Обострённое чувство стаи, вот что это было, и скоро Регис с удивлением отметил, что и он сам, похоже, стал частью этой стаи. Нанося нечастые, но каждый раз примечательные визиты, Детлафф то и дело привозил какие-то редкие алхимические ингредиенты, нехитрым способом выражая дружескую заботу. Он вообще привозил много чего. Даже как-то подарил некоторые из рисунков, ворча, что Регису не помешает хоть как-то разбавить больничную тоску его жилища. Вот и сейчас, пока они пробираются вглубь дома, Регис то и дело бросает взгляды на стены, украшенные цветными набросками.

В основном это пейзажи тех мест, где они бывали в поисках различных сведений. Вот над скованной льдами Яругой поднимается холодное зимнее солнце; вот тонкими стрелами взлетают ввысь стволы скеллигских сосен. Вот и его любимая картина, весенний луг в Дол Блатанна, полный ярких пятен цветущих маков. Детлафф талантлив – и безумно ревнив к своим творениям, которые обычно не показывает никому, кроме близких. Так что для Региса это по-настоящему дорогие подарки, и он оглядывает их с нескрываемым восхищением.

В отличие от самого художника, который сейчас смотрит вовсе не на свои работы. Едва заметным движением Детлафф морщит нос.

– Ну и бардак у тебя.

– Не бардак, а инвентаризация, – обиженно отвечает Регис. – Я должен был упорядочить все важные мне вещи прежде, чем мы отсюда уедем.

– Вижу. Значит, эту солому в углу ты тоже инвентаризируешь? Занятные представления о порядке.

– Твоё невежество ранит меня. Да будет тебе известно, что это вовсе не солома, а засушенные образцы гиперикума, или, если использовать простонародное название, зверобоя лекарственного. Большей частью я использую его в качестве основного компонента для эликсиров, тех, что против различных проявлений acedia** у…

– Ладно, Регис, я тебя понял. Больше никаких вопросов.

– О, твоя аллергия на латынь всё ещё тебя беспокоит?

– Отнюдь, господин лекарь. Должно быть, ваши методы диагностики не так точны, как вам кажется. В этот раз у меня аллергия на заумь и пустословие.

В сумраке коридора коротко сверкают клыки, и Регис сам невольно улыбается: надо же, у его друга хорошее расположение духа.

– Вот это да! Господин ван дер Эретайн изволит шутить? – деланно удивляется он, – Феноменально редкое событие. Не иначе, как нужно это отметить!

– А есть чем?

– Есть чем! На твоё счастье у меня где-то в погребе сохранился превосходный Эрвелюс десятилетней выдержки. Кажется, столько мы и не виделись?

– Точно, – кивает Детлафф.

– Что же, грех тогда не выпить за встречу. Кроме того, в свободное от работы время я, так сказать, тоже увлёкся разработкой разного рода… напитков. О! – прислушавшись, вдруг бросает Регис, – Не возражаешь, если мы по пути заглянем в лабораторию? Заодно покажу тебе плоды своих трудов.

Детлафф не возражает, и они спускаются вниз по лестнице в подвал дома. Вино хранится здесь же, в холодной комнате, отведённой под погреб. Быстро найдя нужную бутылку, Регис вручает ее своему гостю и отправляется в лабораторный отсек. Днём он так и не успел разобраться с колбами и перегонным кубом, так что нужно перепроверить их прежде, чем прервать реакцию.

Лаборатория встречает его тёплым свечением топки, разбросанными на столе листками рабочих записей и ароматами трав, по обыкновению развешанных под низким потолком. Быстро пробежав глазами по подписанным колбам, Регис собирает некоторые из них в карман фартука.

– Дары друидам, – поясняет он вошедшему следом Детлаффу.

– Думаешь, у них нет своих эликсиров?

– Это средства для купирования абстиненции, Детлафф. Антипсихотики, похожие на те, что принимал я сам, но направленные на другой характер зависимости. От cannabis sativa***. Попросту говоря, вещества, помогающие восстановиться после её принятия. Ты, кажется, понимаешь, к чему я клоню? – Регис оборачивается и сталкивается взглядом с голубыми глазами, – Самые распространенные болезни у друидов всегда связаны со злоупотреблением наркотиками.

– Что ж, их можно понять. Иначе духи природы не отвечают.

