Ха, конечно, не замечал. Видно, маска обманчивой учтивости спала вместе с личиной человека, и сейчас наконец-то Регис стал в полной мере самим собой. Таким, что теперь его и не узнать.
– Славно, – тем временем отзывается тот, нахмурив тёмные брови. – В таком случае проверим и остальные признаки. Будь добр, открой пошире глаза, мне нужно взглянуть на твои зрачки.
– Ре…
– Тихо. Давай, друг мой, – ладонь мягко перемещается на его скулу, и нехотя Геральт подчиняется, как можно шире раскрывая веки. – Что ж, по крайней мере, визуально с сознанием всё в порядке. Теперь я перечислю тебе симптомы, а ты моргни на те, что, возможно, ощущаешь. Тошнота, – и Регис начинает загибать пальцы, – Боль в ушных проходах? Головокружение при поворотах головы?
Вот, значит, какой из него лекарь, шелестит в голове голос, ой-ёй, с таким не забалуешь. Хорошо подумав, Геральт прислушивается к телу, но ничего не обнаруживает, кроме ноющей боли в груди и чертовски сильной усталости. Впрочем, что одно, что другое, определённо пройдёт вместе со сном, и паникующий вид Региса в ответ вызывает у него только слабое раздражение. Чего беспокоиться-то? Что бы ни вытащило его с того света, оно уже сделало своё дело, и теперь работа за мутагенами. Ещё немного, и он встанет на ноги. Точно встанет.
– Со мной… всё в… порядке, – отрывисто выдыхает Геральт, снова пытаясь приподняться, – Я… ведьмак…
Вот только сразу ложится обратно, видя, как в черноте глаз всё так и искрит от негодования.
– Да, точно! Именно поэтому ты, как ведьмак, считаешь правильным пренебрегать рекомендациями специалиста? – возмущённо кривится Регис. – Возможно, ты ещё считаешь нужным сейчас встать и продолжить свой героический ведьмачий путь? Хоть раз послушай меня по-настоящему, Геральт. Ты чуть не умер полчаса назад, и мне пришлось приложить невероятные усилия, чтобы хоть немного привести твои лёгкие в прежнее состояние. Поэтому, пока мы здесь, я не позволю, – подчёркивает он, яростно сверкнув глазами, – Чтобы все мои труды пошли прахом. К тому же, кажется, я попросил тебя молчать.
Зараза, он зол, что ли? Да, одно открытие удивительнее другого, ничего не скажешь. Разозлённый Регис, оказывается, выглядит так незнакомо, что поневоле становится жутковато: ни дать, ни взять, сейчас зарычит, совсем так же, как недавно убитая экимма. Чёрт, и как же всё-таки он здесь оказался? Слишком сильно хочется верить в то, что это предсмертный морок, так что Геральт должен узнать ещё кое-что, пока у него остаются силы.
– Как ты…
Тихо вздохнув, вампир смотрит на него с молчаливым упрёком, видно, поняв, что заткнуть его не так-то просто.
– Как я это сделал? Управляемая гипотония, простыми словами, понижение кровяного давления, с последующей гемотрансфузией. Благо, если меня не подвело чутьё, твой организм уже восстановил большую часть поврежденных бронхов, и не пришлось…
Что ж, не то, чтобы Геральт хотел знать именно это, но – пусть, подойдут и мудрёные речи. От которых мягко тянет под рёбрами в осознании: теперь это точно он, его Регис. Всё тот же занудный умник, которого так не хватало, и в то же время… Дьявол, а знает ли он вообще того, кто сидит рядом? Хочется сказать в ответ многое, застарелое, наболевшее. Выплеснуть почти забытую горечь и желчь так, чтобы Регис ощутил и их тоже. Но сейчас он устал. Так чертовски, невыносимо устал.
Так что, не думая, Геральт решает просто признаться:
– Ни хрена не… понял. Ты… вообще не меняешься, Регис.
– Пожалуйста, молчи, dragul meu, – только и поджимает губы тот с недовольным видом. – На сегодня с тебя обсуждений хватит. Иначе мне придётся дать тебе снотворное, а я, честно говоря, не слишком уверен, что оно не вступит в конфликт с трансфузионным раствором.
Чёрт, почему я вообще считал его тварью, вдруг проносится в голове слабая мысль, и в груди всё сжимается от непрошеного холода. Из всех знакомых ему созданий его и правда спасло чудовище. Неясно, опасное ли, но ради него, Геральта, без промедления бросившееся на помощь. Непонимание будоражит и беспокоит, едва заставляя напрячь чутье. Ох, не будь ему так хреново, он обязательно бы спросил и об этом, но мысли уже мешаются в вязкую кашу. От усталости клонит в сон, все равно, настоящий или не очень, и тяжёлая плёнка дремоты постепенно начинает стирать очертания вокруг.
