— Пока что я не знаю, все вещдоки уже у судмедэкспертов. Первичная экспертиза будет готова сегодня вечером, её нужно будет сходить получить у Хосока. Через час приедет мать пострадавшего и жена, нужно будет присутствовать на освидетельствовании.

— Почему они решили, что это дело рук нашего недо-грека? — подаёт голос Тэ.

— На теле были найдены схематичные порезы, чуть позже Хосок даст фото, плюс ещё были там странные предметы, тоже нужно будет позже взять фото у Хосока.

Тэхён кусает губы, поглядывая на Чонгука. Едва только стало известно что-то про новую жертву, ему от нетерпения буквально начало сводить пальцы. Только одним глазком бы посмотреть на все эти подсказки и сто процентов станет понятно. Уж кто-кто, а Тэхён у убийцы в настоящей эмоциональной зависимости. Его буквально ломает от нетерпения, словно не о жизнях людей речь идет, а правда об обычной головоломке.

Чонгук снова стал мудаком. Какой там чай по утрам. Даже не здоровается теперь. И на контрасте с его вот этой привычной любезностью к остальным нарочитое пренебрежение в сторону Тэхёна действительно чувствуется очень сильно.

— Ким, идёшь со мной на освидетельствование.

— Что?..

Нет, это уже перебор.

— Чонгук, давай я? Толку от мажора там?

— Нет, на освидетельствование идёт Ким. Нет ничего сложного в том, чтобы просто фиксировать всё, что говорят родственники погибшего. Остальное Хосок в экспертизе передаст.

— Но…

— Что? Не хочешь? Отказываешься?

— Не отказываюсь, но…

— Ну вот и закрыт разговор. Через час чтобы был у Хосока.

Тэхён молча скрипит зубами. Чонгук вскидывает бровь на его негодующий взгляд. Издевается. Натурально издевается.

— Что ты уставился? Просто откажись если не можешь.

Тэхён ничего ему не отвечает, отводит взгляд и упирается глазами в свои потрепанные записи. Он перелопатил уже все эти чертовы сайты и страницы в Википедии. Выписал всё, что касалось грёбаных богов. И если на прошлой неделе помимо предвкушения, что разгадка где-то рядом, было ещё и приятное чувство, что ты причастен к коллективу, к чему-то большему, получаешь одобрение. То сейчас, видя холодные чонгуковы глаза, которые снова смотрят так, словно только и ждут, когда же Тэ перестанет мозолить зрение, руки сами опускаются. Даже желание доказать всем, что ты способен на что-то большее, чем быть просто «мажором», собраться не помогает.

***

Чонгук из-под челки наблюдает за Кимом. Стоит тот с виду довольно расслабленно. Но напряженные плечи, бледные губы и глаза, которыми он пытается смотреть куда угодно только не на труп, — это всё выдаёт его с головой. Чонгук хотел позлорадствовать. Хотел проверить его. Что-то же было в этом придурочном Ким Тэхёне, раз уж он хоть немного смог зацепить. Появлялось между ними что-то тёплое вроде бы. Просто Ким, извините, повёл себя как настоящий мудак. А у Чонгука и желание нестерпимое, и возможности позволяют наказать зарвавшегося засранца. И плюсом проверить вообще, на что он способен. На деле Чонгук просто пытался вытянуть из Тэхёна хоть что-то. Хотел, чтобы он взял себя в руки и отказался. Признал свою слабость и не пытался храбриться, а действовал рационально. Чтобы сказал что-то против не только тогда, когда от его выпендрежа ничего не зависит, но и тогда, когда действительно нужно сказать «нет».

Но Тэхён упрямо кулаки сжал, взял свой блокнот многострадальный и поплёлся в лабораторию Хосока.

Чонгук краем уха выслушал то, что ему рассказывал судмедэксперт, не потрудившись даже делать пометки. Потому что Тэ с каменным лицом, лишь бы спрятать чёртов взгляд, уже уткнулся в блокнот и записал всё, что Хосок им сказал.

— Ты зачем стажера на освидетельствование притащил? Хочешь чтобы он в обморок грохнулся? — тихий хосоков шёпот у самого уха.

— Не грохнется.

Чонгук упрямо продолжает смотреть на Тэ, следя за его реакциями, и чем дальше идёт процесс, чем ближе момент, когда чёртову простыню поднимут, тем зеленее становится лицо Тэхёна и всё больше крепнет чонгукова уверенность в том, что его нужно убирать отсюда.

