– И всё-таки одного не пойму, – наконец произносит он, – Ты так и не разобрался, как работали эти перемещения по воспоминаниям?

– Сложно сказать однозначно, – задумчиво отвечает Регис. – Но мне всё же нравится гипотеза с некой дырой в пространстве, управляемой волей мысли. Работающей по принципам, схожим с магией Старшей Крови, как в случае дорогой Цириллы. По крайней мере, при обсуждении с Гуманистом мы сошлись во мнении, что такое вполне возможно.

– А это имеет смысл, – подняв на него взгляд, хмыкает Геральт. – Хотел бы я тоже с ним об этом поговорить. Должно быть, этот Гуманист чертовски занятный тип. Не устроишь нам как-нибудь встречу, Регис?

По губам пробегает тень улыбки – слабой, почти печальной. Навеянной и далёкими воспоминаниями, и событиями совсем недавними; теми, о которых Геральт знает куда лучше, чем кто-либо другой.

– Возможно, чуть позже, – тихо произносит Регис, отводя взгляд к набирающему силу свету луны. – Боюсь, что сейчас ему несколько… не до дружеских встреч.

Слышится шуршание страниц и глухой стук закрывающейся обложки. Отложив книгу в сторону, Геральт кладёт ладонь на его плечо и сжимает в заботливом жесте. По коже едва уловимо проносится покалывание эманаций, и Регис вздрагивает, обернувшись на касание.

– От Детлаффа всё еще нет вестей?

– Ни слова, – невесело вздыхает он. – Впрочем, Гуманисту его поиски должны удаться с большим успехом. Они всегда казались мне кем-то вроде отца и сына, – признается он, в задумчивости поджав губы, – Так что, полагаю, стоит надеяться на лучшее. Да и, в конце концов, Детлафф так или иначе привык к обществу собратьев, как низших, так и себе подобных.

– В отличие от тебя, – украдкой говорит ведьмак, поднимаясь ладонью выше и оглаживая большим пальцем изгиб ключицы через ткань. – Знаешь, никогда не перестану удивляться тому, насколько вы разные. Вы все. Связь Детлаффа с Сианной ведь тоже была иной, верно?

– К несчастью, да. Разрушительной для него и для них обоих в результате. Видят боги, если бы было известно, как это изменить, я бы постарался всё для этого сделать. Детлафф не заслужил подобной участи, да и… собственно, никто в этом мире.

– Вот только не надо себя винить, – мягко отзывается Геральт, – Правда, Регис. Ты же сам знаешь, бесполезно было этому противостоять. Что, я не прав?

Всё внутри сжимается от нежности, и невольно Регис берет его свободную ладонь, касаясь губами запястья. Даже спустя столько лет его ведьмак не прекращает поражать нескрываемым благородством сердца – и иногда Регис задумывается, чем же мог подобное заслужить. Хочется отдавать Геральту так много, так бесконечно много в ответ, просто, чтобы восполнить то, что тот когда-то вдохнул в него, не ведая о том сам. И всё равно этого будет недостаточно. Всегда.

В неудержимом порыве Регис посылает в мысли всё, что чувствует – и позволяет себе печальную улыбку.

– Дело не только в этом, душа моя. То, что связывало их с Сианной, похоже, вообще никоим образом не могло бы привести к положительному исходу событий, – вздыхает он. – Поразительно, как жестоко иногда складываются обстоятельства. Кто-то подчиняется воле рока, а кто-то…

Задумавшись, он едва замечает, как неторопливые движения пальца на его плече перебираются выше, до шеи, оглаживая её изгиб и надавливая на мышцы. Почти так же, как он сам, Регис, недавно разминал плечи своего ведьмака, только теперь эти касания становятся медленными, вдумчивыми. Не в виде попытки расслабить.

Совсем наоборот, потому что кожа покрывается мурашками, и Регис вдруг чувствует, как сердце ускоряет бег.

–…Геральт, – тихо выдыхает он, – Ты… вообще меня слушаешь?

Янтарные радужки смеряют его невозмутимым взглядом.

– Я весь внимание. Так и что дальше? – напоминает его ведьмак низким, мягким тоном, – Ты говорил про различия обстоятельств. Ну же, Регис, не отвлекайся.

