«Пора спускаться с заповедных звезд…» Пора спускаться с заповедных звезд В миры, где дух умолк в оковах тела, От нелюбви земля окаменела, В сердцах разбитых поселилась злость. Как тяжело принять исход борьбы, — В зените солнце остывает, меркнет!.. И настигает непреложность смерти, Лишив надежды – избежать судьбы. Но все же – вниз! Пусть замкнут циферблат, Стальная власть имеет доступ к силе… Огонь творенья мы не погасили, Спасая души всех, кто был крылат. «Я тишину храню от посторонних…» Я тишину храню от посторонних За крепостью краснокирпичных стен: На перекрестке улиц дом построен, Со всех сторон – обстрел гудков, сирен. А для меня многоэтажный терем — Фантазии спасительный приют: Его несчастья, горести, потери Кругами лабиринта обойдут. Открыты окна силам вдохновенья. Ночами льются лунные лучи И таинства любви, стихосложенья Пытаются дотошно изучить. Встречаю души тех, кто был и будет, Издалека разносится их речь… Хранят секреты яблоки на блюде, Таятся книги от случайных встреч. Но если ты войдешь в мои покои Одним из очарованных гостей, Живи, теченью вечности покорен, Вне суеты звонков и новостей. «Отточены степенность и смиренность…» Отточены степенность и смиренность, Курок страстей не пляшет у виска, Мучительней дается откровенность, Друзей чистосердечных не сыскать. Проходят дни в неотвратимой схиме, Все реже строфы просятся в тетрадь, Отвергнута своими и чужими, Безмолвия вкушаю благодать. Я не таю на прошлое обиды, Что откололось – навсегда ушло… В моих садах резвятся Геспериды, И яблоки желтеют тяжело. «Холодный ветер очищает голову…» Холодный ветер очищает голову, Морские волны направляют мысли, За горизонт ползут туманы горные, Дожди косыми стрелами повисли. Еще мелькают кадрами размытыми Мазки чужой судьбы, уже не значимой… Душа стремится в облака молитвами, Порой не знаю, говорю ли, плачу ли. Как искупленье – позднее прозрение, Своей стези спокойное принятие, От заблуждений прошлых – избавление, К природе возвращенье – в лоно матери, Где сила жизни бьется в каждом дереве, Сама земля детей венчает лаврами! И певчий ключ, мне на храненье вверенный, Звенит ручьями, прорастает травами. «Мне казалось, я застряла в пустыне…»
Мне казалось, я застряла в пустыне. Холодна. Одинока. За сорок. Не прорваться – куда ни беги, Всюду петли, повторы, круги, Наплывает бессилия морок… Легких троп не будет отныне! Через тьму вселенных безмолвных Я шептала одно только имя Исступленными, злыми губами, И звезда, столкнувшая лбами, В пораженье жгла нестерпимей: – Связей нет иных, кроме кровных. А потом привиделся полдень На московской крошечной кухне, У хозяйки ветхозаветной. – Все изменится одномоментно! Темный склеп отчаянья рухнет. Нужно только верить и – помнить. «Ни писем, ни звонков, ни телеграмм…» Ни писем, ни звонков, ни телеграмм, Из памяти давно контакты стерты, Я обращаюсь к рекам и горам, Далеким душам – и живым, и мертвым: – Где вы теперь, когда упал покров?.. Моя судьба раскрыта на ладони: Огонь стихов – ее земной улов, Преображенье в изначальном лоне. Испита чаша горькая сия — Познание разлук и подаяний, Исчезли все – поклонники, друзья, Остался звездный холод расстояний; Я не таюсь – сияю и звучу, Соединяю порванные нити… Не бойтесь слез, нечастых слов и чувств! Придите хоть на час, поговорите. «В судьбе все изменилось, расплелось……» В судьбе все изменилось, расплелось… Ты шел насквозь, не всматриваясь в лица, Живой души едва коснулся вскользь, Не успевая даже удивиться. А я узнала долгую печаль, Кружась по миру, точно лист упавший, И до сих пор мне отчего-то жаль Несбывшейся любви счастливой нашей. «Я далека от тебя, как Луна…» Я далека от тебя, как Луна, В облаке тайны – бледна, холодна. Ты не осмелишься разгорячить Льдистую кровь в одинокой ночи. Луч серебристый проводит межу: – Милый иную нашел госпожу, Станет подругой и доброй женой… Я только образ утраченный твой, Недостижимость сияющих грез; Если любовь не воспринял всерьез, Нет ничего, что бы сблизило нас, Льется печаль в твое сердце сейчас… Долгие полосы лунного льна, Я позабыть о тебе – не вольна. |
