– Наплевать ей было на то, что со мной случится. На судьбы и прочее. Никто не спрашивал, хочу ли я такой жизни, хочу ли оказаться в Каэр Морхене. Всё решили за меня. До того, как я вообще научился думать.

Медленно, как растущая волна, в груди поднимается клокочущее пламя злости. Всю жизнь на мосту, начинает настойчиво стучать в висках, между двумя мирами. Людей и чудовищ. Всю, сука, жизнь. Вот оно, твоё Предназначение. Предназначение, точно; вот, с чего начался весь этого разговор. Резко выдохнув, Геральт внезапно чувствует тихий щелчок в голове, отзывающийся жжением в затылке.

Гнев натягивает оголённые нервы, как сотни эльфийских луков, и он спускает тетиву, забыв обо всём.

– Говоришь, Предназначение, – срывается с губ само собой. – Сплетения судеб. Я не выбирал в своей жизни ничего, Регис. Осточертели мне эти пустые слова. Всё равно все только и делают, что решают за меня, как мне жить. Сначала мать, – он загибает один палец, – Потом ведьмаки, – загибает второй, – Теперь ещё и ты.

Антрацитовые глаза округляются в неожиданном изумлении.

– Я?

– Да, ты! Тоже ведь говоришь о судьбе, – цедит сквозь зубы Геральт. – А с чего ты вообще взял, что мне это нужно?

– О, поверь, я вовсе этого не имел в виду, – тяжело вздыхает Регис. – И, будь это в моих силах, Геральт, я сделал бы всё, чтобы освободить тебя от этой ноши. Но, как ты верно выразился, Предназначение приняло это решение за меня. За нас. Потому мне хотелось бы…

– Да плевать мне, чего тебе хотелось! Какого дьявола?! – поддавшись порыву, он подскакивает к Регису почти вплотную, выплевывая злые слова короткими фразами. – Предназначение, значит? За каким чёртом тогда ты появился только после моих мутаций?! Сам-то веришь в эту чепуху?!

Злоба, кажется, пульсирует в самых костях, захлёстывая с головой, и сливая в один разрушительный водопад всё, что мучило Геральта в последнее время. Недомолвки и тайны. Вечное чувство обмана. Тошноту от почти кожей ощутимой лжи. Всё, что теперь отчаянно ищет выход наружу, хочется вылить, как грязь, прямо в черноту этих глаз напротив.

– Я в этом убеждён, – раздражающе спокойным тоном произносит Регис, не позволяя дрогнуть ни одному мускулу на лице. – Более того, мне казалось, что и ты в этом будешь со мной солидарен. Выходит, я ошибался?

– Выходит, ты идиот! Хватит мне лгать! – срывается на крик Геральт. – В гробу я видал всё это! Не хочу тебе верить, ни одному твоему слову!

– Почему же? – мягкий голос вдруг надламывается и сипнет. – Неужели я давал повод сомневаться в том, что говорил, волчок? Хоть раз?

– Да прекрати со своим волчком! Не такой я тупой сосунок, как кажется! Судьбы, связи, иллюзии – думал, не догадаюсь?

– О чём ты?

– О той чертовщине, что ты творишь с самого начала! Догадался, как управлять иллюзией, ну-ну! Всё-то ты знаешь и понимаешь! Потому что сраный чародей, вот и всё! Прикрываешься передо мной своим врачеванием, а сам магичишь в своей лаборатории! И врёшь!

– Ох, Геральт, послушай…

Уголки тонких губ сводит судорогой отчаяния; осторожно Регис делает к нему шаг и касается было его плеча, но Геральт вырывается – и пятится назад по склону.

– Не подходи! Я знаю, что такое проекция, и кто их создаёт! Значит, ты сидишь где-то в своей чародейской норе! Делаешь вид, что тебе всё равно на прогулки с сопляком в голове! А может, и не всё равно, – противно ухмыляется он. – Слышал я о таких, кто за картинки с мальчишками готов отвалить состояние, а тебе-то и картинок не надо!

– Уверяю, ты глубоко заблуждаешься. Я же сказал: я не имею никакого отношения к магическому искусству. Прошу, успокойся, друг мой. Я понимаю, что это трудно принять, но…

– Заблуждаюсь, как же! Те волосы – думаешь, я забыл? Да ты, похоже, ставишь эксперименты на людях, лживый ты хрен! Может, и со мной так вышло? – злобно прищуривается Геральт, – Я ж не помню из малолетства ни черта! Может, ты и туда влез? Намудрил что-то с магией, а теперь вот, пытаешься исправить ошибки прошлого?

