Спустя сорок минут ходьбы мрак впереди стал не таким непроглядным, приобрел сероватый оттенок, как в предрассветных сумерках. Леша, идущий первым, жестом приказал остальным остановиться, сам пошел вперед. Через какое-то время парень удивленно присвистнул, обернулся к друзьям:

  - Эй, идите сюда!

  Древний ход заканчивался площадкой, на которой и стоял Алексей. А дальше... Дальше был то ли грот, то ли пещера, противоположной стороны которой невозможно было рассмотреть. Луч фонаря растворялся во мраке, не давая четкой картины. По обе стороны от площадки располагались деревянные настилы и лестницы, опоясовавшие стены, насколько хватало глаз, и уходящие глубоко вниз. И лифт у самого края площадки. Или что-то очень похожее на лифт - деревянная корзина, разлохмаченные от времени канаты. Да, скорее не лифт, а примитивный подъемник, приводящийся в движение вручную. В пользу этого говорило и деревянное колесо-штурвал. Механизм казался таким древним, что до него даже дотрагиваться страшно, не говоря уж о том, чтобы на нем спуститься.

  - Это пещера? - Катя восторженно смотрела по сторонам. Ее глаза пытались охватить все помещение сразу.

  - Причем подвергшаяся искусственной обработке, - заметил Профессор. - Посмотрите на стены, молодые люди. Они явно носят следы воздействия человека.

  Действительно, присмотревшись к стенам, можно было прийти к выводу, что стены специально сглаживали, шлифовали, устраняли мешающие неровности и выступы. И только потом возводили деревянные конструкции.

  - И для чего все это? - Саныч недоверчиво озирался. - Что-то я никогда не слышал у нас ни о чем подобном. Нет, ну правда. Это ж не Москва, как верно заметил инженер. Это там все буквально построено на костях да на пустотах. Поговаривали даже, что где-то глубоко под Москвой есть подземное море. А у нас кому и зачем копать было?

  - Раз есть люди, значит, было кому и копать, - резонно заметил Тостер.

  - Именно, - согласился с парнем Профессор. - Молодой человек абсолютно прав. Во все времена люди стремились обезопасить себя, сделать надежное укрытие. У каждого уважающего себя правителя была своя an impregnable arce . Да и не только у правителей. Если здесь действительно когда-то имел место быть монастырь иле же какой-то другой храм, то нет ничего удивительного в наличии и тайного хода, и данного помещения. У священнослужителей всегда были, скажем так, свои тайны, не доступные для мирян. И поверьте, не только у православных церквей, но и у представителей любых других конфессий всегда находилось, что прятать и от кого прятаться. Это я уже не говорю о банальной угрозе набегов, когда из осажденной крепости просто обязан быть безопасный путь отступления, ведомый не многим посвященным.

  - Но как вы думаете, Профессор, для чего понадобилось возводить все это? - Алексей обвел вокруг широким жестом.

  - Увы, об этом можно только догадываться. Может, здесь проводили тайные собрания. Или же это было нечто вроде древнего бомбоубежища, схрона, так сказать. Ну или самое примитивное - тут хранили сокровища.

  - Сокровища? - Тостер сразу оживился. От наживы он еще никогда не отказывался.

  - Угомонись, расхититель гробниц, - охладил его пыл Саныч. - Даже если тут сокровища и есть, в наше время они не представляют ценности. Сейчас пачка просроченного аспирина или промедола стоит куда дороже куска золота или пригоршни драгоценных камней.

  - Нет, ну мало ли, - не сдавался парень.

  - Да ладно тебе, - подначил Алексей друга. - Ты уже как-то припер однажды из рейда великое наследие погибшей цивилизации. Или тебе напомнить, откуда твоя кличка появилась?

  Тостер насупился, но продолжать дебаты не стал. Действительно, еще прихватит что-нибудь, над чем потом все честное метро смеяться будет. Кстати, слово "тостер" это еще самое безобидное и нейтральное, как тебя могут назвать. Доводилось ему встречать сталкеров с вовсе уж неприличными кличками. Даже страшно подумать, откуда такие появились. Страшно и смешно, если все же вдуматься.

  - А куда нам дальше? - Катя перестала восхищаться открывшейся пещерой.

  - Я думаю, вниз, - сталкер подошел к краю площадки, посветил фонариком вниз рядом с подъемником. - Глубоко. Луч не достает до дна. Но спускаться на этом приспособлении я не рискну даже под страхом смертной казни. Вся эта конструкция развалится либо от движения, либо от нашего веса. А летать что-то не очень хочется. Собственно, выбора у нас особо и нет - вниз по лестницам и сходням.

  - Я очень сильно сомневаюсь, что они в лучшем состоянии, чем подъемник, - Саныч легонько наступил на одну из досок, готовый в любой момент отпрыгнуть назад. Та жалобно заскрипела, но разваливаться в труху, вроде как, не собиралась. - И все равно это не аргумент. Мало ли, какие они там дальше окажутся.

  - Солидарен с Алексеем, - Профессор обернулся на проход, из которого они пришли. - Выбора у нас нет. Если вы только не хотите стать счастливыми обладателями зеркального разума. А слоняться по боковым ходам в поисках выхода - это граничит с безумием.

  - Что-то ты, Профессор, сегодня слишком сговорчив и со всем соглашаешься, - Саныч подозрительно прищурил глаза. - Как говорится, меня терзают смутные сомнения.

  - Я бы попросил, - Профессор гневно вздернул подбородок вверх. - Я ввязался вам помогать из искренних побуждений, переосмыслив свои взгляды, а не из-за страха перед расправой. Так что впредь, будьте любезны, следите за своими словами, Александр!

  - Не ругайтесь, пожалуйста! - Катя вмешалась в начинающуюся перепалку. - Нам надо выбираться отсюда.

  - Индюк напыщенный, - буркнул себе под нос Саныч, но продолжать ругань с Профессором не стал. Время и место для этого совсем не располагали.

  - Я иду первым, - Алексей снял с плеча автомат. - Тостер замыкающим. Остальные за мной практически след в след. И очень всех попрошу, как можно аккуратнее.

  Зеленый луг был залит ярким солнечным светом. Пели птицы, стрекотали кузнечики, теплый ветер легко и как-то робко дотрагивался до стебельков травы. Прямо на земле сидели две девушки. Одна светловолосая, с серо-голубыми уставшими глазами. Вторая с длинными черными как вороново крыло волосами, с бледной кожей и в ослепительно-белой одежде. Во взгляде ее скрывалась сила и мудрость прожитых многих и многих веков. Хотя, слово "прожитых" для нее не очень подходило.