– Нет, – тяжело выдыхает он. – Я не отступлю. Продолжай.

Краем глаза он вдруг замечает какое-то движение. Чёрную тень, приближающуюся к Геральту со спины мягкими, вкрадчивыми шагами. Почти скользящую над полом. Коротко сверкают когти, и…

Реагирует он молниеносно. Обратившись в туман, в жгучем пламени боли Регис прыгает, заслоняя ведьмака, и принимает удар на себя. Стальные лезвия когтей прошивают грудину, и он обмякает, падая прямо в руки нападающему.

Узнать их до боли легко: от ладоней пахнет деревом и масляной краской.

– Детлафф, – слабо сипит он, заглядывая в льдинки глаз напротив.

В ответ на это когти только сильнее прокручивают плоть. Детлафф рычит совсем рядом, обезумевший в своей звериной форме, и Регис вдруг понимает, что он не остановится, пока не прикончит свою цель.

Его ведьмака.

– Готов ли убить близкого, если тот будет угрожать твоему наречённому? – грохочут пасти. – Готов ли пос-с-ступиться кровными узами?

Короткое движение; стук падающего тела. Медленно он поворачивает голову на звук и видит, как, полный торжества, Детлафф отирает когти и исчезает в красном тумане. Беловолосая голова опускается на вспоротую грудь. О, боги, его ведьмак умирает – на губах уже пузырится пена. Из последних сил Регис ползёт к нему, ослеплённый ужасом и отчаянием, и прижимает к груди, баюкая тёплое тело в надежде, что Геральт очнётся, как прежде, что он не…

– Нет, – вырывается из горла сухой, надломленный крик, – Нет, нет, нет!

Детлафф убил его. Он знал, что Геральт значит для него, Региса – и всё равно уничтожил. Сердце стучит в самом горле, выбивая неистово быстрый ритм. Да, дьявол, это так. Он должен был защищать Геральта до последнего. Но Детлафф…

Предатель, подсказывает голос в голове, он тебя предал.

– Я… – сквозь зубы яростно шипит Регис, – Я готов!

Вспышка вдруг стирает всё, что было до этого. Становится темно и сыро. Пахнет мхом, крысами и какими-то химикалиями. Откуда-то доносятся грозовые раскаты. Он поднимает голову, осматриваясь – и узнаёт это место так легко, будто помнил его все прошедшие столетия до последней детали.

Замок из далёкого детства, такой же, как прежде. Нутро подсказывает, что здесь кроется какая-то опасность. Он вдруг замечает Геральта – жив, жив! – с лицом, перекошенным от злобы, и хочет сказать ему, чтобы тот уходил отсюда, пока не поздно. Но не успевает.

– Готов ли умереть, если это его с-спас-сёт?

В ту же секунду поднимается пламя. Страшное, неистовое, оно охватывает его целиком и поглощает, сжигая до костей, обугливая ткани. Он уже не кричит; ему нечем кричать. Воздуха нет – только огонь, заполняющий лёгкие.

Я умираю, думает Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой. Вот как выглядит смерть. Сознание мутнеет. Кто-то рвётся к нему, рыча от боли: Геральт. Слава богам, он в порядке. На остальное всё равно. Уже всё равно.

Плавится кожа, плавятся органы, но жизнь ещё не уходит – по крайней мере, то, что осталось от его рассудка. Из последних сил шевеля испепелённым языком, Регис шепчет:

– Г-гот-тов… Готов.

Боль вдруг пропадает – вся, без остатка. Мелитэле, он всё-таки живой. Раздробленные кости зарастают на глазах, и тело окатывает волна облегчения. Значит, худшее позади, и он прошёл испытание.

Клац, клац, клац, лязгают гигантские зубы.

– Что ж. Ты и в с-с-самом деле готов. Узри же точку отс-с-счёта, дитя крови.

В глазах вдруг рябит, и, удивлённо моргая, он замечает, как исчезают пасти и багровое месиво вокруг. Исчезает всё, оставляя после себя только непроглядную темноту. Шурх-шурх, шумит что-то за его спиной. Шаги. Несколько человек, двое или трое, если быть точным. Осторожно он оборачивается на звук, всё ещё ничего не видя во мраке.

И слышит звон стали о камень.

–…Вылезай, – шипит низкий, до боли дорогой голос, – Знаю, что ты там. А ну живо, не то ткну в дыру железом.

