Он уже подумывал плюнуть на все - не уговаривать же ее тут на коленях, в самом-то деле -, но женщина обвела взглядом стены, потолок и сделала шаг ему навстречу:

  - Пойдем.

  - Держись за мной, не отставай, - сталкер направился к выходу.

  Они прошли чуть более трехсот метров, когда Алексей жестом приказал прижаться к стене ближайшего здания. Сверху раздался противный клекот. Они одновременно подняли головы - огромная крылатая тварь кружила в небе, распарывая воздух кожистыми крыльями. Мутант кружил, время от времени издавая пронзительный крик. Так продолжалось минут десять, показавшихся вечностью. Наконец, тварь спикировала, затем стремительно поднялась ввысь и улетела в неизвестном направлении. Сталкер успел отметить, что в лапах у нее кто-то трепыхался - охота увенчалась успехом. Теперь не стоило медлить. Короткими перебежками они двинулись дальше. Не прошло и четверти часа, как перед ними замаячила знакомая красная буква "М". Метро. Убежище. Его дом.

  Слабенькая лампочка под потолком скудно освещала небольшую каморку, громко именуемую личным кабинетом начальника станции. Несколько стульев, дощатый стол, накрытый клеенкой, на котором валялась куча всякой мелочи, карта метрополитена с какими-то пометками, сделанными хозяином помещения. Единственным бросающимся в глаза предметом интерьера можно было считать старенький ковер, висевший на одной из стен. Некогда яркий и красивый, теперь же выцветший и ветхий от времени, он, тем не менее, напоминал о хорошем вкусе давно ушедших мастеров, соткавших его.

  Начальник "Площади Якуба Колоса", Валерий Трофимович, сидел за столом, барабаня по нему пальцами. Это был крепко сложенный мужчина лет пятидесяти, с аккуратной бородкой, роскошными усами и цепким взглядом. Многие, кто впервые встречался с ним, всегда отводили глаза в сторону, будто в чем-то провинились. Далеко не каждый мог выдержать этот пристальный, будто проникающий в самые глубины души, взгляд. Человеком он был волевым, место свое занимал не зря, слова у него редко расходились с делом. На станции его уважали, несмотря на то, что спуску он не давал никому - беспредельничать не позволял, беспорядков не допускал, поддерживая железную дисциплину. Именно ему станция была обязана своим благополучием и пользовалась хорошей репутацией среди остальных колоний минского метро.

  - Так где, ты говоришь, ее нашел? - начальник перестал стучать по столу и повернул голову к Алексею, мирно восседавшему на табурете.

  - В районе улицы Кульман, - Алексей поерзал на своем месте. - Магазинчик там небольшой раньше был. Ну, вот там и нашел. Не бросать же было.

  Трофимыч кивнул, мол, правильно сделал. В дверь постучали, в каморку заглянула обеспокоенная всклокоченная физиономия. Увидев начальника, гость прокашлялся:

  - Лер Трофимыч, там это... Новенькую к вам доставил, как и просили, значиться.

  - Ну так приглашай, чего в дверях маяться.

  Физиономия быстро закивала и удалилась. В кабинет несмело вошла та, кого сталкер привел с поверхности. Оба - и Трофимыч, и Алексей - смотрели на гостью изучающе. Парень, хоть и пришел на станцию вместе с ней, но познакомиться, а уж тем более рассмотреть, времени не было. По прибытии на Якуба Колоса и после процедуры дезинфекции, их пути разошлись. Незнакомке отвели отдельное место, а Алексей поспешил отправить свой страшный груз с дрезиной, которая ради этого и торчала на станции все то время, пока сталкер добывал мутанта. Челноки с опаской смотрели на связанного щенка цербера, уже очухавшегося от снотворного. Но тот сам таращился на двуногих испуганными глазами и жалобно поскуливал, поэтому челноки быстро успокоились и, в конце концов, покинули станцию.

  Гостье на вид можно было дать лет двадцать. Среднего роста, светлые волосы до плеч, серо-голубые глаза. Лицо бледное, изможденное и усталое. Смотрит исподлобья, настороженно. Оно и понятно, очутилась в совершенно чужом для нее месте и не знает, чего ожидать. В целом, ничего особенного, решил для себя сталкер.

