— Эмм, это все из-за перелета. Акклиматизация штука неприятная.

— Жаль-жаль. — Приуныл Теодор. — Однако, ты, красавчик, прийти обязан. — Тот снова подмигнул моему агенту. — Нужно представить Хани, правда без самой Хани… — тихо пробурчал тот, — спонсорам, владельцам модных домов и другим амбассадорам. Сейчас предлагаю посмотреть на подиум, пройтись по закулисью, а позже я представлю тебя, — Теодор грациозным движением пальцев коснулся моего плеча, — стилистам и визажистам. Завтра будет грандиозный феерический день. Пусть все языки от зависти проглотят. — Хихикнул тот, потащив нас за собой.

Остаток дня я бездумно плелась то за Поло, то за Теодором. Мне постоянно что-то рассказывали, кого-то представляли, но я тут же забывала сказанное, думая совершенно о другом. Перед глазами все еще стоял образ маленького мальчика с ушибленной щекой и глазами полными страха.

***

День близился к концу. Однако для Поло этот конец еще не скоро должен был состояться. Я сидела в его номере на большой кровати, поджав колени к груди. Мужчина стоял у зеркала, подбирая галстук.

— Красный, синий или черный?

— Красный. — Со вздохом ответила я.

— Хорошо все-таки, что ты не пойдешь на прием. — Буднично сказал Поло, поправляя черный пиджак с атласным воротником. — После сегодняшнего тебе стоит хорошенько отдохнуть. Не хватало еще, чтобы ты заболела на завтрашнем мероприятии. Мой тебе совет: набери ванную, включи легкий фильм, можешь даже заказать фаст-фуд, я не доложу об этом Лауре. Главное приведи голову, — он ткнул себя в лоб, — в порядок.

— К чему такая забота?

— Потому что вижу в тебе дочь, которой у меня никогда не было.

— Серьезно? Отношение не как к подопечной, а как к дочери?

— Как к избалованной, эгоистичной, самовлюбленной, иногда жестокой… дочери. Да, верно.

— Сейчас это звучит уже не так мило. — Фыркнула я, хватая небольшую махровую подушку.

— Зато честно. — Невозмутимо добавил менеджер. — А можно и мне задать вопрос?

— Валяй. — Я бессильно пожала плечами.

— Что значили те слова, сказанные той женщиной?

Я крепко сжала подушку, представляя, что это шея матери.

— В прошлом я совершила много, нет… слишком много ошибок. Эти ошибки повлекли за собой цепочку жертв. Сегодня утром, когда мы были на кладбище… Этот парень и та женщина… Они умерли по моей вине. Мать обо всем знает, вот и пыталась надавить на больное.

Поло прекратил сборы, застыв на месте.

— Женщина — моя родная тетя, а парень… Они пытались защитить меня от моих же поступков, но не смогли.

— А твое имя действительно Томико? — Осторожно добавил Поло.

— Я отреклась от него, как только Лаура забрала меня отсюда.

— Ты поэтому не хотела возвращаться на родину?

— Это место нельзя назвать родиной.

— Мне лучше не спрашивать, что случилось?

— В юности, я залезла туда, куда не стоило лезть. Вот и поплатилась за это.

— Ты связалась…

— С плохими людьми. Хотя, я и сама не была хорошим человеком.

— Ты не плохой человек, скорее сложный. Ты постоянно отправляешь куда-то деньги, тайно сотрудничаешь с фондами…

— Поло, а может я делаю все только для того, чтобы загладить вину перед… — Я метнула взгляд кверху.

— Даже если так… Кто не безгрешен, Хани. Я тоже по молодости натворил немало дерьма.

— Но не такого, как я.

— Сомневаюсь. — Продолжал упираться мужчина.

— А ты не опоздаешь? — Я кивнула на дверь, стараясь перевести тему. — Допрос малость затянулся. — Моя улыбка была натянутой и бледной, но Поло этого не заметил.

— Вот черт. — Выплюнул мужчина, подхватывая телефон. — В общем, отдыхай. Из номера ни шагу!

— Ладно, мамочка. — Едва кивнула я, театрально помахав ему на прощание. — Не поворачивайся к Теодору спиной! — Крикнула я вдогонку, на что получила неприличный жест.

Стоило Поло уйти, как улыбка спала с лица. Я подхватила ключ-карту и направилась в свой номер, а еще через полчаса мчалась в такси по ночному городу.

***

В моем старом доме горел свет. Даже издалека был слышен чей-то хохот и улюлюканье. Все это наводило на неприятные воспоминания.

