Заметив вопросительно приподнятую бровь брата, Джастин усилием воли принял нейтральное выражение лица, и смог лишь произнести с легким поклоном:

— Eitheltúl ana mín coa. Elena calina mín omentie, [Добро пожаловать в нашу обитель. Звезды озарили нашу встречу] — бесцветным тоном произнес отключивший внешние признаки жизни вампир. Остекленевший холодный взгляд ввел молодую эльфийку в замешательство.

— Надо же, твой цепной пёс все еще помнит родной язык? Ты его хоть иногда выпускаешь погулять? Кажется, он совсем уже одичал. На луну ещё не воет? — Клэр обманчиво дружелюбно улыбнулась, насмешливо осматривая Джастина с ног до головы.

Джастин был уязвлен, но виду не подал. Тёплого приема он от неё и не ожидал, учитывая опыт предыдущих лет. И в любом другом случае пропустил бы её слова мимо ушей, как и делал всегда. Но из-за присутствия эльфийки, безразличие к привычным нападкам вампирши, дало трещину.

— Не твоего ума дело, чем занят и как выглядит мой кнехт[7], — Сет тихо, окинув Клэр взглядом со смесью презрения и интереса.

Клэр заметила в тоне Князя скрытую угрозу, что заставило её прикусить язык. Ей нужна была его помощь, и поссориться в самый первый день встречи было никак нельзя. В присутствии Отца он никогда не реагировал на её колкости в отношении Джастина. «Может статься, не так уж этот кнехт ему безразличен?» В любом случае подтрунивать над бывшим эльфом ей явно не стоило.

— Зачем притащила сюда эльфийку? Не помню, чтобы я тебя приглашал, — от хмурого взгляда Князя на щеках Силавии вспыхнул румянец.

Она потупила взгляд, и больше смотреть на Джастина не осмеливалась. Или не хотела. От последней мысли у Джастина заныло сердце. Они не виделись много десятилетий. Со стыдом Джастин признавал, что он о ней и думать забыл в свете произошедших событий. Её приезд всколыхнул давно забытые воспоминания и чувства, к которым мертвый эльф совсем не был готов.

— Простите за неудачную шутку. Я и моя спутница устали в дороги. Позволите ли вы задержаться у вас на время? — смирение, наигранное смущение, легкое кокетство… «Мачеха» прощупывала почву. Явно пыталась определиться, как вести себя.

— Клэр, не юли. Я хорошо тебя знаю. Или отвечай, зачем приехала, или катитесь обратно, хоть сейчас, — в голосе младшего брата чувствовалось раздражение и сталь. На самом деле у Сета самого были вопросы к ковенам. Но показывать он это не хотел. Приезд Клэр был как нельзя кстати.

Джастин внутренне запротестовал от такого неуважительного отношения, во всяком случае Силавия явно не заслужила такой встречи, но не имел право ничего сделать в присутствии посторонних. Для всех он должен был оставаться лишь кнехтом. Тенью самого себя, не имеющим воли. Он умел играть свою роль. Тем более, что его внешний вид действительно сейчас этому способствовал.

Хлынувший стремительным потоком ливень за окном вывел Джастина из прокручивающегося раз за разом воспоминания о приезде Силавии в Итернитас. Вздохнув, он начал натягивать на себя зеленую рубаху, казавшуюся чуть прочнее остальных вещей. Мысли вновь унеслись под грохочущее шуршание небесной воды.

Гости сильно задержались. Со времени их приезда прошло около четырех месяцев. Джастин особо не вдавался в подробности разговоров Сета с Клэр. До тех пор, пока брат небрежно не обронил в разговоре, что Отец якобы много обсуждал с ней необходимость заключения брака. Кажется, что прервавшаяся на пять лет череда «смотрин» решила возобновиться стараниями несостоявшейся мачехи.

Леди Силавия приходилась ей не кровной родственницей. Смешно подумать, седьмая вода на киселе — племянница сестры жены её кузена. Тем не менее, за родственные связи в чужом мире клещами держались. И всячески стремились их укрепить. И каждый желал откусить кусок побольше и посочнее.