– Геральт, всё не…

– Зубы мне заговариваешь с этими судьбами! Может, ты вообще меня используешь, а я об этом ни сном, ни духом?!

Черты лица Региса вдруг искажает такая страшная боль, что сквозь пелену ярости на мгновение проскакивает укол стыда – но тут же растворяется, даже не успев укрепиться в разуме.

– Хватит, – неожиданно раздражённо говорит он. – Прошу тебя, остановись. Всё, о чем ты говоришь, не имеет никакого отношения к действительности.

– Докажи! Хоть раз доберись до Каэр Морхена! – уже надрывно орёт Геральт, перекрикивая грохот ливня, – Хочу взглянуть тебе в глаза! Тогда, может быть, и поверю!

– Ты просишь от меня невозможного, – впервые повышает голос Регис, отзываясь таким ледяным тоном, что у него встают дыбом короткие волоски на шее. – Мы уже говорили об этом.

– Да ты просто трус!

Тишина бьёт по барабанным перепонкам так оглушительно, что, кажется, рвёт их на куски. Трус, трус, трус, отскакивает эхом от скал в такт грозовым раскатам. Лицо Региса дёргается, как у сломанной куклы, и, пошатываясь, он делает шаг назад. Какое-то время он ошеломлённо молчит, а, когда наконец начинает говорить, голос у него звучит глухо и бесцветно.

– Надеюсь, со временем ты поймёшь, как сильно ошибался.

Ненавижу тебя, хочется выкрикнуть в это лицо, преследующее его и без того слишком долго, идиотская алхимия, и зачем я ей поддался. Надо было ещё тогда забыть о тебе. Потому что ты до сих пор не говоришь правды. Даже сейчас. Потому что тебе наплевать на моё доверие. Потому что дружбе твоей грош цена. Чёртов трус! Ненавижу тебя и твою ложь!

Боль льётся из него через край, смешиваясь с безжалостными ударами ливня, но больше Геральт её не покажет – не ему. Больше никогда.

– Ты забыл, – равнодушно говорит он, – Я ведьмак. Мутант. Мне нет нужды что-то понимать в человеческих чувствах.

– Геральт… – едва слышно шепчут, некрасиво скривившись, тонкие губы.

– Не хочу тебя больше видеть. Убирайся с глаз моих.

Антрацитовые глаза зажмуриваются в гримасе бессилия, и за мгновение Регис исчезает, оставляя его одного в бесконечном шуме дождя. Наконец-то. Кожа немеет так, что капли отскакивают от каменного лица – прежде, чем вспышкой его вырывает обратно в Каэр Морхен, туда, где он и должен быть. Из-за сучьего Предназначения, которого и без того слишком много.

Сердце сводит от навалившегося разочарования. Всё закончилось; теперь он забудет этого подонка с чистой совестью. Как и всё, что было с ним связано. Пусть делает что угодно в своё оправдание, пусть живёт себе дальше со своим бредом про судьбы. С Геральта уже хватит. Он больше не потратит ни одну секунду на мысли о Регисе. О единственном человеке, которому он доверился, и который так и не посчитал, что он заслуживает правды.

Ненавижу твою ложь, напоминает до сих пор гудящая внутри злость, и, с усилием выдохнув сквозь зубы, Геральт неторопливо прогоняет её прочь из головы. Разве зря над ним проводили Испытание травами – ради этой недолгой слабости? Чушь какая. В конце концов, он был создан, чтобы убивать чудовищ. Когда он пройдёт все испытания и выйдет на большак, смерть пойдёт за ним по пятам, хватая холодными пальцами за щиколотки и стараясь сбить с ног; и тогда точно будет не до пустых эмоций.

Значит, пока его Предназначение – быть ведьмаком, ему не нужен никто.

И он сам не нужен никому.

______________________________

*Мох жемчужный (лат.)

**Венерические заболевания (лат.)

Комментарий к Геральт из Каэр Морхена

если вы думаете, что вот теперь-то всё закончилось… охо-хо, вы ОЧЕНЬ СИЛЬНО ошибаетесь

========== Геральт, будущий ведьмак ==========

Свет неприятно бьёт по глазам красными пятнами. Резко и прогоркло пахнет воском. Как ни глупо, но жечь свечи в такую рань здесь, в храме Мелитэле, обычное дело: так того требует утренняя молитва. Слова её доносятся до ушей откуда-то издалека, из того крыла, где живут будущие жрицы, струясь заунывным потоком.