Несмотря на теплый майский воздух, я поежилась, натянув капюшон черного свитшота посильнее. Преодолев хилые ступени в два шага, я едва прикоснулась к двери, но тут же остановилась. За диким хохотом, где-то на улице, я услышала шевеление и редкие сопящие звуки.

Пройдя вдоль дома по скрипящим половицам, я затаила дыхание. В желтом квадрате света, падающем на землю от окна, сидел Тома. Он положил подбородок на колени, выводя пальцем узоры на земле. Тот был в простой хлопковой майке и шортах. От одного вида мне стало зябко.

— Эй, — прошептала я, но мальчик меня не услышал. — Эй!

Ребенок затравленно обернулся, вглядываясь во тьму.

— Ты кто? — Так же шепотом спросил он.

— Уже забыл меня? — Горько усмехнулась я, пригнувшись под окном. — Ты почему сидишь здесь полураздетый?

Тома молча уставился на меня. Его плечи затряслись, он всхлипнул словно мышонок, и немедля ни секунды, крепко вцепился, обхватив меня за талию.

Поступок ребенка выбил из колеи. Тома прижался ко мне так сильно, что оторвать его от себя не было никакой возможности.

— Почему ты здесь, а не дома?

— К маме пришли. — Пробурчал он мне в кофту. — Я рассердил дядю, он ударил меня по лицу.

— А мать?

— Отправила сюда. — Мальчик явно понял, что слишком долго обнимает меня и тут же отпрянул.

— Покажи лицо. — Мой голос без всякой теплоты разразил ночь.

Я подвела его под льющийся желтый свет. Мальчишка смотрел сквозь меня, стараясь не пересекаться взглядами. К побоям матери, приобретшим фиолетово-розовый оттенок, добавилась распухшая губа, покрывшаяся тонкой грубой корочкой.

— Прости. — Добавила я, опуская взгляд. — Надо было остаться.

— Вы что… Нельзя… — Прошептал Тома, отходя назад.

— А что можно? — Гневно выплюнула я. — Избивать ребенка? Выбрасывать его на улицу?

— Но она моя мама…

— Как и моя.

— Ты ее не любишь? — Спросил мальчик, впервые перейдя на «ты».

— Нет. — Спокойно ответила я, снимая с себя свитшот. Прохладный ветер юркнул под полы футболки. — Подними руки.

Тома, не до конца понимая, что происходит, послушался. Он вытянул вверх тощие руки, и объемная кофта превратилась в рясу на исхудавшем ребенке.

— Теплая и пахнет приятно. — Пробурчал ребенок, запустив нос под воротник.

— Идем. — Перебила его я, желая уже поскорее расквитаться со всем этим дерьмом.

***

Когда мне снова открыла мать, я стояла на пороге, держа брата за запястье. Женщина, сжимая между пальцами скрутку, смотрела на нас отупевшим взглядом. На ней был застиранный шелковый халат темно-зеленого цвета, едва касающийся колен. Он был едва запахнут, казалось, что ее грудь вот-вот выпадет наружу.

— Оденься. — С отвращением прошипела я.

— Зачем вернулась? — Ее голос стал вязким.

— Обдолбалась что ли? Говорю, оденься! — Мой голос подлетел, заставив ребенка вздрогнуть.

— Что тут такое, Эйко? — Вклинился мужчина лет пятидесяти. Его голос отдавал пропитой хрипотцой, а помятый вид это доказывал. Недельная щетина, впалые стеклянные глаза, странные татуировки на плечах. Сколько себя помню, всегда бежала от такого типа людей, и всегда же к нему возвращалась.

— Это что за…? — Хмыкнул тот, окинув меня взглядом. — Кто это? — Он обратился к матери.

— Дочь. — Усмехнулась та. — Денег море, а на заднице спокойно не сидится. Все приходит отношения выяснять.

— Вот как? — Улыбнулся тот. — Значит, в молодости ты так же выглядела?

Эйко усмехнулась:

— Разве это красота…

— Ну, деваха-то в моем вкусе. Эй, как звать-то? — Обратился мужчина ко мне.

— Иди нахер. — Выплюнула я, переводя взгляд на мать. — Послушай…

— Как ты смеешь, сучка, со мной говорить в таком тоне?! — Неизвестный схватил меня под локоть, притянув к себе, но я тут же вывернулась, впечатав его заплывшее лицо в дверной косяк. Повторив это несколько раз, из носа мужчины хлынула кровь.