Тэхён раскладывает на и без того захламлённом столе фотографии с места убийства, которые недавно Мейцо принёс от Хосока.

— А сандалии у нас нынче только боги носят? — критично вскидывает бровь Мейцо.

— Во-первых, какой долбаёб будет ходить дома в летних сандалиях?

— Ну не знаю, мало ли у кого какие приколы.

— Во-вторых, видите вот эти белые бумажки? Это крылышки.

— Крылышки? — Чонгук заинтересованно присматривается к фотографии. Фотографий очень много, он ещё только начал изучать фото порезов и до сандалий не добрался. А вот Тэхён всполошился сразу же.

— У Гермеса, он там бог торговли и прочего дерьма, у него были крылатые сандалии. Видишь, это же очевидно.

— При чем здесь тогда туз? — Юнги поднимает в руках фото с вырезанной игральной картой на коже. Кровь вокруг порезов запеклась и после обработки изображение более чем понятное.

— Должна быть логика, — Тэхён снова вскакивает и фурией несётся к своему столу, начинает листать свой блокнот.

— Да что ж ты так скачешь то, — прикладывает руку к груди Чонгук, словно его и правда пугает каждый тэхёнов выпад.

— Дайте минуту, я найду.

Чонгук подходит к нему и, заглядывая через плечо в чужой блокнот, начинает читать его писанину в поисках чего-нибудь, что касалось бы Гермеса. Через минуту начинает раздражать, что тот чуть ли не подпрыгивает на месте, и Чонгук мягко давит ему на плечо, заставляя усесться в кресло и положить блокнот на стол, чтобы было хотя бы немного удобно читать и видно всем.

— Не мельтеши, успокойся, у тебя от перевозбуждения сердце сейчас остановится.

— Угу… Вот, смотри, — указывает пальцем на неровные строчки букв. — Является проводником душ из мира в мир, вестник, вот про сандалии вот тут ещё написано. А! Вот ещё. «Также Гермес является изобретателем гадальных карт таро». Видишь? — поворачивается к нависающему сверху Чонгуку и по-детски обидчиво выпячивает нижнюю губу.

— Да я верю, верю. Давай дальше.

— А при чем тут туз и таро. Таро же по-другому выглядят, — снова встревает Мейцо.

— Ну если бы он вырезал на теле узорчики с карт таро, он бы охуел сидеть с этим скальпелем, это художником надо быть, — добавляет Юнги и тоже подходит к столу заинтересованно уставившись в тэхёнову писанину.

«А мажор реально дохрена понаписал, я думал, он только вид делает, что работает».

Тэхён едва заметно вздрагивает, когда Чонгук, не стесняясь никого абсолютно, осторожно перехватывает его руку, которой он собирался перевернуть страницу, и отводит в сторону, не отпуская. Он уже почти успевает повернуться к нему, чтобы спросить в чем дело, но:

— «Является хитрым и ловким, имеет склонность к плутовству, известен как возможный создатель алхимии. Не брезгует использованием ядов и всевозможных зелий для достижения своих целей». Блять, если сейчас Хосок найдёт в крови жертвы яд, а он найдёт, там на лицо все признаки, я не просто в эту теорию, я в богов поверю, серьёзно.

— Охренеть, всё реально срастается, — Тэхён ожидал, что будет радоваться и ликовать, но на него внезапно почему-то наползает страх и он, не отдавая себе в этом отчета, осторожно сжимает руку Чонгука, которую тот забыл отнять.

Спустя полчаса Юнги уже выяснил, что пострадавший был воспитанником того же детского дома, что и первая жертва. Мейцо принёс протокол допроса матери и жены убитого. Из которого ничего особенного не выяснилось, разве что женщина подтвердила, что детей иметь не могла, а сына они взяли тринадцатилетним из детского дома.

С третьей жертвой откопанные факты и правда начали потихоньку выстраиваться в единую линию. Это всё никак не приближало к ответу, кем может быть убийца, но подтвердило множество выдвинутых теорий относительно происходящего. И теорию Тэхёна в том числе. Если не считать вечно категорично настроенного Мейцо, уже никто не сомневался в правильности его размышлений.

