— Мы же не в кино, — усмехаясь, бросает Мейцо.

— Нихуя не понятно, но очень интересно, давай дальше, — заявляет Тэ Юнги, краем уха уловив усмешку со стороны Чонгука. Слушает-таки их разговор.

— Вторая жертва уже интереснее — Рю Джи Вон, двадцать шесть лет, женат, есть шестилетний сын, закончил Корейский Национальный Гуманитарный институт по специальности «История», отделение этнографии и антропологии, по профессии — чёрт его знает, кем может вообще работать антрополог, — он не пошёл, ещё будучи студентом мужчина подрабатывал консультантом в банке, к моменту смерти занимал должность управляющего отделом по работе с клиентами. В момент смерти жертва возвращалась с работы, точнее направлялась к станции метро через парк на севере района Йонсан-гу, где он обычно срезал путь, чтобы быстрее добраться, так как жил далеко от работы. Убит выстрелом из арбалета, на месте преступления в кустах найден как раз этот арбалет и соотвественно стрела внутри тела; что удивительно: экспертиза установила — выстрел был произведен с очень близкого расстояния, это говорит о том, что пострадавший скорее всего знал убийцу раз разрешил подойти к себе так близко, либо он банально его не видел, так как на этом участке парка практически полностью отсутствует освещение. Мы уже опросили ближайших друзей и родственников убитого, но ни у кого из них нет мотива и у всех есть алиби. Сейчас отрабатываются возможные подозреваемые, на которых указала его жена, а именно её бывший муж и парень, которого недавно уволили из банка с подачи Рю. Из интересного ещё стоит отметить, что на месте преступления обнаружено три трупа кроликов и несколько свежих роз. Поиск места, где живность и цветы могли быть приобретены результата не дали, досмотр камер точно так же, место проходимое, сам парк вдали от зданий оснащённых хорошим видеонаблюдением. Подозреваемых ноль, свидетелей ноль, полный пиздец. Думаю, понятно, почему наш многоуважаемый следователь Чон нервничает? — добивает свою речь Юнги.

— Я видел по телику! — вскакивает со своего места Тэ. — Видел про трупы эти и цветы!

— Молодец, — не поднимая головы встревает Чон.

— Там сказали, что вы отрабатываете версию о том, что убийства совершил один и тот же человек. Почему?

— Вау, запомнил.

— Ну серьезно. Ты об этом ничего не сказал.

— Послания, — снова встревает молчавший все время до этого Чон, поднимается со своего места и усаживается на столешницу, скрестив руки на груди.

— Послания?

— Да. У обеих жертв на теле были найдены порезы, схематически изображающие в первом случае горящий факел и слово «коршун» на корейском, во втором случае стрелу и слово «bear» на английском, что означает, думаю, сам допрешь, много ума не надо. Сопоставив эти… порезы на телах обеих жертв, выяснилось, что сделаны они одним и тем же предметом, предположительно маленьким скальпелем. Один и тот же почерк. И какой-то смысл. Какой — пока непонятно. Мы пытались найти людей, которые могли бы оказаться их общими знакомыми, чтобы приблизиться к ответу, но пока безрезультатно. Ситуацию усложняет тот факт, что всё указывает на то, что это серийник. Серийник, который хочет, чтобы его поймали. Он не уничтожает тела и доказательства и оставляет подсказки. И в наше время, когда раскрываемость подобных дел высока настолько, что обычно подобных убийц ловят до того, как они станут серийными, ещё одно-два тела и это бросит тень на весь отдел. Но у нас нет зацепок. Они могли бы быть, если бы сохранились документы о воспитанниках детского дома, где воспитывался первый из пострадавших, но… их нет, а это значит, что мы слепо тычемся во все возможные варианты, и пока что безрезультатно. Невозможно проверить, ну… всех людей, появлявшихся в жизни пострадавших, особенно сложно с первой жертвой.

Чонгук смотрит уже не так злобно, говорит почти без тени яда в голосе, и Тэхён хоть и чувствует, что его со всеми этим полицейскими затеями засунули в пекло какое-то, но ощущает, что приятно втягивается во всё это дерьмо. Хоть и жутко ужасно. И навряд ли спать спокойно получится.

— Это какой-то психодел, убивать кого-то, а потом ещё и рисуночки на трупах вырезать…

— Ну как-то так, не знаю, чем думали твой отец и Намджун-ним, засовывая тебя в наш отдел, у нас тут реально не до бумажек, с ними Мейцо и сам справляется. А ещё это дело на виду у всех СМИ, как минимум, потому что район элитный, а слухи о серийном убийце пугают жителей побережья реки Хан до жути, если ты понимаешь о чем я.