Спустя пятнадцать минут напряженного ожидания наконец в сопровождении приставов в кабинет вошла женщина преклонных лет в сопровождении другой женщины помоложе. С теми самыми выражениями лиц.

Чонгук не один раз видел такое: общая заплаканность, опухшие глаза, трясущиеся руки и слабый огонёк надежды во взгляде, мол, сейчас посмотрят на тело, а там кто-то совершенно незнакомый, другой человек, не их сын, дочь, любимый муж или сестра. А кто-то посторонний. И кому-то другому потом по этому человеку плакать. А ещё Чонгук не один раз видел, как этот последний огонёк гаснет. Как ломаются после этого люди. Как оседают на пол, разражаются рыданиями, падают на руки приставов в обморок. В такие моменты сильнее всего чувствуешь, как всё-таки ценишь свою жизнь. Но ещё больше чувствуешь противное, горькое ощущение какого-то невозврата, какой-то необратимости и отвратительности бытия. Не хочется внезапно, чтобы Тэхён это видел. Чтобы наблюдал смерть надежды, потухшие взгляды и моментально появляющийся отпечаток вселенской скорби на бледных лицах.

Краем сознания Чонгук надеется, что сейчас дамы взглянут на тело, сглотнув скупую слезу, и выйдут. Отчего-то все мысли только о том, что мажор чужой истерики не выдержит. А если и выдержит, то непременно ценой своей здоровой психики. Оттого Чонгук надеется на адекватное восприятие реальности пострадавшими. Но…

— НЕЕЕТ! — женщина падает на колени перед кушеткой, вторая, обливаясь слезами, пытается поднять её на ноги.

Чонгук не знает куда смотреть. То ли на женщин, очевидно Кён Су признавших. То ли на Тэхена, который стоит каменным изваянием и выглядит сейчас бледнее чертового трупа.

— Хорошо, уведите потерпевших, их пригласят для допроса позже, нужно выяснить, где они находились в момент смерти Кён Су, и почему он был в квартире один. Хосок, к вечеру жду экспертизу, возьми кровь на анализ, скорее всего, причина смерти — какой-то яд, не забудь отправить нам фотографии и описание всех порезов, одежды и остальных вещь-доков, найденных на месте убийства.

— Хорошо.

— Ким…

Тэхён не дослушивает Чонгука. Едва только за женщинами закрылась дверь и Чонгук закончил с указаниями, Тэ пулей сорвался в коридор.

— Блять, вот говорил же… — бросает Хосок вслед удаляющемуся за Тэ Чонгуку.

***

Чонгук находит его в туалете около кабинета, тот даже не закрыл кабинку, растрёпанный блокнот валяется на полу, очевидно Ким бросил его по пути к унитазу. Чон подбирает блокнот, убирает на раковину и без стеснения проходит в кабинку к Тэ.

— Эй?

Тот не откликается и продолжает натурально выворачивать содержимое желудка в унитаз.

Чонгук молча подходит и, наклонившись, собирает его светлую чёлку, которая касается фаянсового ободка.

Тэхёна рвёт добрых десять минут, пока Чон осторожно держит его волосы, а потом он, обессилев, усаживается прямо на пол, облокотившись о стенку кабинки.

Чонгука начинает отчетливо грызть совесть.

— Тэхён…

— Отъебись, — хрипит Тэ, отталкивая протянутую к нему руку.

— Эй, серьезно, ты мог отказаться, зачем пошёл?

— Выполнял приказ, нет? — Тэхён с трудом соскребает себя с пола и плетётся к раковине, умывается и опирается на неё ладонями, наклонившись. — Я одного не понимаю, Чонгук… Так сильно не нравлюсь? Настолько сильно, что нужно со мной вот так? Подъёбывал меня с фотками, знал, что я не выношу такую хуйню, и что в итоге? Ты в курсе, что личные недоразумения перекладывать на рабочие отношения — это очень хуёвая тема?

— Прости, серьёзно, Тэхён, — Чонгук наглеет и, подойдя ближе, устраивает свои руки на чужой талии. Ким дёргается, но ладони не скидывает. Чонгук выжидает пару секунд, не встречает сопротивления и прижимается к чужой спине, обнимая Тэхёна поперёк живота.

— Если дело принимает чересчур серьёзный оборот, если я путаюсь под ногами, если я мешаю, скажи прямо: «Тэхён, уходи, пожалуйста», и я, блять, уйду. Я не собираюсь вставлять палки в колёса, я хотел помочь.