— Нет, мы ненадолго, максимум на сутки, это, скорее, провокация. Мейцо и Юнги хорошо поработали и достали списки студентов тех лет. Мы сформировали их и передали в отдел коммуникации. Сейчас идёт оповещение всех этих людей о возможной опасности, отделение открыто заявило, что ищет свидетелей и готово предоставить программу защиты. Сегодня днём подключится пресса.

— Ну об этом всём я примерно был в курсе. Я тоже на работу, если что, хожу. Но понятнее не стало, зачем мы валим.

— Мы уезжаем, чтобы в момент наибольшего информационного шума меня не было в городе. Намджун предполагает, что если попытка убийства и будет совершена, созданные неприятности и моё отсутствие застявят убийцу оступиться и наследить. Или же он может проявить себя, заинтересовавшись моим местонахождением, что также поможет на него выйти.

— Блять, тогда это опасно. Какого черта мы едем к твоим родителям, если это настолько опасно? Они могут пострадать.

— Забавно, что в этой ситуации ты подумал о них, хоть и не знаком с ними совсем, но даже и не подумал о том, почему со мной едешь ты, и не испугался, что можешь сам оказаться в опасности.

— Что значит «не подумал, почему еду я»?

— На твоём месте мог бы быть Мейцо. Он тот ещё засранец, но хороший полицейский. Быстро реагирует.

— Он кялосий палисейський бебебе, — заявляет эта двадцатичетырёхлетняя махина и отворачивается от Чонгука, резко забыв об остальных своих вопросах.

— Эй, обиделся?

— Отвали.

— Тэхён, ну ты серьезно? Тебе сколько лет?

— Минус три.

— Почему минус?

— Потому что я никто и меня не существует, понятно тебе?

— То есть, ты плод моей фантазии, получается?

— Да, раз ты меня ни в хрен ни ставишь. Ничего не рассказал. Продолжаешь держать меня от всего на расстоянии. Я бы не пристал, ты бы и о причине поездки промолчал.

— Цц, — Чонгук притормаживает, сворачивает с дороги и останавливается на автобусной остановке. — Эй, иди сюда, ну. Ну чего ты дуешься, как пятилетка. Я взял тебя с собой, потому что доверяю тебе, а тебе есть что обо мне узнать, плюс ко всему познакомлю тебя с родителями. Потому что мне плевать, сколько мы с тобой в отношениях, я хочу познакомить, это тебя ни к чему не обязывает. Просто моё спонтанное желание, которому я не вижу смысла противиться. Тэхён-а, — Чонгук обнимает его за плечи, вынуждая повернуться и не обращая внимания на делано безразличное лицо, осторожно и мягко целует парня в губы. Один раз, потом в уголок губ, потом в другой уголок, снова чмокает, а после нежно давит пальцем на его подбородок, вынуждая разомкнуть челюсти и наконец целует его по-настоящему, резво проталкиваясь языком в рот. Тэхён, разумеется, не может сладкую пытку долго терпеть, спустя пару мгновений сдаётся, судорожно выдохнув в чужие губы, и принимается с чувством отвечать, прижимая чуть сильнее, чем нужно, его голову к себе за затылок.

— Как будто кофейный фильтр целую, но это даже вкусно, — хмыкает Ким в губы следователю спустя несколько сладких мгновений и снова подается вперёд.

Однако нацеловаться вдоволь им не даёт протяжный гудок автобуса, подъезжающего к остановке. Парням остаётся только расстроенно выдохнуть, оторвавшись друг от друга, и освободить незаконно занятое место.

— По поводу безопасности не беспокойся, за нами едет патрульная машина с оперативной группой. Если что-то пойдёт не так, они всегда на подхвате, здесь рация, — открывает бардачок, продемонстрировав станцию с рацией там, — на машине маячок. Мы не пропадём у них с радаров. Можешь не переживать по этому поводу.

— Ааа, понял, — Тэхён оглядывается в попытке увидеть полицейский фургон. — А что по поводу знакомства с родителями? Они ведь не знают, да?

— Да, они не знают, и я не планирую им рассказывать. Им нет до этого дела. Внуков они перестали просить года четыре назад. Они не знают о Сокджине, хоть и знакомы с ним, не знают о моей травме особо. Вообще мало чего знают. И я хочу, чтобы так и было, ладно? Я представлю тебя, как своего хубэ с работы, хорошо? Не обидишься?

— Конечно, я всё понимаю, Гук-а, — и переплетает пальцы свободной руки с его.