– Верно. Словом, мне пришло в голову разработать своего рода блокаторы чрезмерной тяги к гашишу, который так любят наши лесные товарищи. Потому именно это я и считаю достойным даром. Подобных средств у них попросту нет. Не уверен, насколько друиды в этом нуждаются, но в качестве подношения они, скорее всего, это оценят.

Краем уха он слышит, как Детлафф проходит вдоль стола и склоняется над кубом и ректификационной колонкой.

– А это ещё что?

– Это? Моя последняя разработка, – сияет Регис, – На основе мандрагорового корня. Впрочем, рецептура ещё не совсем точна. Никак не могу понять, в каком количестве добавить белладонны. Кварта драхмы на либру крахмальной массы – ничтожно мало и не производит должного эффекта, но в иной пропорции есть риск…

Вдруг, будто гром, его настигает озарение, и Регис стремглав начинает перебирать беспорядок на столе в поисках пера.

– Мандрагора? – Детлафф в недоумении рассматривает трубки охладителя, – Одно из редчайших растений, у которого одна унция стоит бешеных денег? Что ты, чёрт подери, такое делаешь?

– Кварта и одна восьмая драхмы! Отойди-ка в сторонку, мне нужно добавить… О, дьявол! Ложись!

В последний момент он успевает дёрнуть Детлаффа за рукав, утягивая того под стол. Хлопок, и верхняя колба взрывается, усеивая пол осколками стекла и липкой белёсой жидкостью. Воздух наполняется густым дымом. Что ж, думает Регис, кварта и одна восьмая, вероятно, попадает в предел значений катализаторов цепной реакции. Стоит закупить ещё колб, желательно с запасом.

Осторожно он поднимает голову и видит, как тонко трепещут точёные ноздри Детлаффа, пока тот принюхивается к странному запаху.

– Это что…

– Дистиллят, – кивает Регис с жаром, – Пятая вытяжка.

Выражение лица его друга достойно запечатления на гравюрах – для изображения кататонического ступора.

– Регис, ты что, варишь из мандрагоры самогон?!

– Должны же и у простого лекаря быть свои увлечения, – хитро улыбается он в ответ.

– Как ты вообще до этого додумался?

– По чистой случайности, произошедшей после одного эксперимента. Право, и сам не знаю, удастся ли мне получить устойчивую формулу для рецепта, однако, что ни говори, алхимическая практика из него выходит отличная.

– И совершенно недорогая, – язвит Детлафф, выбираясь из-под стола. Весь в пыли и паутине, теперь он похож не на красавца-дворянина, а, скорее, на шкодливого прибожка, и Регис так и фыркает, отряхивая его кожаный сюртук.

– Не будь таким меркантильным, друг мой. Некоторые вещи стоят того, чтобы тратить на них куда больше, чем полагается.

– О, давай только без философии. Так ты закончил с лабораторией? Что там с нашим ужином? И не говори мне, что ты собрался подавать и это на стол!

– Только по требованию дорогого гостя, – ухмыляется Регис, поднимаясь обратно по лестнице, – Если тот пожелает.

На шутку Детлафф только закатывает глаза, оставляя ее без внимания, как и мандрагоровую настойку. Впрочем, Эрвелюс нравится ему куда больше. За ужином, состоящим из наскоро потушенного в специях цыплёнка, они распивают бутылку на двоих. Вино не пьянит, но расслабляет тело, и, умиротворённые, какое-то время они оба молчат, просто наслаждаясь моментом. В тускло освещённой кухоньке слышно только, как потрескивают старые свечи, по нелепой привычке позаимствованные у Гуманиста на пару с подсвечником.

– Значит, Каэд Дху, – первым нарушает тишину Детлафф.

Каэд Дху. Место, где, возможно, они найдут ответы на вопросы, мучавшие слишком долго. Как ни успокаивает обстановка, напряжённое беспокойство возвращается вмиг, словно оно и не исчезало.

– Что ж, – вздыхает Регис. – Признаюсь, новость застала меня врасплох.

– Как и меня. Я уже думал, что этого и не случится. Чёртовы друиды.

– Как знать, возможно, твои оскорбления придутся некстати. Думаю, ожидание того стоило, и они помогут, – неизвестно кого убеждая, произносит Регис, – По крайней мере, больше никто не навёл бы нас на нужный след.