========== Мими ==========

Гром грохочет, не переставая. До этого он видел грозу только раз, и громкие звуки вперемешку с молниями напугали его до слез. В этот раз тоже страшно, но по-другому, потому что гроза пришла во сне, и здесь нельзя убежать и спрятаться под кровать. Кругом темнота, пахнет сыростью и мокрыми камнями. Замок? Что-то светится совсем рядом – оказывается, глаза. Жёлтые, c вытянутыми зрачками, они смотрят, не мигая, будто чего-то ждут. Вспышка… Глаза раскрываются широко и исчезают… Ещё вспышка. Что-то нестерпимо жжёт, и слышно вопль, отчаянный и жуткий, как будто…

Он просыпается с криком. Непонятно отчего ему страшно, жарко и больно. В детской светло – полная луна смотрит прямо в окно, и кажется, что можно пересчитать каждое её пятнышко, такая она ясная. Он поворачивается и долго рассматривает их, одно за другим на светлом круге. Что-то быстро стучит внутри, и черные тени пляшут перед глазами.

Страх липнет к коже плотной плёнкой, никак не желая уходить.

Нужно сказать про сон маме. Он вертится, взбивая пухлые одеяла, и приподнимает голову над кроватью.

– Мама, – жалобно зовет он и, не выдержав, всхлипывает.

Плакать стыдно, но от слез становится немного легче. Голова болит так, будто он упал с самой высокой в мире башни и со всей силы ударился о землю. А ещё почему-то стучат зубы.

– Мамочка!

В проёме наконец показывается невысокая тёмная фигура. Мама всегда приходит, когда он её зовет. Уставшая и заспанная, она медленно направляется в сторону кровати, но вдруг что-то замечает и стремительно подлетает к нему.

– Мими, что случилось? – ласковым движением мама стирает его слёзы и прижимается сухими губами ко лбу, – Кошмар?

–…Больно, – наконец говорит мальчик по имени Мими.

– Ещё где-то болит?

– Голова, вот тут и тут, – он указывает на грудь и на коленки. – Мама, я умираю?

– Не говори ерунды, – поспешно перебивает она, убирая от его лица курчавые прядки и встревоженно оглядывая. Глаза у мамы большие, чёрные и блестящие, а ещё они всегда грустные. Няни говорят, что у него такие же.

– Помнишь, что тебе снилось?

Мими дрожит. Остатки сна ускользают от него, и он жмурится, пытаясь их поймать. Если мама просит вспомнить сон, значит, это важно.

– Там был замок, – подумав, говорит он, – Кто-то смотрел на меня глазами, как у кошки. Еще был свет, вспышки… Пожар? Мама, мне больно, – его начинает мутить, и он снова жалобно хныкает, прильнув к тёплому маминому боку.

– Потерпи немного, dragul meu*. Твоё тело справится с болью, просто дай ему время. Засыпай, малыш.

– А ты?

– Я к тебе скоро присоединюсь.

– Не уходи, мамочка, – шепчет он и хватается за полу ее сорочки, – Мне так страшно. Эти глаза… страшные.

Погрустнев, мама хмурит брови. Вообще-то Мими не любит признаваться в своих страхах, но ей – можно. Мама никогда не скажет, что он трус. Ну, по правде, может, он немножко и трус, но ему совсем не хочется возвращаться в тот замок.

– Ну, чего же ты, Мими, – приблизившись, она прижимает его к груди, крепко обнимая руками. – Нет уже никаких глаз, посмотри. Только ты и я. Никто тебя не обидит, пока я рядом. Тебе нужно спать, милый.

– А если они вернутся?

– Я им не позволю. Здесь не место ни кошкам, ни другим тварям. Это был просто сон, малыш. Всё давно прошло. Мама с тобой.

Тепло её тела успокаивает, и Мими обвивает мамину шею руками в ответ. Ему хорошо. Он чувствует себя так, будто он в каком-то мягком и уютном гнезде, защищённом от всех напастей, и его в самом деле никто не тронет. Даже тот, кто смотрел так внимательно и зло своими жёлтыми глазами.

– Уже спишь? – откуда-то сверху говорит мама.

– Чуть-чуть, – причмокнув губами, отзывается Мими. – А у кого бывают такие глаза? Кроме кошек? Бывают же, я видел в лесу. Такую… длинную.

– Боги всемилостивые, почему я только сейчас узнаю о том, что ты чуть не столкнулся с гадюкой?

– Так это была гадюка? А ещё у кого такие бывают?

