приношу жертву я прежде, чем просить, как послушное детище крови своей. да раскроются сети жил моих, да прольётся жизнь моя на славу её творения. да войдёт в меня дух мира сего в месте, силой напоённом.
судьба, отдаю тебе сердце своё, и пусть ведёт она его в то мгновение, что уготовано. да увижу я наречённого своего, связанного со мной воедино.
и в кровь уверую, ибо в ней истина.
истина. истина. истина.
да будет так.»
– Вот что было записано на том клочке бумаги, что ты обнаружил, – вспоминает вдруг Регис. – Возможно, это связано с частью легенды, которую уже находил Гуманист. В любом случае нам невероятно повезло.
– Может, и так, но из новых сведений у нас по-прежнему только какая-то тарабарщина. Сети жил? – щурится в неверии Детлафф. – Честно говоря, ничего не понимаю. Больше похоже на кметскую сказку. Видно, он и в самом деле был уже безнадёжен.
– Полагаю, здесь должно быть больше, чем сказки. Так или иначе, очевидно, что это священный текст.
В раздумьях Регис потирает подбородок, отчаянно перебирая детали всего, что уже известно. Напевные слова ритуала звучат до боли знакомо, словно он видел нечто подобное, но через призму другого взгляда. Сети жил – до чего же странный эвфемизм. Впрочем, на удивление красочный. Тот, кто его придумал, определённо видел, что кроется под обманкой кожи: обнажённая плоть, увитая, подобно плющу, реками артерий и вен. Мелкими, тонкими, как стебли цветов, и крупными, упругими, из тех, что ведут к самому сердцу…
Знакомые термины разом начинают звенеть в голове, подобно неведомому откровению.
– Похоже, – шёпотом произносит он. – Отсюда и взялась эта фраза. В кровь уверую… Credo in sanguinem! Он всего-навсего пытался зашифровать текст на латыни, по причине, увы, известной ему одному. И… Ритуал из другого дневника, Детлафф. Я помню его строка в строку. Сети жил – это, полагаю, о том, чтобы вскрыть вены. Место, силой напоённое – поверхность с магическим потенциалом, – и от волнения сердце так и подскакивает к горлу. – Вот почему Хильдегарду казалось, что нужно отправиться к чародеям.
– Но ничего не вышло, и из Аретузы он бежал в Каэд Дху?
– Точно. Здесь он, должно быть, и осознал какую-то ошибку.
Невольно Регис чувствует, как волосы на затылке встают дыбом.
– О… Мелитэле, я понял. Дело не в чародеях. Судя по всему, сила – это о магии нашего вида… Вампирских чарах.
Уставшие голубые глаза смотрят на него задумчиво, словно оценивают, сколько в его рассуждениях осталось здравого смысла.
– Значит, место должно было быть особенно…
–…Наполнено этим потенциалом, верно. Надо думать, обладать какой-то ценностью для наших собратьев. Возможно, быть свидетелем далёких событий прошлого.
– Сопряжение Сфер. Хен Гайдт, – мрачно произносит Детлафф. – Стало быть, я был прав с самого начала. Скрытый…
– Постой, друг мой, не торопись. Ты это видишь?
Он быстро перелистывает страницы дневника в начало и отыскивает одну из последних записей. Пальцы скользят по потускневшим буквам, указывая на нужную строчку.
– «Возможно…», – хмурится Детлафф, читая. – Кажется, здесь…
– Тесхам Мутна, – выдыхает Регис, – Всё сходится: сила, магия, место с вампирской историей. Поверить не могу, что разгадка оказалась настолько очевидной.
– Значит, так он и узнал обо всём. Убедился, что связан с человеком. Пытался увидеть ту самую точку отсчёта.
На это не остаётся ничего, кроме как печально кивнуть.
– Судя по всему, однако безумие поглотило его прежде, чем ему это удалось.
– В отличие от нас.
Чего и можно было ожидать, невесело посмеивается голос в голове. Осторожным движением Регис отодвигает дневник в сторону.
– Детлафф, – медленно проговаривает он. – Это ритуал на крови. Не самый безопасный для свершения, – и он хмурится, перебирая в голове всё, что знает о подобном. – По крайней мере, с неизбежными последствиями. Неужели ты никогда не слышал о том, как нелегко проводить зачарование?
– Не припоминаю, чтобы при этом кто-то умирал, – невесело парирует друг.
