А это что ещё за напасть?
– Как и ты, друг мой, – не даёт ему вдуматься в странные ощущения Регис. – Это что, борода?
Твою-то мать, точно. Он ведь и побриться не успел, прежде чем снова впутался в эту магическую авантюру.
– Что, нравится? – зачем-то насмешливо спрашивает Геральт и вдруг уточняет: – Друг?
Оба вопроса неожиданно застают Региса врасплох, и впервые на его лице мелькает короткий сполох… смущения, что ли? Нет, замешательства. Это должно быть замешательство. Смущаться-то здесь нечего – да и едва ли всегда собранный Регис на такие эмоции вообще способен.
– Друг, – наконец кивает тот и улыбается в знакомой манере, чуть изогнув уголки тёмных губ. – По крайней мере, всё это время я надеялся, что смогу когда-нибудь снова назвать тебя именно так, Геральт. И мне бы всё-таки хотелось прояснить некоторые недоразумения, что возникли между нами в нашу… – и, с усилием сглотнув, он добавляет, – Последнюю встречу.
Вмиг вспоминается, как эти черты лица искажало отчаяние, и Геральт наконец перестает пялиться. Всё же они встретились не просто так. Им ещё нужно будет обсудить многое, очень многое. Но – позже.
– Взаимно, – подумав, говорит он и тут же замечает, как Регис начинает хмурить тёмные брови, готовясь, похоже, к какой-то особенно долгой тираде. Ну, что ж, придётся ему с этим повременить.
В момент Геральт подшагивает к нему вплотную и обнимает, так крепко, как только может.
– Ох! – только и раздаётся изумленный вздох ему в плечо, и вмиг он понимает до смешного простую истину. От взрослого и серьёзного лекаря в его памяти, похоже, остались только имя и манера говорить, потому что этот Регис оказывается таким… потерянным, что ли. И ещё более в этом близким. Обнимать его так легко, что невольно возникает вопрос, почему они не делали этого раньше – и тут же на ум приходит очевидный ответ.
Они были другими. Он, Геральт, был несмышлёнышем без тормозов в голове, и оттого, что многого не понимал сам, видел Региса кем-то гораздо хитрее и расчётливее, чем тот был на самом деле. Но сейчас от этих двоих призраков не остаётся больше ничего. Потому что он повзрослел, а Регис, не считая ослабшего вида, остался прежним – и стал неожиданно очень, очень понятным.
– Прости меня, – тихо бормочет Геральт, боясь, что, если сейчас оторвётся, иллюзия опять развеется в белых вспышках. – Прости.
Недолго помолчав, Регис всё же находится, в ответ обвивая его спину длинными руками.
– И ты меня прости, друг мой. Мне жаль, что мы разошлись на столь неприятной ноте.
– Тебе – жаль? Регис, уж ты-то не виноват, что я был мелким козлом.
– Отнюдь. В произошедшем была и моя вина, – настаивает тот. – Мне не стоило утаивать от тебя правду. Думаю, в таком случае всё обошлось бы без лишних… осложнений.
Тёмные пряди его вьющихся волос щекочут нос, и, фыркнув, Геральт чуть отворачивает голову в сторону, продолжая вбирать в себя тепло чужого тела. До чего он худой-то, боги. Кожа да кости, сказала бы Нэннеке – и тут же послала бы на кухню за десятком рыбных кулебяк. А я так и не спросил, любит ли Регис рыбу, проскакивает в голове совершенно идиотская мысль, и вдруг хочется усмехнуться от того, каким всё кажется лёгким – и правильным.
– Кстати об этом, – наконец расцепляет объятия Геральт и отстраняется, пристально всматриваясь в черты лица напротив. – Будь добр, поясни-ка, оказался я прав или нет. По поводу того, что…
– Снова доказывать свою непричастность к магии? – с тоской смотрит на него Регис.
– Да нет же. Вообще-то я давно понял, что ты не чародей.
– Неужели? Позволишь узнать, каким образом?
Голос у Региса становится вдруг очень, очень сдержанным, и невольно Геральт понимает: вот, значит, как тот скрывает собственную боль. Что ж, ещё одна новость.
– Так, пообщался кое с кем. Не о том речь, Регис. Меня всё ещё волнует то, почему ты не хочешь меня видеть в реальности – это раз, и в каких пределах распространяются эти твои особенности – два.
