Робер неистово погонял Меркурия, как будто за ним гнался сам дьявол. Вороной нёсся как ветер, оставляя позади огни большого города. Хотя граф и сам не знал, куда держал путь, но он не удерживал коня, дав ему полную свободу.

По мере того, как Меркурий проходил большие расстояния, мысли у Робера впадали в нужное русло, хотя это давалось ему с большим трудом. Ведь в течение долгого времени он не мог успокоиться и прийти в себя. Однако быстрая езда и ночная свежесть сделали своё дело, смыв яд с его души. Теперь граф был готов ко всему, что бы ни преподнесла ему изменчивая фортуна. И он собирался встретить любой шторм на своем пути без всякой ярости. Правда, втайне Робер мечтал лишь о том, чтобы стать для Дивной Богини уютной гаванью после тех бурь, что их ожидают впереди. Только она была предметом его тайных грез и постоянного размышления. И он ничего не мог поделать с собой.

В то время как граф, мчась верхом во мраке ночи, лелеял в душе надежду, Селеста, приняв ванну, уютно растянулась на кровати, забыв снять с колен поднос с остатками ужина. Зашедшая камеристка, увидев, что госпожа уже уснула, быстро убрала поднос, чтобы отнести его на кухню.

«Должно быть, поручение его сиятельства было не из лёгких, если моя госпожа так вымоталась за первый день», – покачала головой Кати, направляясь на кухню.

Селеста, безусловно, слышала шаги своей камеристки, но никак не среагировала даже на то, когда та забрала у неё поднос. Она не нашла в себе силы, чтобы о чём-то заговорить с ней. Сон свинцом навалился на неё. До этого она и не подозревала, как устала за долгий день. Было очевидно, что верховая езда по городу в разные места к незнакомым особам и длительная прогулка по окрестностям вконец выбили её из сил.

Когда Кати вернулась в спальню, Селеста спала беспробудным сном. Улыбнувшись, она прикрыла юную маркизу лёгким покрывалом и, задув свечи, бесшумно удалилась.

С утра граф де Фэрмонт сидел в своей огромной библиотеке, собираясь насладиться чтением книги в позолоченном переплёте, когда громкий стук в дверь заставил его вздрогнуть.

– Кто там? – сухо осведомился он, держа открытую книгу.

– Ваш паж, – донеслось от закрытой двери.

– Что ж, входи, раз уж явилась, – выпалил он в предвкушении отчитать её за вчерашнее.

Мгновение спустя в библиотеку вошла юная особа в костюме пажа, за ней шёл маленький паж-мулат, шествие замыкал барон д’Юбуа, одетый в щёгольский костюм. Странная процессия, прошествовав мимо него, остановилась в нескольких шагах и молча поклонилась ему.

Робер не отрывал глаз от хорошенького мулата, который невольно съёжился под его пристальным взглядом.

– Что это значит, Селеста? – Глаза графа вопрошающе метнулись на неё.

– Хочу доложить вам о результатах выполнения вчерашнего задания, – послышался ответ.

– Думаю, не стоит, Селеста. Я вам вполне доверяю, – отмахнулся он и, бросив на мальчика взгляд, холодно спросил: – Откуда взялся этот мулат?

– С вашего двора, разумеется.

– Понятно. – Робер нашёл в себе силы, чтобы улыбнуться. – Но что он тут делает?

– Как что?! – Селеста недоуменно взглянула на него. – Исполняет свои обязанности, естественно.

– И какие же? – вкрадчивым тоном осведомился он, с яростью захлопнув свою книгу. – Позволь узнать, мой милый паж.

– Неужели неясно? – Она лукаво улыбнулась.

– Отнюдь.

– Серж теперь мой паж.

– Твой паж? – Его глаза едва не выскочили из орбит.

«Чёрт побери! – пронеслось у него в мозгу. – Что она говорит?»

– Разве я не могу завести себе пажа?

– Можешь, конечно, – сухо бросил граф. – Однако кто позволил тебе сделать этого мулата своим пажом? Ведь он мой раб.

– Был, к вашему сведению.

– Почему был?

– Потому что её сиятельство была настолько любезна, что дала его мне в услужение.

– Что?! – Лицо Робера покрылось мертвенной бледностью.

Селеста, несколько озадаченная, переглянулась с Фредериком д’Юбуа, который не спускал с него глаз. Только Серж не смотрел на своего бывшего хозяина. Должно быть, он просто боялся его.