– Поспи, – мягко гладит Регис его по волосам, – Отдых тебе необходим сейчас больше, чем всё остальное. Если понадобится какая-то помощь, позови меня, и я появлюсь сейчас же. Понимаю, что сейчас моя компания может быть для тебя не самой приятной, так что…
Высокий, худой, как тень какого-то рока, он уже поднимается было на ноги, но рефлексы опять не подводят. Осторожным движением Геральт хватает край балахона и едва ощутимо тянет к себе.
– Ре… гис…
– Ох, всемилостивые боги. По-моему, я дал тебе ясно понять, что все разговоры подождут до завтра. Что-то неотложное, друг мой?
– Не… уходи.
Антрациты глаз округляются так удивлённо, что хочется фыркнуть в ответ – так же, как и обычно, когда они вместе. Как и всегда, мирным голосом добавляет щекочущее тепло в груди, так, будто все, как прежде. Чёрт, да кому он врал, посчитав, что утихомирил сердце? Всё это время Регис был ему дорог, да и простить, не сразу, но удалось до конца. По крайней мере того, кого Геральт знал. Вот только теперь рядом с ним новый Регис. Не то чтобы друг, и уж тем более не тот, к кому он чувствовал нечто… иное.
Высший вампир, по странной причине не особенно на вампира похожий лишь потому что спас ему, Геральту, жизнь.
–…Что ж, если ты настаиваешь, – тем временем наконец-то соображает этот самый вампир, присаживаясь обратно и ещё раз обеспокоенно заглядывая ему в лицо, – Я и в самом деле останусь. Разве что разведу костёр на ночь, пожалуй. Думаю, ты не станешь спорить, что тепло нам обоим не помешает.
Рот сам собой растягивает слабая ухмылка: боги, от глупой мысли почему-то становится так внезапно смешно, что опять начинает казаться, что это агония.
– Ты же… Тебе… Не надо…
– Naiba*! – вдруг сердито отзывается Регис, – Безусловно, не надо, но сейчас я намного больше беспокоюсь о твоём самочувствии, Геральт, чем о том, чтобы скрывать своё истинное лицо.
Охренеть, он что, ещё и ругается? Потрясённый, он так и смотрит Регису в спину, уже отвернувшемуся куда-то в сторону и собирающему сухие ветки, как оказалось, на небольшой поляне, укрытой опавшими листьями. В видении – видении ли? – осень, сухая и немного прохладная, вот-вот готовая ударить первым морозцем. Впрочем, в привычную для связи живость картины верится куда больше, чем в того Региса, которого он узнаёт вообще с каких-то невообразимых сторон.
Кажется, остатки разума что-то ещё раз бормочут внутри про рассудок, но что, забывает он быстро – даже быстрее, чем прежний шок. Холера, и всё же как он скучал. Скучал, как последний болван, про которых потом поют в корчмах, смеясь над их глупой наивностью. Хотя, в общем-то, и не зря. Может он, Геральт, и в самом деле здорово стряс башку – ха, значит, и Регис тоже хорош, раз проглядел это своим пристальным лекарским взором.
Да оба они, если честно, друг друга стоят. Ведьмак, доверившийся чудовищу, и чудовище, спасшее ведьмака.
От нелепости мысли – и всего, во что они снова встряли – так и хочется закатить глаза, вот только, как ни пытается, Геральт уже не может стряхнуть всё сильнее растущий сон. Сквозь уже закрывающиеся веки он с трудом различает поляну, уже озарившуюся теплым оранжевым светом, и тёмный силуэт прямо у маленького костра. На короткий миг Регис снова возвращается к нему, ещё раз пощупав лоб, и зачем-то укрывает шерстяным плащом – видно, его собственным.
– Спи, душа моя, – тихо произносит мягкий голос, – Спи. Если нужно, я буду рядом.
Под плащом оказывается жарко, но снять его Геральт уже не может. Мирная темнота наваливается так медленно, что он ещё успевает в последний раз взглянуть на пламя костра и высокую фигуру, сидящую перед ним, скрестив ноги. На душе становится тепло и спокойно, так, будто он далеко-далеко отсюда – от этой поляны, Залипья, Велена, чего угодно. Будто он снова в нише у спален Каэр Морхена, с нетерпением ждущий встречи со старым другом, который вот-вот улыбнётся ему, привычно не разжимая губ.
