Он стащил ткань по её ногам и сразу же притянул Гермиону так близко к себе, как только это было возможно. Рядом с ним ей было так комфортно, еще никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. Малфой погладил её голые бедра, которые были вокруг его талии, перешел на спину и вернулся к своей карте сплошных отметин на её теле.

Она умрет с ними. Подумать только, Гермиона Грейнджер умрет с засосами от Драко Малфоя. Ей стало стыдно перед человеком, который будет делать вскрытие. Хотя вряд ли будет. Все будет предельно ясно.

— Не думай. Пожалуйста. Хоть секунду, — прорычал парень сквозь зубы, не ожидая, что она снова улыбнется, и наконец расстегнет несчастную молнию его брюк.

Драко положил обе её руки себе на шею, пальцами стиснул талию, чтобы лишь слегка приподнять её одними своими руками. Она смотрела в его глаза каждое мгновение, утопая в том, какие чувства она видела. Гермиона не признавала его красивым никогда, а зря. Она могла бы наслаждаться им еще долго, если не вечно.

Почему-то внутри нарастала неуверенность, такой детский страх, но и его Грейнджер откинула подальше, зарываясь пальцами в волосы Малфоя, снова целуя его. Углубляя поцелуй, она могла почувствовать и вкус виски на кончике его языка, что смешило её.

Рядом с ним было волшебно, хотя и все как впервые. Она оставила следы краски от своих ладоней даже в его волосах, и потом только опустила взгляд и поняла, что все её бедра в таких же белых отпечатках его пальцев. Еще один на груди. И на шее. И на спине. Его узоры были не мнимыми, он рисовал нечто настоящее.

— Иди сюда, — попросил Драко, когда Гермиона слишком отвлеклась на разглядывание своего тела. Он стянул с себя брюки с боксерами, и теперь ждал лишь её, а Грейнджер лучше умрет, чем скажет ему «нет» в этот момент.

Ей не хватало всего. Не хватало его прикосновений, его объятий, его поцелуев, чертовски мало всего Малфоя в целом. Но это было лучшим из событий её несчастной жизни в последнее время. Странно, наверное, не заботится о контрацепции, когда ты знаешь, что это последние секунды жизни. Гермиона старалась не думать об этом. Он её попросил.

Яркой вспышкой у нее заволокло абсолютно весь мир, когда Драко аккуратно опустил её на свой член с низким гортанным стоном. — Чёрт…

Грейнджер замерла, открыв рот и пытаясь вдохнуть хотя бы немного. Она видела звезды перед глазами, никак не меньше. Пока Малфой целовал её соски, сжимал бедра, Гермиона пыталась стонать не слишком громко, но в её уголках глаз уже стали собираться слезы от того, как хорошо было это забытое чувство.

Она сомкнула руки на его плечах сильнее и двинулась в первый раз, тут же наполняя пространство собственным стоном, который был слышен как будто со стороны. Драко дышал ей в самые губы, аккуратно приподнял девушку и снова опустил вниз. Мерлин, еще один раз, и она расплачется от эйфории.

— Грейнджер… — он был обеспокоен, но она не знала, как еще может его разубедить, кроме как попросить еще. И тогда барьер просто исчез, хотя его в общем-то и не было. Малфой припал к её шее губами, пока двигался в ней снова, и снова, и снова, кусая кожу там, где чувствовалось неспокойное биение её сердца. Она глушила все свои стоны сомкнутыми губами, её грудь слишком восхитительно терлась о его при каждом толчке, и ей казалось, что вся жизнь была сосредоточена только в этом моменте. Он шептал ей что-то неразборчивое, а потом смотрел так, будто она рассыпала звезды на небе.

Она рассыпала бы звезды для него. Столько, сколько бы понадобилось.

Это длилось для нее, как маленькая жизнь, а больше всего было похоже на сладкий сон, от которого суждено скоро проснуться. Гермионе было страшно, что еще секунда, и Драко растворится в её руках, она целовала его везде, чтобы запомнить, какой он. Каждую неровность его кожи, каждую ухмылку, движение рук. Она запомнит его всего, потому что он будет последним светлым воспоминанием. А потом будет жить с его образом в памяти, даже если они потеряют друг друга.