– Именно так, – резко выпалила она. – Правда, я хотела выкупить мальчика у вашей матушки, но Бернар заявил, что это может вам не понравиться. Тогда я попросила отдать его мне в услужение, на что графиня охотно согласилась.

– Допустим, она отдала его тебе, – кивнул граф. – Только объясни мне, зачем тебе паж?

Селеста ответила ему вопросом:

– Разве было бы хорошо оставлять мальчика в вашей конюшне, видя, как он там надрывается? Боюсь, это не по-христиански, согласитесь.

Судя по всему, Селеста просто хотела облегчить ему жизнь. Но плохо было то, что она напоролась именно на Сержа. Чёрт возьми! Селеста ни о чём не должна знать. Иначе его юношеское безумство выйдет наружу. И он не должен этого допустить.

После некоторого молчания граф с леденящей улыбкой на лице заявил:

– У меня нет ни для кого исключений, мой милый паж.

– Да что вы говорите, сударь? – воскликнула Селеста, не веря своим ушам. – Я не думала, что вы столь бесчеловечны.

На её дерзкое обвинение Робер не нашёлся, что ответить. Он только вперил в юную маркизу свои зеленовато-голубые глаза. А сбоку на неё глядели другие аквамариновые глаза в обрамлении пушистых ресниц, которые точной копией воспроизводили сидевший перед ними оригинал. Барон д’Юбуа, заметив столь обличительное сходство, повернул к Селесте голову. Они обменялись многозначительным взглядом, правда, не оставшимся незамеченным графом.

Внезапно его лицо во второй раз побелело. Это навело их на мысль, что осенившая догадка, стало быть, верна. Но почему он так жесток к малышу? Было совершенно неясно.

Селеста, видя, что Робер не собирается оправдываться, холодно улыбаясь, осведомилась:

– Почему вы молчите, сударь? Ответьте мне. – Она перевела дыхание. – Разве такого малыша вам не жалко? Он же ещё ребёнок, чтобы работать в конюшне.

– Прошу не совать свой нос в мои дела! – Его голос понизился от ярости.

Проклятье! Как объяснить ей, что он даже не знал об этом? Его никогда не интересовала судьба мальчика. В сущности, этим занимались другие. Скорее всего, его матушка или мажордом. Впрочем, ему надо это выяснить.

– Ваши дела меня нисколько не интересуют, – запальчиво бросила Селеста минутой позже. – Но я не могу оставаться равнодушной к судьбе этого мальчика.

– Сожалею, Селеста. – Граф нахмурил брови. – Однако я не имею понятия, о чём ты говоришь. Ведь домом занимается моя матушка. Она тут хозяйка. А слугами – мажордом. Все претензии к ним. А меня оставьте в покое, мой милый паж.

Селеста и Фредерик снова переглянулись. Должно быть, он и впрямь далёк от тех обвинений, которые она предъявила ему. Между прочим, полное безразличие к судьбе мулата вовсе не оправдывало графа. И она собиралась обвинить его ещё в отсутствии милосердия. Когда во дворе раздались шум колёс прибывших экипажей и голоса грумов, Робер быстро повернулся к раскрытому окну, и на лице его тотчас отразилась злая усмешка.

Барон д’Юбуа посмотрел на него. Интересно, кому она адресована? Или прибывшие не устраивают его?

– Судя по всему, у вас сегодня гости, – небрежно заметил он, переводя взгляд на окно. – Вы, несомненно, ждали их, мессир граф.

– К вашему сведению, я никого не ждал, сударь, – парировал граф, мрачнея на глазах.

– Но у вас будет приём гостей, – возразил Фредерик, натянув на свою физиономию полную невозмутимость, что так бесило Селесту.

– Ну и что вы этим хотите сказать?

– Думаю, сегодня вряд ли будут нужны вам услуги пажа, – решительно заявил барон д’Юбуа.

– Ах, вот оно что! – Робер натянуто улыбнулся самой леденящей улыбкой и бросил на полированный стол сжатую в руке книгу. – Позвольте, мессир барон, это решать мне.

– Конечно, – согласился тот. – Однако вы могли бы сегодня освободить Селесту от обязанностей пажа.

– Боюсь, мой паж нужен мне в любом случае, – возразил граф. В его глазах вспыхнула откровенная ненависть. – А вот в свите своей она вряд ли нуждается.