— Итак, новости не из приятных, — в кабинет тихонько входит Хосок. — В теле третьей жертвы в огромном количестве найден яд категории «Маска». Этот яд убивает спокойно и практически не оставляет следов, когда он в очень маленькой концентрации. Химическая формула яда изменена и доработана действительно до практически полной маскировки. После попадания в тело жертвы и её отравления, яд смешивается с внутренними жидкостями, и в малых количествах, повторюсь, его практически невозможно обнаружить, не имея образца. В этом же теле наличие его было огромным. Создаётся впечатление, что убийца специально превысил дозировку, чтобы яд стопроцентно был обнаружен.

— Сука, всё сходится, — Чонгук закусывает губы.

— Не торопись, ещё небольшое дополнение. Все знают, как работают яды подобных типов, их сложно распознать в теле, если не искать целенаправленно. Так вот, я поискал. — Хосок выдерживает небольшую паузу, листает страницы с экспертизой, и продолжает. — Я вернулся к образцам крови предыдущих двух жертв… и в каждом из тел яд был в гораздо более незначительной концентрации. Обе жертвы были убиты с помощью яда, все увечья были нанесены уже на мёртвые тела, начиная с порезов, заканчивая выстрелом из арбалета. Этот яд убивает мгновенно. Соответственно мнимые различные способы убийств — это не более, чем демонстрация и попытка соответствовать легенде, в контексте которой происходят убийства.

В отделе повисает мёртвая тишина. Не все даже замечают стоящего у двери Намджуна, который пришёл вместе с Хосоком послушать результаты экспертизы.

— Собственно, ни у кого больше нет сомнений относительно того, что в это дело вмешались боги?

— Ну глупо уже сомневаться.

Комментарий к trick and lucky chance

название и характеристика яда — мой полный вымысел

========== infidelity and marriage ==========

Он надвигает шапку на лоб, пряча под ней волосы, заворачивается поплотнее в большой уютный шарф. Сегодня во всем ярком, чтобы не вызывать подозрений. Обычный парень. Просто гуляет. Ничего сверхъестественного.

Из всех мест его почему-то тянет именно в этот парк. Может быть, потому что грязный закоулок и чужая квартира — не такие уж удачные места для прогулок. Может быть, потому что здесь остался он. Да-да, именно остался. Пускай его тело безвольно обмякло, в момент, когда шприц проткнул уже не такую упругую и сочную, как тогда, кожу. Пускай, его глаза закатывались, пока он пытался удерживать своё уплывающее сознание.

Пытался и не понимал ведь глупый. Всё равно умрёт. Рано или поздно один хрен бы умер. Всё давно было решено. Ещё тогда, когда он сидел на полу, зажав рот руками, и никак не пытался помочь. Да, его глаза тогда молили о прощении, а, когда всё закончилось, он не уставал повторять, что ничего бы не смог поделать, что ему бы тоже досталось, что выхода не было. Плакал даже. Умолял простить. А ему ответили лишь, что не держат обиды и зла. Просто, наверное, стоит перестать встречаться. Но обиды нет. И не было никогда. Но зато решение было принято именно тогда. Конкретно в тот момент для них всех всё было предрешено. А теперь он и остатки их истории остались здесь. В этом парке. Он красивый летом, но отвратительный в любое другое время года. Как и их любовь, удивительное сравнение получилось. Всё красиво, пока тепло и солнечно, но стоит случиться зиме и, пожалуйста, вся красота становится отвратительной и грязной.

Ну что ж, покойся с миром, Джи Вон, у тебя в отличии от всех остальных хорошее пристанище для твоей бесплотной души. В тени деревьев. Летом здесь приятно. Пусть это будет подарком. За то, что хотя бы попытался подарить любовь.

Они все не устают повторять: убийцы часто возвращаются на место преступления. Чтобы ощутить триумф, тот трепет и те чувства, которые ими овладевали, когда сквозь пальцы утекала такая хрупкая, такая невозможно легко прерываемая чужая жизнь. Парадоксально, но его жизнь когда-то тоже утекала сквозь их пальцы. Их всех. Каждый раз, когда кто-то вырывал кусочек нежной души и сжигал его к чертям синим пламенем. Пока он не стал вот таким вот живым мертвецом, как сейчас. Каждый из них забрал и уничтожил по частичке. А он сейчас просто собирает себя воедино.