О, Тэхён понимает, он и сам тут неподалёку живет. Только слухами из мира убийц и психопатов не интересовался, а в пьяном угаре мало что в голове откладывается, вот и был спокоен. А теперь как?

— Готов работать?

— Если честно, сбежать хочется.

— Не получится, — вздыхает Чон, — я уже звонил Намджуну, штат переполнен, наш отдел единственный, где есть свободное место, тебя не к кому даже перенаправить. Придётся обживаться здесь, ну либо беги к папочке и слёзно проси тебя отсюда забрать, — практически выплюнув последнюю фразу, Чон уставился на Тэ, с интересом следя за реакцией.

А Тэхёна коробит эта интонация посильнее того момента, когда ему заявили, мол, он «испугался», зачем они ему тут разжёвывали всю эту информацию о деле, если собирались шпынять и выгонять? А потому Тэ натягивает на лицо абсолютно по-бычьи упрямое выражение и трясёт волосами, протестуя.

— Если мне хочется сбежать от вида кишок и мистической хуеты, которая у вас тут творится, это не значит, что я от своих слов откажусь и брошу всё в самом начале. Я уже пришёл и валить пока не планирую. Делайте скидку, я даже ужастики-то с мерзостью вот такой не смотрел никогда и полицейским в детстве быть не хотел. Хули вы на меня напали с порога и дрочить начали, может быть, я дофига полезным окажусь и сработаемся. Я вообще-то не тупой. Вдруг реально помогу дело раскрыть, вот все охуеют. Говорите, что делать надо, я начну, мне интересно, — глядит с вызовом в тёмно-карие, что смотрят на него сверху вниз, снова отмечая, что обладатель кофейных глаз чертовски хорош собой, а сейчас так вообще делает его очень хорни, восседая вот так вот на столе и демонстрируя своё подтянутое тело в узких чёрных штанах, приталенной белой рубашке с чёрным галстуком… да, Тэхён был бы определённо не против, чтобы этот злой полицейский связал его запястья этим самым галстуком, и взял прям на этом самом столе.

— А ты борзый, — бросает, усмехаясь, Чонгук и спрыгивает со стола, — не беси меня, и будет всё нормально. Сорян, что наорал в самом начале, просто не люблю нытиков и баловней.

— Баловней? Здравствуйте, вы из тринадцатого века, ты где это слово взял?

— Мы, вроде бы, не переходили на «ты».

— Уволь меня за это, злой полицейский, — пытается пофлиртовать Тэ.

— Я сделаю пометку бухгалтерии, чтобы оформили тебе штраф за неформальное общение со старшими по должности.

— А ты почти показался мне интересным… — обиженно тянет Тэ.

***

Первая неделя в отделении под началом Чон Чонгука прошла на удивление легко и быстро. Тэхен постоянно был чем-то занят, какой-то процент времени занимал действительно процесс перекладывания бумажек, знакомства с разными экспертизами, ознакомление с протоколами допросов и прочими бумажными носителями. Пару раз Чонгук брал его с собой на допросы некоторых возможных подозреваемых, где Тэ тихонько сидел в сторонке и фиксировал в блокноте основные моменты допроса. В эти моменты Чонгук казался ему безумно крутым профессионалом, и Тэ чувствовал себя школьником, которого отправили на стажировку в полицейское отделение. Один раз Тэхён попал на выезд с Юнги, где они опрашивали владельцев магазинов, находящихся в районе того самого парка, где была найдена вторая жертва. И в этот момент уже Тэ сам начал чувствовать себя каким-то… значимым, что ли. Новое подкупающее ощущение.

Общение с Чонгуком не наладилось, на общих выездах тот держался отстранённо, лишь сухо давая указания что делать, куда идти и как себя вести. Тэхён внимал каждому слову, искренне пытаясь втянуться в рабочий процесс, но Чонгук его стараний, кажется, совершенно не замечал. Однако была одна вещь, что заставляла уставшего Тэхёна, возвращающегося к себе в квартиру поздним вечером, лежать и пялиться в потолок по полчаса, размышляя о том, что некоторые кусочки пазла под названием «Следователь Чон» друг с другом совершенно не сочетаются. Чонгук, несмотря на свою ершистость и показательно пренебрежительное отношение, оказался достаточно внимательным к людям. Тэ часто замечал, как тот придерживает дверь Юнги, или Мейцо, или вообще кому угодно из отдела, и всегда с таким лицом будто бы ему и правда несложно, пару раз даже ему, Тэхёну, мажору, который ему так сильно мешает, дверь придержал и один раз подал куртку. Наверное, забыл в этот момент, кому помогает. А ещё Чонгук часто утром приносил на работу кофе на всех и — удивительно — но во второй же день принёс уже четыре стаканчика, хоть с мажором и почти не разговаривал, скинув его на попечение Юнги.