  - Да ты садись, дочка, - начальник станции указал на свободный стул. - В ногах правды нет.

  Девушка несмело прошла, присела на краешек стула, положив руки на колени. Пальцы нервно двигались - волнуется. От цепкого и наблюдательного Трофимыча это не укрылось. Он дружелюбно улыбнулся.

  - Ты не боись, не обидим. Мы, как говорится, мирные люди. Звать-то тебя как, красавица?

  Девушка молчала. Было видно, что она боится говорить, боится связываться с незнакомыми людьми. Казалось, что это молчание продлится целую вечность, и начальник решил представиться первым.

  - Я Валерий Трофимович. Ну или просто Трофимыч, кому как удобнее. А спасителя твоего Лехой кличут.

  Гостья недоверчиво покосилась на сталкера. Тот приветственно помахал рукой. В отличие от Трофимыча он не спешил пытаться разговорить незнакомку, давай ей время собраться с мыслями. Ожидание оказалось недолгим. Прошла, наверное, минута-две, и девушка слегка дрожащим голосом ответила:

  - Катя.

  - Ну вот и познакомились, - Трофимыч деловито потер руки. - Ты, Катюш, пойми - мы зла тебе не желаем. Но сама должна понимать, человек ты у нас новый, пришлый. Так ты уж расскажи, будь добра, как ты недалече от нас оказалась? Откуда пришла, куда направлялась?

  Трофимыч говорил дружелюбно и доверительно, и это оказало нужный эффект. Глубоко вздохнув, девушка начала свой рассказ.

  - Я родилась за год до Катастрофы. Родителей не помню, меня тетя воспитывала. Она ласковая, добрая... Была. Помню, песни мне пела, сказки рассказывала. Говорила, что родители от какой-то болезни умерли. Мы в убежище жили на улице Розы Люксембург, оно на семьдесят пять человек было рассчитано. Помню, как взрослые часто с горечью и иронией говорили, что, когда строили такие убежища, в них не закладывали запасов еды. Мол, свято верили, что больше суток в них никто не проведет, а потом спасатели доставят все необходимое. На самом деле, не было никаких спасателей. Взрослые сами все добывали - еду, воду, лекарства, запчасти для динамо-машины. В общем, кое-как выживали. Пусть впроголодь, но выживали. Мужчины даже охотиться пытались. Вот только съедобными только слизни такие большие оказались. Их и достать проще всего было. С другими убежищами тоже общались, обменивались, чем могли. Но было и такое, что на нас нападали. В такие моменты страшно было очень. Я обычно забивалась в какой-нибудь дальний угол и пыталась молиться, меня тетя учила. Так и жили... А потом... Грохот помню поднялся ужасный среди ночи. Все повскакивали, кто-то кричал, маленькие плакали. А грохот становился все сильнее и сильнее. Я так поняла, дверь кто-то пытался выбить. Или что-то. Меня тетя в вентиляцию запихала, чтобы я не высовывалась. Вроде, не маленькая я уже, а она все равно до последнего обо мне пеклась. Дверь в итоге не выдержала. А дальше... Это был медведь, я видела их на картинке. Только этот был просто огромный. Шерсть клочьями торчала, на голове какие-то наросты, пасть оскалена, с клыков слюна стекает и глаза, горящие огнем. У него когти были прямо как ножи. Какая паника тогда поднялась... Я сидела в вентиляции, зажав рот ладошкой и плакала, боясь даже пошевелиться. А этот зверь... Наши даже сделать ничего не смогли. Я слышала только крики и стоны, а скоро и они стихли. Не знаю, сколько я просидела в своем укрытии. Помню, как вылезла, как сидела над изувеченным телом тети. Будто во сне потом бродила по убежищу, нашла костюм с противогазом и ушла... Шла, куда глаза глядят. И, знаете, мне уже все равно было - погибну или нет. Так вот и брела по городу. Забрела в какой-то магазин, устала очень. Накрылась коробками, а потом вот меня Леша и нашел...