– Значит, вопрос с предрасположенностью наших судеб тебя больше не беспокоит, – склоняет голову набок Регис и, помедлив, вдруг прибавляет: –…Волчок?
Вот теперь всё окончательно становится на свои места, и невольно Геральт чувствует, как края губ растягивает кривая ухмылка.
– Думал, ты уже забыл. И нет, не беспокоит. Не особо меня радуют эти Предназначения, но да и шут с ними. Пока не придумаем, как от них избавиться, видно, так и буду тебя терпеть, – ехидно прищуривается он.
– Терпеть? – приподнимает брови Регис с деланно оскорблённым видом, и на миг в чёрных глазах мелькают крошечные смешинки. – А я уже было думал, что ты в самом деле рад меня видеть, Геральт.
– Был рад, пока ты опять меня не заболтал. Так ты пояснишь хоть что-нибудь?
Шутливый настрой Региса мигом пропадает с его лица, и на глазах он мрачнеет, поджав губы.
– Хорошо. Пожалуй, мне и в самом деле пора рассеять твои подозрения как следует. Тем более, что, как полноправный участник связи, ты действительно имеешь право это знать. Правда, есть один нюанс, – поднимает он указательный палец. – Мне до сих пор необходимо утаить некоторые детали ради, если так можно сказать, твоей безопасности. Надеюсь, ты простишь мне эту вольность?
В груди поднимается полузабытая волна раздражения от очередной тайны; хорошо, прогнать её удается куда быстрее, чем раньше.
– Ладно уж, – закатывает глаза Геральт. – Всё лучше, чем ничего. Рассказывай.
– Что ж, как ты и сам понимаешь, нас действительно соединяет определённая связь…
Дьявольщина, да эта фраза скоро сама у него на лбу вылезет, так она осточертела повторяться.
– Снова-здорово, Регис, – раздражённо отзывается Геральт, – Давай покороче. И поближе к тем деталям, которые можно не утаивать.
Внезапно замерший в удивлении Регис так странно выпучивает на него глаза, будто видит привидение, не меньше.
– Ну, и чего? – хмурится он. – У меня на лице что-то намазано?
–…Ох, нет, друг мой. Прости, я… ушёл от темы.
– Ты к ней и не подходил ещё. Ну же, Регис. Детали.
– Да, верно. Расскажу тебе то, что мне известно, в общих чертах. Если оперировать принятыми нами с тобой понятиями, та форма Предназначения, что нас связывает, – всё ещё туманно говорит Регис, – Как ты уже догадался, проявилась благодаря некоторым аспектам твоей природы, и именно из-за действия мутагенов, очевидно, влияющих на магию такого рода. При этом же связь, поддерживая видения, ограничивает наше взаимодействие в неком временном промежутке. Проще говоря, существует определённый момент, в который мы действительно имеем возможность встретиться.
– Хочешь сказать, – медленно произносит Геральт, – Тебе сейчас нельзя видеть меня в реальности?
Вот теперь это точно проклятие. Однозначно. Необычное, правда, ни в одном учебнике про такое не пишут, но только этим и можно всё объяснить.
– Всё верно, волчок, – как-то печально улыбается в ответ Регис. – Предупреждая твои вопросы, отвечу: я не могу сказать тебе, когда конкретно это должно произойти. Потому, как и сам не знаю. Самым верным решением, как мне видится, в этом случае будет просто… ждать.
– Серьёзно? И ни хрена не делать? Хорошее же решение, – сердито щёлкает языком Геральт. – Погоди. Почему нельзя встретиться? Что, начнётся какой-нибудь Рагнарёк?
Взгляд чёрных глаз вдруг становится пронзительно холодным.
– Хуже. Один из нас может погибнуть, Геральт. Тогда ты назвал это проклятием, – невесело усмехается Регис, – И отчасти был в этом прав.
– Так проклятия снимаются! Холера, Регис, если ты ничего не узнал, это не значит, что…
–…О том и речь, друг мой, что я узнал достаточно. Потому напомню ещё раз: в нашем случае фатальные последствия исчезнут только с естественным течением времени, без дополнительных вмешательств. Как бы это ни было похоже на что-то иное, это всё ещё остаётся Предназначением, а именно магией судеб в первую очередь. А судьбы не испытывают, Геральт. Поверь мне, я изучил немало сведений прежде, чем прийти к этому выводу.