– У разных бестий. Только не говори мне, что ты ещё кого-то из них видел, иначе будешь сидеть дома.

– Не буду, – хитро хихикает Мими, поднимая взгляд на маму, – Возьму и убегу! Вот так!

С хлопком он превращается в фиолетовое облачко тумана, выскальзывая из кольца рук. Правда, ненадолго. Сил у него пока маловато, так что удержаться в недавно появившейся форме удаётся не всегда. С грохотом он валится обратно на кровать и тут же получает тычок в бок.

– Ну, чертёнок! – и он визжит, пока мама щекочет его, что есть силы, – Вот и сон прошёл, да? Ох, что мне с тобой делать, несносный мальчишка, – ругается она, улыбаясь во весь рот, – Совершенно несносный.

Так они возятся в шуточной борьбе, пока, наконец, мама не одерживает верх и не укутывает его в кокон одеял. Возмущённый, Мими дергается в своем плену – но быстро сдаётся: боль так и не ушла до конца. Свернувшись под одеялами, он закрывает глаза и чувствует, как его снова тянет в дремоту.

– Наконец-то, – тихо произносит над ним голос мамы, – Уснул.

–…Мамочка?

– Ох, всемилостивые боги. Ну, что ещё такое, dragul meu?

– Я не хочу в замок.

– Не будет никакого замка. Тебе приснится сказка. Помнишь, я тебе рассказывала?

– О принцессе? – еле шевеля губами, говорит Мими.

– Да. В далёком-далёком королевстве жила прекрасная принцесса, которую из дворца унес в пещеру злой и страшный дракон, – нараспев говорит мама. – Но пришёл храбрый рыцарь, благородный защитник чести. Вступил он в бой с драконом и вызволил принцессу из его лап. Обрадованная, поцеловала она рыцаря, благодаря его от всего сердца. Скоро они обвенчались и закатили пир во всём королевстве, да такой, что…

– А дракон?

– Умер дракон, Мими. Спи уже.

– Жа-а-алко, – зевает он. – Лучше бы рыцарь его себе забрал.

– Вот пусть и заберет, в твоём сне. Ох, фантазёр, – он почти не чувствует, как мягкая рука мамы проводит по его макушке, – Спокойной ночи, малыш. И не думай ни о чём плохом.

– Угу, – бормочет Мими в подушку и окончательно проваливается в сон.

В ту ночь ему и в самом деле снится дракон. Он их, правда, видел только на картинках, но во сне чудище и впрямь выглядит как настоящее. И такое красивое, что дух захватывает: золотистая чешуя играет на солнце зеленоватыми бликами, а раскрытые крылья просвечивают сеткой красноватых прожилок. Кажется, дракон сидит у своей пещеры, охраняя ту самую принцессу, и только лениво щурится, когда к нему поднимается рыцарь в доспехах.

Странный, конечно, рыцарь: доспехи у него тонкие и гибкие, да и шлема нет, хотя лица всё равно не различить, оно будто скрыто солнечной тенью. Как завороженный, Мими смотрит, как тот подходит к дракону. Всё внутри сжимается в ожидании боя, но тут рыцарь делает неожиданное. Он делает знак дракону, мол, лети себе отсюда, я тебя не трону – и, радуясь свободе, дракон поднимается ввысь к яркому солнцу, напоследок ещё раз сверкнув бликами чешуи. Не двигаясь, рыцарь долго смотрит ему вслед. Осторожным движением он касается меча – одного из двух за спиной – и, вздохнув, идёт в сторону тёмной пещеры. Наверное, искать принцессу.

В полумраке каменного свода Мими вдруг замечает, что глаза у рыцаря оказываются жёлтые, как у кошки.

***

Оказывается, ему было пятьдесят, когда это произошло в первый раз. Сон с замком всё-таки вернулся, как и боль, заставившая биться в судорогах прямо во время завтрака на следующее утро. Взрослые тогда назвали это непонятным словом «припадок» и

посмотрели на него так странно, что его аж передёрнуло. Ну и противно стало от этих взглядов – будто он псих какой! Ха, ещё чего. Тогда, вздёрнув нос, Мими твердо решил, что никаких припадков у него больше не случится.

Кажется, будто это было и не с ним. Он уже не плакса Мими, ему почти восемь десятков лет и мама говорит, что пора привыкать к взрослому имени Эмиель. А когда в детскую приходит отец, то называет его длинным, непонятным набором имен, из которых он запоминает два первых – Эмиель Регис. Зачем остальные три, он не понимает. Да и, по правде, не хочет.