— Ну вот и отлично. И не обижайся на меня по мелочам. Разумеется, я даже не думал взять кого-то другого с собой и оставить тебя там одного. Просто пошутил над тобой. Если убийца знает меня лично, он уже должен был понять, что ты моё максимально слабое место.

— Я слабое место?

— Да.

И Тэхёну не хочется больше ничего спрашивать. Пусть будет так. Большее он услышать пока всё равно не готов. Он отписывается маме в «какао», что вернётся в город только на следующий день, справляется о её здоровье у отца, ибо она сама честно всё равно не ответит и, убедившись, что всё хорошо, убирает телефон в карман, лишь на секунду задумавшись о том, чтобы предупредить о своём отъезде хёна, но почему-то тут же мысленно от этой идеи отмахивается. В последнее время они совсем перестали общаться, но Тэ регулярно получает сообщения от отца о том, что тот откровенно беснуется и негодует по поводу работы Тэхёна в полиции. Хотя, казалось бы, давно пора уже успокоиться. Отчего-то это только раздражает Кима и заставляет чувствовать себя странно. Во всём этом дерьме в их с братом отношениях чувствуется какой-то подвох, вот только какой именно он понять никак не может.

А за окном пролетают стены домов и рекламные вывески какого-то небольшого города, деревья, островки природы и пыльные облачка вблизи немногочисленных грунтовых дорог. Мегаполис остался далеко позади, они в дороге уже около двух часов и проехали примерно сотню километров. Чонгук, наверное, устал за рулём. Тэ осторожно перемещает руку ему на шею, отметив про себя, что тот перестал напряжённо дёргаться, когда Тэ его там неожиданно касается, и начинает осторожно массировать забитые уставшие мышцы.

— Ммм, хорошо.

— Главное не забывай следить за дорогой.

***

Пригород Кванпхо, где вырос Чонгук, и правда оказался настоящей деревней по сравнению с Сеулом. Чистые пустые улочки, немного панельных домов, частные сектора, несколько магазинов, пара административных зданий, больница, маленький стадион и всё в общем-то. Пока они проезжали по тихим пустынным улицам, Чонгук успел провести короткую экскурсию и к моменту, когда они подъехали к дому его родителей, заявил, что показал Киму всё, что есть в посёлке, и тот был в шоке, потому как думал, что экскурсия только началась. Нет, он был за городом у бабушки на ферме, в дачных коттеджных посёлках был, но в таком вот обычном пригороде, где ничего нет, ещё не был. Ни кинотеатров, ни баров толком, только палатки с самгёпсалем на улице, ни отелей, ни ресторанов… И тут можно прожить всю жизнь?

Чонгук осторожно паркуется у небольшого двухэтажного домика. И приоткрывает перед Тэ кованую тяжёлую калитку. Его взгляду предстаёт аккуратный дворик с ровными рядами клумбочек с цветами, по бокам от дома раскинулись отцветшие вишни, дорожки к дому тщательно подметены, и вокруг такая атмосфера приятная, что в момент, когда Чонгук прикрывает за ними калитку и отрезает их от внешнего мира, Тэ чувствует, как кутается в уютную атмосферу этого дворика и понимает, что на ближайшие несколько часов ему удастся отвлечься от всего дерьма, что вокруг происходит, на максимум.

А потом двери дома приоткрываются и оттуда показывается маленькая голова с двумя очаровательными хвостиками.

— А вот и то, о чём я ещё не успел рассказать, — тепло улыбается Чонгук.

Сердце Тэхёна пропускает такой болезненный удар, что он на секунду думает, что оно и вовсе остановилось.

***

Они никогда не включали свет, когда занимались сексом. Никогда не включали свет после. Юнги сотни раз видел его в одежде и никогда без. Это так странно, учитывая тот факт, что трахаются они без малого почти год. Он часто задумывался о том, какие отношения их всё-таки связывают. Да, он сказал ему не привязываться, но все же… Есть шанс, что тот надумал себе что-то или нет?

— Эй, ты где там? Я уже помылся, тебя отвезти домой или ты сам? — бросает Юнги, по привычке входя в комнату и отвечая на сообщения Намджуна о том, что Ким и Чонгук уезжают утром из города согласно их плану. Он успевает подумать об этих двоих и о том, сколько всего нужно будет успеть сделать в их отсутствие, чтобы Чонгук его не сожрал по приезде. А потом он случайно наступает на брошенную в темноте на пол ручку и, выругавшись, хлопает по выключателю, зажигая освещение.