– Да, верно, – с усилием сглотнув, вспоминает Регис. – Что ж, меня лишь удивляет, насколько причудливо порой расходятся судьбы. Даже то, насколько по-разному мы с Детлаффом когда-то отнеслись к своей участи. Он отдалился от людей, а я…

– Занялся их спасением? Ну, вполне показательно для ваших характеров, как по мне.

Против воли он ласково улыбается, потому что то, каким видит его Геральт, не может не трогать до глубины души.

– Увы, но я, честно говоря, собирался сказать о пристрастии к крови. О… Не поверишь, dragul meu, – вспомнив, вдруг усмехается Регис, – А ведь даже на основе этой разницы и произошла наша с Детлаффом первая встреча. Не знаю, рассказывал тебе эту историю в подробностях или…

–…О-о, припоминаю, – прищуриваются жёлтые глаза, – Особенно те подробности, где ты пытался охмурить бедолагу. Я ещё тогда подумал, что это ужасно грязный приём. Можно сказать, даже аморальный.

Едва заметным движением Геральт придвигается к нему ближе – вплотную, бедро к бедру, не сводя взгляда с его лица. Медленно под кожей начинает закипать жар, и мурашки становятся крупнее, отчётливее. Особенно там, где продолжает гладить шею палец, теперь перебираясь выше. На линию челюсти… и ещё выше, так, чтобы очертить контур нижней губы.

Тяжело сглотнув, Регис вдруг чувствует, как сильно начинает жечь глаза.

– Признаюсь, я готов поспорить об определении грязных приёмов. К слову, на твоём примере, dragostea mea.

– Какие-то возражения? – изгибает бровь Геральт, – По-моему, ты здесь видишь не то, что есть на самом деле, Регис. Выдаёшь, – негромко хмыкает он, – Желаемое за действительное.

– Вот как? И что же в таком случае… действительное?

Широкая ладонь внезапно ложится ему на бедро, сразу начиная скользить выше. Мозолистые пальцы проводят по тонкой ткани льняных брюк и забираются под кромку рубашки. Всё ещё дразня неторопливыми движениями, они проходятся по изгибу талии и краю мышц живота – легко, но так и обжигая касаниями.

– То, что к грязным приёмам у меня иной подход, – хрипло произносит его ведьмак, – Мастер Регис.

И оглаживает большим пальцем под тканью рубашки его затвердевший сосок. С губ срывается рваный вздох, и Регис вздрагивает, подаваясь навстречу покалыванию эманаций. Дьявол, и ведь Геральт знает, как именно на него это действует. Поразительно, как равнодушно он привык воспринимать рабочее обращение… и насколько иначе оно звучит, произнесённое голосом ведьмака. Отзываясь тысячами образов в голове, каждого – заставляющего вспыхнуть щёки уже отчетливым жаром.

Жжение под кожей начинает стремительно стекать в низ живота; янтарные радужки едва заметно темнеют, расширяя зрачки. Неторопливо Регис поднимает руку и касается твёрдой линии челюсти, оглаживая волоски щетины.

– Сколько я… тебя знаю, Геральт, – отзывается он, чувствуя, как горит лицо, – Не ожидал, что ты будешь так часто использовать… отвлекающие манёвры. Или это какая-то из техник школы Волка?

– Скорее, личная методика. Как мне когда-то посоветовал один добрый друг, – тихо произносит Геральт, – В любви и на войне все средства хороши. Как видишь, – и он вдруг заправляет пряди волос Региса за ухо, – Вполне себе рабочая схема. Только я бы…

Всё случается так быстро, что он едва успевает заметить, как ведьмак наклоняется вперёд. Горячее дыхание опаляет губы, и, вздрогнув, Регис торопливо посылает в мысли:

– Подожди, Геральт, осторожнее, я…

…Но поздно. Его уже целуют, глубоко и жадно – и тут же отрываются с тихим шипением.

– З-зараза, – вздрогнув, кривится от боли Геральт. – Прости.

– Всё в порядке, душа моя. Никогда не перестану удивляться пылкости твоей натуры, – вздыхает Регис в ответ, – Дай-ка мне взглянуть на царапину.

Ох, и сколько раз это уже повторялось. Даже здесь, на этой скамье, Геральт слишком часто заставал его врасплох. Не то, чтобы он был против – да и сложно представить, как вообще можно быть против такого – но видеть, как раз за разом ведьмак режется о его зубы, не слишком доставляло радость. Так что и сейчас приходится запустить руку в карман брюк, извлекая оттуда припасённый на этот случай платок, и приложить к кровоточащей ранке.