– Перенесённые страдания – это для тебя мало? После всего, что случилось сегодня? Я, безусловно, понимаю твои эмоции, но это может закончиться плачевно. Нам нужно узнать больше, прежде чем начать подготовку к ритуалу, – устало вздыхает Регис, – Иначе то, что произошло с Хильдегардом, будет сущим пустяком по сравнению с возможным исходом.
– Снова узнавать. Снова ждать.
В голосе Детлаффа неожиданно сквозит такой холод, что, кажется, они сейчас вовсе не в друидской хижине, а прямо на леднике Ард Каррайга.
– Скажи мне правду, – требует он. – Ты действительно хочешь отступить? Жить в неведении, зная, что есть способ найти точку отсчёта? Будешь пятиться назад теперь, когда мы добрались до цели?
– Не то, чтобы это так, но…
– Так хватит осторожничать, Регис. Хватит метаться между полумерами. Прояви мужество, – почти рычит Детлафф. – Только мы вправе решать, что делать со своими судьбами. Я готов к ритуалу, потому что мне всё это уже осточертело. Выбор за тобой.
Мрачная тишина опускается на хижину. Глубоко вздохнув, Регис опускает глаза к деревянному полу. Всё в груди так и ходит ходуном от обилия чувств, от внезапного открытия, от растерянности… И затаённого нетерпения. Бесполезно отрицать, что он тоже хочет узнать правду. После стольких лет безответных вопросов это может быть единственной на то возможностью. Да, от слов ритуала не по себе. Вскрывать вены придётся собственными когтями – иначе это попросту невозможно. Вынесут ли они подобное? Те, кто совершали зачарования, выживали, но слухи о пережитом ходили самые жуткие. В любом случае действовать придётся с невероятной выдержкой. Впрочем, как раз её, после всех проведенных им операций, должно хватить.
Нет, неспроста Хильдегард был убеждён, что ритуал прекратит видения… Боги, а он ведь так устал от постоянного жжения в висках, без которого не проходит ни дня. Так невероятно устал. Хочется быть благоразумнее, не бросаться, очертя голову, к смутной надежде без нужной осторожности. Но ещё немного, и он больше не сможет терпеть эту боль, как раньше. Да и, в конце концов, разве не к этому всё шло? Может, своими рисками ритуал и пугает, но при этом он всё равно остаётся последним, что может им помочь. Подумать только, он наконец сможет узнать, когда и как встретит Геральта. Его ведьмака. Луч света среди затянувшегося кошмара. Разве не ради этого он отрёкся от всего, что имел прежде?
Решение рождается в нём медленно, постепенно всё сильнее укрепляясь в сердце.
– Ты прав, – после напряжённого молчания наконец произносит Регис. – Стало быть, мы отправимся в Тесхам Мутна завтра же. Правда, стоит только отослать об этом известие Гуманисту, – поразмыслив, добавляет он, – Думаю, он как никто другой заслуживает знать о наших планах.
Как и кое-кто ещё, добавляет память. Что ж, ему действительно нужно это сделать, но об этом Регис подумает позже, когда решит, что именно сообщит в письмах. Сейчас его ждёт долгая, беспокойная ночь, полная размышлений.
Почти на рассвете во сне он снова видит Геральта – и впервые ласково улыбается ему по собственной воле.
***
Этим утром алыми тенями в лучах зари пролетают два ворона.
Для одного из них путь совсем недолгий, на восток от Боклера, в поместье, надёжно сокрытое от посторонних глаз каменной оградой и живой изгородью. Стук в окно чуть не будит чету супругов, мирно дремлющих в своей опочивальне. Не желая тревожить мужа, с кровати тихо поднимается невысокая, сухощавая женщина. Привычными движениями она собирает длинные тёмно-пепельные кудри в косу, чтобы те не трепал свежий утренний ветер, сквозняком гуляющий по комнате.
– Письмо? – мысленно спрашивает она птицу, склонившую набок головку в схожем удивлении. – От кого?
Голос, отзывающийся в ответ, заставляет от неожиданности ухватиться за деревянный подоконник.
От твоего сына.
Ничего не понимая, дрожащими руками женщина отвязывает крошечный свёрток от когтистой лапки и отпускает ворона, глядя, как он вспархивает к ясному небу. Письмо читается быстро, бегло, вопреки отчаянному желанию не верить собственным глазам. И всё же она не может сдержаться. Как давно она не видела этого аккуратного, отточенного почерка, который когда-то выверила сама.
