– Именно, волчок! Не хочется тебя задеть, но, возможно, тебе просто-напросто не хватило достаточной концентрации.

– Неправда, – дуется Геральт, с хрустом ломая ветки под ногами, – Я старался!

– О, в этом я не сомневаюсь, как и в прочих твоих умениях, юный ведьмак. Однако порой умение признать собственные ошибки может сослужить куда лучшую службу, чем обыкновенная гордость. Верно?

Опять этот менторский тон! Как будто мало вокруг него тех, кто пытается учить жизни. Хочется демонстративно закатить глаза – жаль, что Регис этого не увидит, а как хотелось бы посмотреть на его реакцию. Интересно, он взвился бы так же, как Весемир? Ох, это вряд ли. Региса вообще трудно представить сердитым – настолько собранный и спокойный у него голос. Хотя, наверное, это всё лекарское дело, их местные целители в Каэр Морхене тоже такие. На них ругнись, а они тебя по головке погладят, мол, лежи смирно, дорогуша. Блаженные, да и только. Впрочем, кто-кто, а Регис точно не назвал бы его дорогушей: вон, только и делает, что укоряет за всякую ерунду. В голове так и вертится язвительный ответ, но вдруг резко становится не до этого.

Как обычно, ощущения срабатывают быстрее разума. Нос улавливает странный запах, и Геральт невольно поворачивает голову на его источник. Пахнет резкой горечью недоеденной рыбы и мокрой шерстью. Совсем рядом. Кажется, вон за тем дальним валуном.

Нет-нет-нет. Только не это.

– Геральт? Ты здесь?

– Тихо, – отчаянно шепчет он Регису, изо всех сил пятясь назад. – Давай потом поговорим.

– Что-то случилось? Всё в порядке, волчок? Прошу, только не забывай об осторожности, не стоит принимать опрометчивых решений, особенно, если…

Но Геральт уже не слушает. Из-за каменной глыбы валуна, игриво урча и похрюкивая, выкатываются два крошечных, покрытых еще светлой коричневой шкуркой медвежонка, и двигаются прямо в его сторону, ковыляя на пушистых лапах.

Так, спокойно. Это всё еще просто медвежата. Возможно, их мать где-то… Чёрт, ну и бред. Конечно, она где-то поблизости, и в любой момент может выйти сюда, к нему. И тогда ему несдобровать. Мелкая дрожь пробегает по позвонкам ненужным испугом, и с усилием Геральт стряхивает его, стараясь сосредоточиться на пути к отступлению.

Краем глаза он прикидывает обстановку. Как назло, рядом не оказывается ни укромных ям, ни пещер – разве что стволы сосен, на которые он, может, и успеет взобраться, а может, и не успеет. Если ему не проломят череп быстрее. Ещё неизвестно, кто проворнее, он, двенадцатилетний мальчишка с обострёнными рефлексами, или взрослая медведица. В памяти всплывают жуткие истории, которые рассказывают старшие ребята на ночь – про то, как нападает разъярённый хищник, и что именно остаётся потом от его жертв.

Это тебе не фледер из полузабытого видения. Сейчас всё по-настоящему.

– Геральт? – совсем тихо раздаётся в его голове голос Региса, звенящий от тревоги, прежде, чем окончательно сгинуть в грохоте прилившей к ушам крови. Шумно начинают трещать густые заросли орешника вдалеке. Медвежата вопросительно поднимают бусинки черных глаз, умильно двинув меховыми ушками в сторону треска. Желудок сжимается, кажется, до размеров игольного ушка.

Бежать? Нет, просто не двигаться. Не двигаться. Спокойно. Всё обойдётся.

Огромная тень поднимается из орешника, оглушая окрестности свирепым рёвом, и прежде, чем Геральт успевает сообразить, что делать, мощными, короткими прыжками несётся прямо на него.

– Блять, блять, БЛЯТЬ!

Секунда, и всё стирается из головы, оставляя только короткие приказы страха. Дерево. Быстро. Вверх. Геральт взлетает по стволу ближайшей сосны стремительно, как молния, даже не чувствуя, как больно вспарывают кожу ладоней сучья и острые края коры. Он не должен бояться. Сдохнуть – тоже. Удар, яростный, нечеловечески сильный: медведица пытается стряхнуть его с дерева, как белка орех с ветки. Он чужак, угроза для её детёнышей, а с чужаками в лесу разговор короткий.

