Она смотрела, как сначала он потер щеку, затем повернул голову обратно к ней.

— Я предлагаю тебе реальную возможность жить так, как хочешь. Почему ты не можешь просто взять её?! Я НИЧЕГО не могу сделать со своей жизнью. НИЧЕГО. Мне остается только, сука, доживать эти дни в надежде, что я не умру в ПОЛНОМ ОДИНОЧЕСТВЕ! — снова вскричала Гермиона.

— ДА ТЫ НЕ ОСОБО ПЫТАЕШЬСЯ НЕ УМИРАТЬ!

— Я СМИРИЛАСЬ СО СВОЕЙ УЧАСТЬЮ.

— ТЫ ПРОСТО СДАЛАСЬ, ГРЕЙНДЖЕР. ПРИЗНАЙ ЭТО!

Она отшатнулась, пораженная его же словами. Он правда… он серьезно верил, что она не пыталась и не искала? Грейнджер даже видеть его больше не желала. Она отвернулась, указывая двумя пальцами на дверь.

— Выметайся. Я не хочу тебя видеть.

Но Малфой схватил её запястье и движением, от которого у нее заныли кости, развернул весь её корпус к себе. — Признай это, Грейнджер. Ты просто опустила руки и решила, что ты плохой человек.

— ВЫМЕТАЙСЯ! — взревела девушка, стараясь вырвать руку, но Драко держал её слишком крепко. — ПРОСТО ИДИ К ЧЕРТУ!

— Признай. Это нетрудно, — все настаивал он.

— ДА. ДА. ДА. ДА! — наконец выкрикнула она и тут же подняла к нему глаза, снова красные от подступающих слез. — Да… — резко переходя на шепот уже плакала Гермиона в его руках. — Мне надоело жить в этом мире. У меня ничего не осталось. Я одна. Я так жить не хочу.

— Ты не одинока, неужели ты, блять, этого не видишь?

Она захлебнулась сначала от его слов, но даже не успела ответить. Драко притянул её к себе так быстро, что из груди вырвался только писк от удивления. Она вновь могла бы ждать от него всего, что угодно, но нет. Он умел удивлять её с самого первого дня знакомства. Не всегда в положительном плане, но сейчас ей было это совершенно неважно.

Гермиона вцепилась в его черную рубашку обеими руками, отвечая на поцелуй мгновенно, даже не до конца отдавая себе отчета, что происходит. От Малфоя веяло ароматом леса, хвойного, в котором есть риск заблудиться, если не знаешь дороги назад. Она легко потеряла тот чертов запах тьмы и смерти в привкусе его губ, от которых чуть отдавало сигаретным дымом, но больше какой-то сладостью. Драко был как шоколад, он был на вкус… слишком волшебным.

Она обвила его шею руками, а его ладони сильнее прижали её к себе, пока он отвечал на поцелуй с таким же рвением. Они будто дышали друг другом, научившись делать это впервые за многие годы сплошного одиночества и самобичевания. Потонувшие в собственной боли, они разучились чувствовать что-то другое.

Целовать его было, как снова жить, не иначе. Это был отголосок той жизни, куда ей уже никогда не добраться. И странно было ощущать что-то столь знакомое с тем, кого ты едва знаешь. Хотя, наверное, Гермиона бы поспорила с таким выводом.

Но немного позже.

Драко даже не потрудился наколдовать им кровать или еще что-то, и черт, как же Грейнджер была ему благодарна за то, что он отстранился лишь на секунду, чтобы покрыть поцелуями её щеки, скулы, обе уголка губ, пока он тянул её на пол за собой. Но Гермиона была нещадно потеряна, чтобы заметить, как она уже сидела на полу, обернув обе руки вокруг его шеи и зарываясь пальцами в жесткие светлые пряди.

Они казались ей мягче издалека, но на самом деле почти царапали её ладони. Она оттянула его волосы, чтобы на секунду остановиться, взглянуть в его глаза, а потом не нашла там ничего кроме решимости и желания, очевидного настолько, что серость темнела и превращалась в грифель. Большего было и не нужно.

Она снова его поцеловала, но замедлила темп. Гермионе было нужно продлить этот момент настолько, насколько это вообще было возможно. Драко провел по её талии руками, сначала вниз, а потом теплым ладонями прямо под тонкую ткань майки, задевая пальцами угольный рисунок на коже.

Девушка выгнулась вперед на его прикосновение, прижимаясь грудью, таким ярким оно было. — Чувствуешь? — прошептал он ей между поцелуями в район ключиц. И новое движение, уже по спине, где она ощущала каждой клеточкой каждый отпечаток его пальцев. — Это ты живешь. Всё еще живешь.

