Новость о Второй Отечественной войне обсуждалась в доме Ранневых всеми, от мала до велика, включая слуг. Больше всего, казалось, новость эта будоражила Митю: он не мог ни говорить, ни думать ни о чем другом и сетовал на то, что может не успеть повоевать, ведь у него травма, а война, он уверен, не позднее чем к Рождеству закончится. В скорое окончание войны верили все: Владимир Андреевич с Виктором соглашались в том, что Россия, Англия и Франция принудят Германию через три-четыре месяца к миру. Василий Алексеевич ждал «разгрома тевтонов», а Скотт – «федеративной Германской республики».
Георгию, который в начале августа отправил из Парижа к именинам Мари подарки и письмо, Мари отвечала следующее:
«Здравствуйте, друг мой!
Ваше письмо и подарки пришли точь-в-точь к именинам! Как же это получилось у Вас так верно все рассчитать?
И зонтик, и перчатки – все мне очень подошло. Не зря говорят, что во Франции понимают в моде.
Митя Стрепетов сломал руку и гостит у нас сейчас в Н-ском. Помните ли Вы его? Он очень славный и добрый, и сделался мне почти как брат. Митя – студент юридического и поэтому, наверное, частенько ругает наше государство и что-то все толкует про революцию. Папа думает, что студенты сейчас все такие, мода у них такая, говорит… Мы вчетвером, вместе с Катериной и Виктором, частенько играем в шарады вместе, и это бывает очень весело. Смеемся тогда так, что щеки болят. Нянюшка потом приходит и долго ахает, что не к добру это, не к добру столько смеяться. Но до чего же нам это дело нравится! Точнее, смеялись… Сейчас до смеха ли. Какое это горе, война! Ни о чем не могу другом думать. Кусок в горло не лезет, когда подумаю о том, что кто-то голодает, страдает… Что же это будет? И как могут люди убивать друг друга, за что?
Я мечтала бы учиться на курсах сестер милосердия, как моя подруга Зина, чтобы помогать раненым, но матушка говорит, что я пока слишком юна и не гожусь к такой работе… Чтобы быть хоть сколько-нибудь полезными фронту, мы вчетвером – я, матушка, Лиза (наша белошвейка) и Евдокия – шьем одежду для солдат. Я пока шью не очень хорошо, больше вышиваю, а у Евдокии получается прелестно, ее Лиза уже успела обучить. Мы с Евдокией снова проводим много времени вместе, это такая отрада для меня!.. Она – моя родная душа, сестричка моя. Мы с ней будто одно и то же, взращенное в разных условиях. А может, и не в разных. У нас ведь одна на двоих Россия, одна на двоих вера…
Рада слышать о Ваших успехах на службе.
Ах, Дягилев! Мечтала бы я посмотреть и “Золотого петушка”, и другие его постановки! Рада, что у Вас получилось на него сходить.
Митя написал мой портрет, и он вышел очень красивым! Не могу сказать, что “я вышла очень красивой”, ведь эта девушка на картине гораздо красивее. Она больше похожа на Катерину, чем на меня. Интересно, как по-разному видят нас другие люди!..
Ну, на этом прощаюсь. Сейчас время чая на нашей солнечной веранде».
* * *
Через пару недель Мари получила в ответ длинное письмо от Георгия с рассуждениями о войне и судьбах России и мира, где, помимо прочего, было написано следующее:
«Хотел бы и я быть Вам как брат. К сожалению, не получилось этого, друг мой. Как Вам, может быть, стало известно от сестры Вашей, мой дядя поставил условием женитьбы на Катеньке то, что прежде я три года пробуду в Париже. Когда я сообщил ей об этом, она сказала, что ждать так долго не желает. К счастью, на ее судьбу такой поворот событий не повлиял: слышал от сестренки своей, что Катенька очень счастлива с Виктором. Ну, а я надеюсь когда-нибудь стать счастливым тоже. Хотя сейчас на уме у меня только карьера».
Глава 8
– Вот и твой черед пришел, сынок. Служи честно, возвращайся живым и здоровым. – Агафья заплакала.
– Я же не один иду, со мной Василий Берсенев. Не плачь, мама, буду стараться, как тятя, – утешал Николай мать.
– Я вот собрала для тебя. – Агафья положила перед сыном узелок, пахнущий его любимыми пирогами. – Яичек положила тоже. Похристосуешься там с новыми знакомцами.
Жалобно, протяжно завыл колокол. Раздалось несколько ударов: тяжелых, гулких, грозных.
