– Да ходил я туда, когда мать умерла, думал, отца найду. Вышел из города, псирты закопал в лесу и пошел. Так и вернулся, только три дня пришлось в лесу просидеть – солдаты часто там ходят.

– А поближе к Валенторну нельзя остаться?

– Не, мисс, тут бандитов шайки. Они тут вокруг города кучкуются – городские и деревенские из Валенторна плохо жить стали – мало еды, и начали в леса ходить за птицей да грибами. Так они у них псирты воруют, чтоб в город вернуться, а у кого нет – просто человека забирают, мол, письмо от тебя напишем, пусть денег несут.

– Ничего себе, какой произвол.

– Вот-вот, надо скорее уходить от сюда. В двух днях дороги уже безопасно, а пока надо идти быстро, – парень, видимо не преувеличивал, шел резво, и меня подтаскивал, когда сбавляла темп в поисках грибов или ягод.

Мы дошли до конца леса, когда уже стемнело. Ни одной поганки – не сезон тут что ли? Выбрали высокое место и пошли ломать лапник. Если будет дождь, нам придется промокнуть, но строить нечем, даже ножа нет. Ломали руками и тащили в кучу, легли и накрылись платьем. Желудок, о котором здесь нельзя упоминать, предательски урчал. Интересно, а когда у них урчит от голода, как они это называют? Или в Валенторне не урчит?

Я проснулась, когда было еще темно, Дин не спал тоже. Он сидел у дерева и жевал какую-то траву – длинные палки, которые сильно хрустели. Хотелось есть.

– Вкусно?

– Да так, непонятно, мисс, попробуйте. Но эти хоть не горькие.

– Как думаешь, долго до утра?

– Думаю, нет. Но спать я точно больше не хочу. Можем тихонько идти. Воду надо найти. Тут места уже я знаю. Это от Валенторна я уходил с другого места, а конец леса тот-же. Нам вон туда, – он указал в темноту, где небо чуть начало светлеть у горизонта, на котором был хорошо виден абрис гор. – Вот за теми горами и есть долина Харма.

Я жевала полую ветку какого-то растения, похожего на ревень, что покупала весной на рынке для супа. Если не кобениться и думать о том, что это еда, то нормально.

– Так зачем вы, мисс, поручились за меня?

– Я же говорю, не знала, что выгонят.

– А знали бы? Не стали?

– Честно? Не знаю.

– Я конечно рад, что живым остался, но теперь, получается, обязан вас пристроить, раз из-за меня все, – парнишка шел впереди меня и не поворачивался. Мне было все равно, что он думает обо мне, потому что мне сейчас было страшно, и я не видела выхода из ситуации.

– Ничего ты мне не обязан, Дик. Раз дура, значит сама должна расхлебывать. Главное – до деревни доведи, потому что в лесу я точно боюсь одна остаться.

– Доведу, доведу, не переживайте. Я вас замуж отдам хорошо, пристрою.

– А вот это не надо, я сама.

– А чего это сама? Ты сама даже ложку не поднимала, не то что хозяйство содержать, неожиданно он перешел на «ты», но я решила не обращать на это внимание.

– Не переживай, я много чего умею.

– Вы не обижайтесь, но нам надо друг друга без мистеров всяких звать. А то вас не шибко люди полюбят.

– Как хочешь, так называй.

– Сестрой моей будешь. А имя какое у тебя? Я тогда на площади не слышал ничего, одурел от радости, что поживу еще, – он обернулся и хмыкнул.

– Лора Гросарио…

– Не, Не, они же сказали, забудь свою семью, и имя. Теперь ты просто Лора. Лора из Харма. Если там есть уже Лора, ты будешь «Лора из Харма, которая пришла с Диком», – он чуть остановился и показал мне молчать, приложив указательный палец к губам.

Я встала столбом. Кто их знает, может там мина какая средневековая или он услышал головорезов, но он смотрел под ноги. Я тихонько подошла и посмотрела туда же. Там было гнездо с четырьмя небольшими яичками.

– Святая яишница, а чего молчать то? Думаешь, их мать – кукушка сейчас нападет на нас и заклюет до смерти? – я засмеялась и наклонилась к гнезду.

– Не надо их трогать, – парень говорил очень серьезно, словно речь шла о том, что я собиралась вырезать деревню со стариками и детьми, а он встал на их защиту грудью.