«Потенциальная невеста брата, подумать только… И, выходит, она согласилась, раз приехала сюда?» — Джастин с отвращением перевел взгляд из окна на запыленное зеркало. Упадническому настроению вторил всё усиливающийся ливень. Виднеющееся из окна его комнаты башня с кабинетом отца проткнула облако, и небо рыдало, поранившись об острый шпиль.

Он терпеть не мог смотреть в свое отражение. Какой глупец сказал, что шрамы украшают? Лечить Сет действительно не умел. Времени на врачевание, хотя бы стянуть кожу иглой и ниткой не было, да и не думалось о такой мелочи в тот момент. После того как эльф умер и возродился в новом качестве, края ран так и остались открытыми. Вместо швов, которые могли бы превратиться в тонкие шрамы, а то и вовсе затянуться при трансформации тела, лицо пересекали рваные ущелья. Одна из глубоких полос была чуть пошире, другие три заметно уже и короче… Шрамы делили бровь на части, на уцелевшей коже которой продолжали расти волоски. Четвертая борозда шла по виску. Заканчивались шрамы почти у подбородка.

Ну почему у эльфов не растет борода? Что за ирония, что от его, тогда ещё человека, отца — не перешел этот такой нужный ему человеческий ген! Джастин с досадой отвернулся, вновь посмотрев в окно. Снаружи уже совсем стемнело и очертания башни размывались, сливаясь с окружающей серостью.

Первое время после обращения обезображенное лицо его очень беспокоило. Он пытался прикрывать волосами — но это было слишком неудобно и ненадежно. Маска, даже на половину лица, мешалась, закрывала обзор, да и противоречила его мировоззрению. В итоге он это дело забросил и смирился. Сет, было, предлагал попробовать срезать с краев кожу и прижать края раны — авось затянется как нужно… Но вероятность была небольшая, поскольку тело запоминало тот вид, в котором умерло. В итоге привык. Хорошо хоть, что рана в животе затянулась как надо, оставив грубый шрам, а не сквозное отверстие…

Джастин терпеть не мог маски, а ему с рождения приходилось их носить. И под масками прятались все, кто когда-либо его окружал. Приторная вежливость между лесными семьями. Холодное превосходство, выдаваемое за снисходительность и доброжелательность по отношению к другим расам. Оскалы, скрытые за улыбками. Даже вспыхивающие порой разногласия между соплеменниками выглядели как скрытое самолюбование — танцы павлинов за самку.

Искренность — вот что подкупало. Искренен в своей привязанности и ненависти был Сет. Искренне преданным был Флаум. Искренен в своей простоте был Олаф. Даже жители деревушки — в большинстве из них не чувствовалось фальши. Люди, волею случая вырванные из привычной жизни, вынужденные ютиться на клочке проклятой земли рядом с монстрами. Он к ним привязался за эти месяцы…

Силавия в тот праздник весеннего солнцестояния тоже была искренней, как ему казалось. Джастин машинально притянул пальцы к губам, вспомнив её прикосновения. Жизнерадостный смех. Смешные мурашки на бархатной коже, появившиеся от прохладной росы. Нежный шепот. Тихие стоны блаженства.

Чтобы отвлечься Джастин начал нервно пытаться застегнуть сопротивляющийся ремешок на рукаве. В Вечном Лесу с камердинером было значительно проще справиться с этой задачей.

— Куда это ты так вырядился? — насмешливый голос брата застал врасплох и так взвинченного мечтателя. Джастин, не зная, куда деть руки, лицо и все остальное, готовый провалиться сквозь землю, обернулся к двери.

Сет стоял, небрежно и расслаблено опираясь плечом о косяк, и скрестив руки на груди, ехидно ухмылялся, смеривая скучающим взглядом старшего брата с ног до головы. Дождь всегда помогал снизить голод Итернитаса, будто прогоняя особо колючие щупальца паразита куда-то вглубь подземелий, убаюкивая каменный артефакт ритмичным шорохом.

— Стучаться не пробовал? — недовольно буркнул Джастин, продолжая попытки застегнуть никак не поддающийся ремешок, — в конце концов, это мои личные вещи. Уж в чем ходить, я и сам разберусь.

— Конкретно эти твои вещи чудом не рассыпаются от старости. Это тряпье ещё из Вириди Хорта, и что-то мне подсказывает что заклятие нетления тебе в те времена было не по карману, — будто в подтверждение слов брата, ремешок оборвался.