– Да что же это, по ком звонит? – Всплеснула руками Агафья.
– Не по ком. Светлая седмица же, звонят все кому не лень[10]. Чай, не Никитка наш, который звонарь от Бога. Не умеют эти. Смех один, – отозвалась из угла младшая дочь Агафьи Анна. Рыжий кот, мурлыкавший у ее ног, стал тереться о юбку Агафьи, выпрашивая угощение, но женщина не обращала на него никакого внимания.
Она облегченно вздохнула, вспомнив, что сейчас и правда все без конца залезают на колокольню, но плохое предчувствие не покидало ее. А что если не вернется Колей с войны, как муж? Ну так на все воля Божья. Что поделаешь.
– Да иди же ты, Васька! До тебя ли сейчас? Брысь, вон молоко в миске твоей, еще с утра не доел, – запричитала Агафья, а сама пошла в чулан, чтобы дать коту небольшой кусок оставшегося от обеда мясца. На Светлой неделе в деревне кушали вдоволь, даже если до этого и после приходилось голодать.
Николай мялся в дверях. Было видно, что он хочет еще что-то сказать.
– Мама, хочу Евдокию просить ждать меня, пойду в Пустынь. Их же вроде бы отпускают из епархиального[11] на Светлой?
Давно заподозрила Агафья, что сын был крепко влюблен в Евдокию, но не ожидала, что все же решится сын подойти к этой девушке, которая здоровалась-то с ним через раз. Столько невест за ним было в деревне! Лиза Медведева – уж на что красавица. А Вера Берсенева, сестра Василия, друга Николая – работящая девка, смышленая, дородная. На сенокосе быстрее всех, наравне с мужиками.
– Нет ее, сынок, дома. Вчера Андревна сказала, что она еще не вернулась из Павлово. – Агафья точно не знала, приехала Евдокия или нет. «Но ходить сейчас к ней Николаю ни к чему», – думала она.
Николай сдвинул брови, снял и снова надел картуз, пригладив волосы. «Не сейчас, так позже. Скоро вернусь», – подумал он.
– Ну, храни тебя Господь. – Агафья перекрестила сына, сунула ему в руку маленькую иконочку Николая Чудотворца и, с глазами, полными слез, показала рукой, мол, иди. Сын бережно положил иконку в карман рубахи и вышел.
В избу влетел свежий апрельский воздух, наполненный запахом первоцветов, согретых солнцем, пением вернувшихся из теплых краев птиц. Природа уже совсем проснулась после долгого сна. Пахло влажной землей, отдохнувшей за зиму и ждущей посевных работ. Агафья подошла к дочери и обняла ее.
– Одни мы с тобой остались, Анна. – Она была близка к тому, чтобы разрыдаться, но какая-то сила удержала ее от этого. Было слышно, как кто-то, здороваясь с увиденным на другой стороне улицы односельчанином, прокричал «Христос Воскресе». «Воистину Воскресе», – отвечал другой голос.
«Вернется», – подумала Агафья.
Глава 9
Из гостиной слышался девичий смех и разговоры. Мари и Евдокия вышивали. Для отправки на фронт было решено подготовить платочки, рубахи, теплую одежду. Разговоры девушек были похожи на общение человека с самим собой: одна только подумала – другая уже сказала. Им хотелось обсудить все на свете и часто бывало так, что они переходили с одной темы на другую и потом, расставшись, все припоминали недоговоренности, недосказанности, думая, что к разговору о том-то и том-то надо бы вернуться. Возвращались, однако, редко: хватало и других тем.
– Ты когда-нибудь видела, как цыгане пляшут? – вдруг спросила подругу Мари. – Мы на прошлой неделе были на ярмарке с матушкой, и там была одна молодая цыганка, такая красивая! Вся в браслетах и кольцах, плечи голые, смуглые, сережки такие с пол-лица – ух!.. А мама мне все: «Только не смотри в глаза, не смотри в глаза…» А мне до жути посмотреть хотелось! Глянула в эти зеленые глазищи – а они куда-то в самое нутро смотрят и насквозь все видят. Она мне тут же и говорит это их обыкновенное: «Позолоти ручку, всю правду расскажу». Я быстрей отвернулась, маму за руку дергаю, пошли, мол. Ну, мы и завернули в суконную лавку. А теперь все думаю, увидеть бы ее еще разок! Посмотреть, как поет, танцует. Красиво, наверное!..