Нет, он выберется отсюда. Висеть на сосне тяжело, но какое-то время он продержится, и хорошо бы, если этого хватило, чтобы зверь успел успокоиться. А если нет? Сил у него пока не так много… Что будет, если Геральт внезапно ослабит хватку?

Ещё рык; в тёмной пасти жёлтыми лезвиями сверкают гигантские клыки. Похоже, медведица здорово рассержена. Нужно соображать поскорее, пока на звуки опасности не пришли её сотоварищи. Медведей здесь водится в избытке, это Геральт знает точно. Как и других бестий. Которые могут увидеть в нём отнюдь не чужака, которого нужно прогнать, а уже отменный обед. Под подошвой сапога хрустит тонкая ветка; мгновение, и нога соскальзывает, едва не заставляя свалиться. В ужасе Геральт сильнее вжимается в ствол, подтягиваясь выше. Как там зовут этих чертовых богов? Неважно. Нет, никому он не будет молиться. Сам виноват, что попал в передрягу, и сам выберется без чьей либо-помощи, сверхъестественной тем более. Конечно, выберется. Он не будет бояться. Бояться – значит умереть.

Аксий! Должен сработать, вдруг лихорадочно проносится в мыслях, точно! Резко вдохнув, Геральт закрывает глаза, нащупывая под рёбрами еле уловимую точку для концентрации, пытаясь не отвлекаться на разъярённую тварь внизу. Лапой медведица снова проходится по стволу, рассекая кору так легко, словно она не твёрже глины, и оставляя глубокие зарубки. Ещё с десяток таких ударов, и сосна, какой бы старой и крепкой она ни была, потихоньку начнет наклоняться назад. Вместе с ним.

Аксий, Аксий. Давай же. Из последних сил цепляясь за спасительную сосну, Геральт осторожно отводит правую руку и складывает пальцы в знак, вот только зачарование кричит уже не его голос.

– УХОДИ! – раздаётся вдруг громоподобный бас, – УХОДИ ОТСЮДА!

– Весемир! – аж подпрыгивает всё внутри.

В самом деле, это его наставник: с мечом наперевес он бросается на медведицу, взмахом руки накладывая на неё собственный Аксий. И это срабатывает. Удивлённо рыкнув, медведица поворачивает голову на нового участника событий и – наконец подчиняется действию чар. Мохнатую голову окутывает белая пелена морока. Сморгнув, зверюга оставляет в покое сосновый ствол и медленно поворачивается, уходя прочь. Радостные, бок о бок бегут с ней медвежата, перекатываясь шерстяными комочками по лесной траве. Ни дать ни взять сказочная картинка. Ещё бы не пришлось слезать вниз, так и вовсе было бы хорошо.

Потому что внизу его ждёт тот, кто по-своему куда хуже любой бестии. Гнев Весемира так и корёжит его обычно добродушное лицо, искажая до неузнаваемости. Сейчас это не учитель, позволяющий себе строгость, но всегда справедливый и заботливый, и не приёмный отец, беспокоящийся о каждом вздохе подопечных. Сейчас это ведьмак, избавляющий от чудовищ, и крайне недовольный тем, кто этих чудовищ потревожил.

Но делать нечего, надо спускаться, пусть даже внизу его встретит расплата. Стоит Геральту осторожно слезть на землю, отряхивая штаны и рубаху от впившихся обломков коры, как его сразу же берут в оборот, больно хватая за ухо.

– Ай!

– Ты, – рычит ему в лицо наставник, сам не хуже медведя, – Херов недоумок! Какого беса ты забрался сюда, в чащу! Сколько раз вам, остолопам, было говорено – не отходить от Мучильни ни на шаг! Ни на шаг!

– Я случайно! Ай! – вскрикивает Геральт, отчаянно вертясь в железной хватке пальцев. – Отпусти! Я же не хотел!

Жёлтые глаза Весемира вспыхивают таким огнём, что в голове тут же всплывают образы того, как плавится в горниле сталь.

– Ах, не хотел! Это, конечно, всё меняет! Башка тебе на что дана? Чтобы в неё есть?! – ухо выкручивают в другую сторону, заставляя испускать позорные вопли, – Совсем доведёшь меня до белого каления! Смерть не терпится найти? Так иди сразу на Путь, что мелочиться!

– Неправда! Хватит! Не буду я больше, Весемир!

Да-а, кажется, вечером его ждут розги. Ну, этого стоило ожидать. Странно, правда, что его наставник почему-то замолчал – и даже вдруг выпустил его из своих рук. Остатки крика разносятся по лесу звонким эхом, отзвуками проскакивая по перепонкам.