— Это ненадолго, — закрывая глаза, с трудом собирая мысли в слова и срываясь на стон, ответила ему Гермиона. Он зацепил зубами тонкую кожу на шее, оттягивая ту на себя, чем заставил её коротко рассмеяться.

— Пожалуйста, — поцелуй на её обнаженном плече. — Пожалуйста, я тебя умоляю, — за ухом, после которого по ней пробежалась целая волна мурашек. На щеке. — Гермиона, пожалуйста, не поступай так со мной.

Грейнджер поймала его лицо своими ладонями, поднимая к себе. Огромные глаза выдавали всю мольбу, и ей стало больно от того, как много несчастий она приносит, даже пытаясь спасти. Она очертила пальцем его скулу.

— Я не хочу позволить ему лишить тебя магии. Это хуже смерти, Драко.

Он уткнулся ей в грудь носом, тяжело вздыхая. — Ну почему ты…

— Кому-то нужно быть злодеем, не правда ли? — Гермиона улыбнулась, прижимая его к себе. — Пообещай мне кое-что.

Драко тут же снова посмотрел на неё.

— Ты не расскажешь Гарри и Рону правду.

— Нет.

— Пожалуйста.

— Нет, и не проси, — чтобы заткнуть все её возражения, Малфой снова потянулся к её губам и накрыл их своими, заставляя забыть обо всем. Она попросит его об этом попозже. Ей хотелось наслаждаться лишь им. И последними живыми мгновениями.

Гермиона подцепила пуговицу на его рубашке, и он спустил лямки её майки с плеч, открывая себе больший доступ для прикосновений. Это ведь все, что им оставалось, так? Ей было физически тяжело оторваться его губ, но, когда теплое дыхание коснулось ложбинки на груди, у нее остановился весь мир.

Пока она пыталась расправиться с пуговицами не слушающимися пальцами, Драко медленно проводил свою карту на её теле, постепенно избавляя её от жалких кусков ненужной одежды. Он был с ней не нежен, но и не груб. Желание граничило со страхом навредить, а потому в каждом действии ощущалась его осторожность.

Но стоило ей двинуть бедрами ему навстречу, она поняла, что не осталось уже никаких преград, кроме ткани между ними. Гермиона стянула его рубашку, тут же касаясь его изрезанной шрамами груди. Она знала, откуда они, знала так хорошо, что становилось страшно. Каждая неровность, словно карта для слепых, которую могли прочитать лишь те, кто помнили историю. Малфой мягко убрал её ладонь и поцеловал пальцы, а затем отвел, чтобы окончательно стянуть майку через голову.

Он даже не дал ей толком прикрыть себя, сразу же хватая запястья и щекоча кончиком носа кожу. — Не вздумай.

Драко втянул кожу на её правой груди, вызывая первый нежный стон. Гермиона прикрыла глаза, оперлась на свои ладони за спиной и не заметила, как те приземлились на картину на полу, пачкая и оставляя следы еще не засохшей краской.

Он очертил место собственного преступления кончиком языка, а потом сразу слегка зажал зубами её сосок, заставляя буквально забыть, что такое кислород. Она вцепилась ему в плечи, и первый белоснежный отпечаток ладони показался на его коже. Она позволила ему быть всюду. Везде. В каждом миллиметре кожи, закрывая своими губами маленькие шрамы на ребрах, пока его пальцы все чертили свои рисунки на её спине. Не те темные, которые у нее навсегда под кожей. Драко создавал свои светлые узоры, перекрывая старые, и на минуту Гермионе показалось, что они реальные.

Он дернул её за бедра еще немного ближе к себе, и Гермиона укусила нижнюю губу в надежде сдержать все то, что рвалось наружу. Драко довольно ухмыльнулся, осматривая шею в покрасневших засосах, и грудь в таких же отметинах. — Я оставлю еще вот здесь, — он провел пальцами по её левой ключице. — И здесь, — скользнул ей за плечо, — И еще вот здесь, — а потом прочертил линию до внутренней стороны бедра по её плоскому животу, еще пока поверх ткани рисуя ногтем круг.

Гермиона засмеялась ему в губы, хватая их своими, прекрасно зная, что все его слова — ложь. Он не успеет. И у них не будет следующего раза.

Она дернула ремень его брюк на себя, снова оставляя мазки краски на ткани. Звук пряжки почти вернул её на землю, но Драко быстро заставил её об этом забыть, когда вынудил выпрямиться. Его пальцы ловко справились с пуговицей на джинсах, гораздо лучше, чем она с его. И снова дурацкий смех вырвался у нее, когда он победил и расстегнул первым, как в чертовом соревновании.