Это была настоящая близость, когда тела соприкасались, а души переплетались. Гермиона была благодарна за этот момент. Её стоны становились беспомощными, тело было уже неподвластно ей, и это была та агония, вызванная лишь толчками Драко, и в которой было бы здорово мучаться хоть всю жизнь.

Он накрыл её клитор двумя пальцами там, где сплетались их тела, и Гермиона окончательно пропала после пары движений. Она чувствовала, как он ускорился, и его стоны сквозь зубы слышались уже откуда-то со стороны. Ей нужен был воздух, и она делила его с Малфоем. Оставалось лишь дышать, пока оргазм накрывал полностью, волнами, то захлестывая с головой, то снова отступая.

Гермиона почувствовала, как Драко кончает вместе с ней, удерживая её на месте сильными руками. И рухнула наконец на его плечо, выдыхая устало, пока он обнимает её всю.

Они молчат. Молчат, и в какой-то момент она всхлипывает, цепляясь за плечи парня, как за последний круг. Малфой проводит ладонью по её распущенным волосам. — Я знаю, что это последний раз. Я знаю, что, если ты не попытаешься, это будет сжирать тебя изнутри. Я знаю, что сегодня весь мир перевернется. Но я просто безумно влюблен в тебя.

— Не надо, — она покрутила головой. — Не говори. Пожалуйста.

— Я не хочу, чтобы ты умирала с мыслью, что ты одинока, Грейнджер. Ты. Не. Одна.

— Тебе пора идти, — Гермиона отстранилась от него, вытирая тыльной стороной ладони щеки. — Тебя будут искать, а мне еще нужно закончить подготовку.

— Ты уверена, что справишься сама? — Драко откинул непослушную прядь от её лица.

— Нет. Но тебе нужно идти.

Она знала, что еще минута, и она не сможет его отпустить. Она пошлет к черту принципы, слова и останется с ним в этом мгновении, сидя обнаженной в его руках. Ей будет уже все равно на весь остальной мир просто потому, что Гермиона потеряется в моменте и не откажется от него. Она была обязана вытолкать Малфоя за дверь, засунуть свои слезы как можно глубже, а затем закончить начатое. Иначе нельзя.

Гермиона натянула джинсы, майку, завязала волосы и посмотрела наконец на Драко, который уже стоял возле стены, застегивая последние пуговицы. — Стой. Я должна убрать краску. Иначе появятся вопросы.

Она взмахнула палочкой, и все следы её пальцев постепенно стали исчезать с кожи так, будто ничего и не было. Малфой подхватил руку девушки, дернул на себя и остановил в миллиметре от собственных губ.

— Постарайся выжить.

Слово «невозможно» застряло у нее в горле, она не была в силах его произнести, поэтому дважды кивнула. Он погладил её по щеке, и дыхание опалило губы, но он оставил после себя обещание поцеловать Гермиону еще раз, когда все закончится. Драко дошел до двери так и не обернувшись ни разу.

И по каким-то причинам она подумала, что это было для нее еще и обещание никогда её не забыть.

Он не прощался.

Драко никогда с ней не прощался, всегда надеясь, что ему удастся вернуться вновь.

*

Пожиратели были недостаточно умны или просто чересчур самоуверенны, чтобы проверить даже второй этаж. Или воспользоваться заклинанием. Гермиона услышала их голоса ровно в 7:50, но они так и оставались на первом этаже. Она сидела в центре своей пентаграммы, окруженная дюжиной свечей, и прислушивалась к каждому действию внизу.

Легко был различим голос Темного Лорда, затем Беллатрисы. Она слышала даже слезы Нарциссы, настолько тонкими были стены этого дома. Сердце рвалось из груди, чтобы сбежать вниз и попрощаться с Малфоем, но у нее уже не было на это времени.

Она положила обе ладони на пол и закрыла глаза, надеясь почувствовать хоть какую-то энергию внизу. Все до единой были темными, ни одна не отличалась чем-то особенным, как Гермиона не старалась представить себе картинку.

Не прошло и двух минут, как все внезапно стихло. Лорд должен был подняться на маленький постамент в центре, остальные должны были разместиться вокруг. Если они исполняли все согласно её инструкциям, на что ей оставалось лишь надеяться. На самом-то деле, вряд ли Лорд успел бы проработать даже хотя бы какую-то иную деталь, слишком боясь оступиться.