Это он, тут же сжимается сердце, это и есть Геральт. Вот, значит, как это произойдёт. Интересно бы узнать, где. Словно по безмолвному велению Регис тут же видит каменные своды какого-то помещения – не то пещеры, не то жилища. Больше всего это похоже на дольмен. Да, определённо это он. Такие постройки он, по правде говоря, встречал нечасто, и обычно на…

Да это же Фэн Карн. То самое эльфское кладбище, где каждое лето он собирает травы и коренья для своих эликсиров. Ну и ну, кто бы мог подумать.

– Вылезай, – повторяет голос Геральта. – Мы ничего тебе не сделаем.

Мы. Как любопытно.

– Волос у тебя с головы не упадёт, – подтверждает незнакомый густой бас. – Выходи смело!

Что ж, пора заглянуть в глаза собственной судьбе. Приблизившись к выходу из дольмена, Регис осторожно открывает деревянную дверь и приподнимает голову навстречу сизым облакам и тени, заслоняющей солнце.

Сразу же он встречается взглядом с янтарно-жёлтыми глазами. Наконец-то. Хмурый и настороженный, его ведьмак кажется как никогда настоящим. Белые волосы перехвачены на лбу кожаным ремешком; руки крепко сжимают меч, готовые к атаке.

– Можно вылезти, не опасаясь? – как обычно, против воли уточняет рот. На вопрос Геральт хмыкает, чуть ослабляя хватку меча. Боги, вот как будет выглядеть его наречённый в первую их встречу. Ещё не таким уставшим, но привычно напряжённым. В окружении толпы краснолюдов и женщин с детьми.

– Можешь, – хрипло произносит ведьмак, и, как завороженный, Регис смотрит на движение обветренных губ, торопливо укладывая его в память.

На счастье, он успевает вовремя. Виски снова обжигает вспышка – в этот момент он ещё не знает, что она будет последней в его жизни; а потом всё гаснет в мягком свете, несущем куда-то вверх, всё выше и выше, пока Регис не делает короткий вдох, и перед глазами снова не возникает Тесхам Мутна.

Всё закончилось. Он живой. Более того, он наконец увидел ту самую точку отсчёта. Фэн Карн, дольмены, толпа краснолюдов. Геральт… Его Геральт, его ведьмак…

Всё закончилось.

Где-то рядом раздаётся болезненный стон, и машинально Регис подскакивает к источнику звука. Впрочем, его помощь уже не нужна: Детлафф приподнимается, садясь сам, и потирает вспотевший лоб. Обессиленный, он садится рядом с другом плечом к плечу. Страшно подумать, что мог тот пережить, зная трагичную подоплёку связи с его наречённой.

Но сейчас не до того. Боги, они оба живы. С трудом открывая рот, Регис спрашивает самое важное:

– Как ты?

– Ничего, – вяло отзывается Детлафф. – Думал, будет хуже. Хотя чувство, будто наизнанку вывернули.

– И ничего не беспокоит?

– Вроде того. Что ты?

– В порядке… Относительном. Хоть и до сих пор не могу в это поверить.

Какое-то время они так и сидят на холодных камнях, тяжело дыша от пережитого.

– Руки, – вдруг обращает внимание Детлафф и вытягивает кисти. – Посмотри.

Вздохнув, Регис поднимает глаза – и чувствует, как между лопаток проходится холодок. От ладоней до самых локтей кожа Детлаффа покрыта ужасными чёрными рубцами, похожими на следы от химического ожога. Торопливо он обращает взор на собственные предплечья и обнаруживает то же жуткое зрелище.

– Неудивительно, – мрачно произносит Регис. – Думаю, мы ещё легко отделались.

– Возможно, и так. Но… Это ещё что такое, Регис? Вот здесь, на левом запястье?

Там, где указал Детлафф, и в самом деле немного зудит. Удивлённый, он замечает, как один из чёрных рубцов слабо пульсирует, подсвеченный изнутри оранжевым сиянием. Вдруг в голове начинают рождаться образы, один за другим. Без жжения в висках, без боли – просто похожие на сон картинки. Крепкая деревянная хата, заставленная всякой утварью. Широкая постель, устланная мехами, на которой в родильной горячке мечется женщина. Разметав по белой подушке огненно-рыжие волосы, мокрые от пота, она кричит, надрывая глотку, до тех пор, пока к её стенаниям не присоединяется ещё один голос.

Плач. Оглушительный писк новорожденного младенца.

– Регис?

Ответа Детлафф не получает. Моргнув, Регис стряхивает с себя странный образ и, закрывая глаза, расплывается в усталой, счастливой улыбке. Всё закончилось – и тут же началось, открывая новую страницу в его жизни.