– Мы их быстренько выпьем и все, Дин. А скорлупу заберем, чтобы родители подумали, что они улетели и счастливы в другом месте, работают в офисе на пятидневке и взяли ипотеку. Все хэппи энд, – я протянула руку, но он оттолкнул ее. Я посмотрела на него серьезно.

– Мы не наедимся все равно, а птичка, которая сейчас, наверно, наблюдает за нами, будет благодарна, что оставили ее деток в живых…

– Ага, и она нам за это подарит бессмертие в конце сказки, или спасет от людоеда…

– От кого?

– От кого надо… идем, Дроздов средневековый, свалился на мою голову, доброта незатейливая, – я не верила в то, что парень, перенеся столько в жизни, остался добрым и ранимым. Такими темпами, если он будет моей совестью, далеко мы не уйдем.

Мы выдвинулись дальше. Шли с короткими привалами. Нам нужно было дойти до гор, ну, или, хотя бы до предгорья – там было безопасно. Мелкие речушки и ручьи текли навстречу нам и уже к вечеру я почувствовала, что начался небольшой склон, в который приходилось подниматься.

К склону мы пришли позже, чем планировали, потому что останавливались у речки, чтобы искупаться, а потом обсохнуть на солнце. У склона росли ягоды – огромная поляна ярко-желтых, похожих на клубнику шариков. Дин тоже не знал, что это за ягоды, но мы решили перекусить – ползали на коленях и горстями ели ее до самой темноты. Спать решили у редких кустов, что росли здесь у ручья. Пока я разбирала вещи, доставала платье, Дин обрывал зеленые ветки, чтобы хоть немного накидать на землю, и тут я услышала его крик:

– Лора, скорее, бери все вещи и иди сюда, смотри, что я нашел! – я видела его метрах в ста, у других кустов, взяла сумку, закинула платье на плечо и пошла к нему.

Он показывал на костровище, что осталось от прежних путников, но самой хорошей новостью оказалось, что рядом с ним лежало кресало и ржавый нож. Они были под налетом прошлогодней травы – видимо, пролежали здесь минувшую зиму.

– Ну наконец-то у нас будет костер, и спать будет теплее. Тут утром туманы, нас сегодня ночью платье не спасло бы. Идем собирать дрова. Хороший сегодня вечер – и поели, и огонь будет!

– Это, наверно, твои птички нам подарок сделали, – не без иронии ответила я Дину.

– Не, не они, нож тяжелый – они бы не подняли, – совершенно серьезно ответил Дин.

Мы подкидывали ветки в костер, и от того, что можно было посидеть и порадоваться за сегодняшний день, спать не хотелось. Внутренне я смирилась со случившимся, но было страшновато – что же ждет на с в Хорме, как мы переживем осень и зиму. Это сейчас – начало лета, но время пролетит быстро.

Утром Дин разбудил меня рано. Кроме темноты, подножие гор застилал плотный, как простокваша, туман. Влажность была стопроцентной. Внутри этой белой пелены кружили мелкие капельки воды и мгновенно впитывались в одежду. Костер потух и Дин пытался его раздуть. Ветки были мокрыми, словно дождь шел несколько дней.

– Лежать сейчас нельзя, а то встанешь с жаром. Это кажется, что сейчас тепло – Сыро будет еще часов пять. Надо двигаться, только идти будешь прямо следом за мной, возьмёшься за рубаху и пойдем. Через час подъема будет сухо, – он бросил затею с костром и начал закидывать вещи в мешок. Кресало и нож положил в карман штанов.

Подъем был не очень крутой, но идти было тяжело – юбка была мокрой насквозь. Выслушав все возражения Дика, что, мол, это некрасиво, я все равно, завязала ее узлом выше колена и сразу пошли быстрее. Сырость, усталость и голод делали из меня психопатку, которой в тумане постоянно мерещились тени и образы. Оглядывалась я каждую минуту.

– Дик, тебе не кажется, что за нами кто-то идет? – я говорила шепотом и при этом дергала его рубаху, за которую держалась, и пыталась поймать, как только она выскальзывала у меня из рук. Дальше руки не было видно ничего.

– Нет, не кажется. Все нормально, ты просто трусиха, – Дин говорил специально громко и хохотал как пират. – Еще немного и мы выйдем из тумана на сухой склон. Там и посидим, обсохнем. Если бы не ягоды, вчера могли сюда подняться. Но они хорошие, правда? Никогда таких не ел.