– Подумать только, – тихо хмыкает Регис, – Неужели в тебе проснулся поэт, мой дорогой?

– Мелитэле упаси, – фыркает Геральт и наконец подходит к его укрытию. – Так, захотелось просто кое-кого впечатлить. Что, хреново выходит?

Приблизившись к скамейке, он убирает тарелку на траву и садится рядом, сверкнув кошачьими радужками. Сердце сразу пропускает удар, и, конечно, Геральт чувствует это своим ведьмачьим слухом. Не отрывая взгляда, Регис уже широко улыбается во весь рот, ласково оглаживая его шершавую ладонь.

– Право, Геральт, – мягко произносит он, – После стольких лет считать, что тебе нужно меня впечатлять? Обычно ты куда более проницателен, любовь моя. Смею предположить, что это тоже воздействие луны?

Узкие губы кривятся в деланном недовольстве.

– Вот, значит, как, – приподнимает бровь ведьмак, – Стоило вернуться домой, как меня тут же назвали кретином. Прямо-таки отличное завершение дня.

Домой, мягко отзывается в сердце мысль. Так же, как и тогда, в тот далёкий день в Тесхам Мутна, с которого всё началось. В день, который Регис собирался сделать последним в обществе Геральта, попрощавшись с ним окончательно, и, по счастью, не успел того сделать. Стоит вспомнить это, и по всему телу разливается тёплая, едва уловимая щекотка, с покалыванием в кончиках пальцев. Чувство, которое всегда с ним – и которым Регис делится и сейчас, волной посылая его в мысли.

– Вот уж чего от тебя не ожидал, – тем временем отзывается он насмешливо, – Так это обидчивого настроя. В таком случае позволишь мне извиниться, мой дорогой?

– Не уверен, что у тебя получится, – подхватывает Геральт, принимая оскорблённый вид, – Я, понимаешь ли, скучал, а ты тут… ехидничаешь.

Обиженная гримаса на его лице невольно заставляет улыбнуться – и постараться поскорее возразить. Правда, вовсе не словами. Мягким движением Регис тянется навстречу и осторожно целует ведьмака в уголок рта. Лёгким, почти невесомым касанием; незримым обещанием большего.

Тут же он попадается в ловушку сухих губ, встречающих его собственные в коротком поцелуе. Сильные руки обвивают его за талию, прижимая к груди. В уютном, крепком объятии, к которому он тянется, как к теплу нагретого очага, сжимая широкие плечи в ответ.

– Персик, – рассеянно выдыхает Геральт, почувствовав сладость на его губах, – Чёрт возьми, а ужин уже убран, да?

– Мх-м, – едва слышно мурлычет Регис, перебираясь поцелуями по линии его скулы. – Зато осталась фруктовая тарелка. Которую, как видишь, я успел для тебя приберечь.

– О, мой спаситель, – низко урчит в ответ ведьмак. – Где там она? Давай её сюда, Регис. Холера, я голодный…

–…Надо думать, как волк?

Увидеть, как Геральт закатывает глаза в ответ, оказывается просто бесценно. Тихо фыркнув, Регис поднимает тарелку с земли, водружая её на скамью, и снова принимается за недоеденный персик. Жёлтые глаза цепко следят за неторопливыми движениями его рта, не спеша опускаться к фруктам; почти незаметно кошачьи зрачки расширяются, отзеркаливая в сумраке свет луны.

– Что-то не так, dragul meu? Тебя не устраивает выбор?

– Можно и так сказать, – после недолгого молчания вдруг произносит Геральт и перебрасывает руку через его плечо. – Я тут подумал, что чертовски хочу именно этот персик. Не поделишься, Регис?

– Хм-м, – прищуривается Регис, – Какое неожиданное предложение. Пожалуй, даже требующее… определённых условий, – добавляет он, как бы невзначай облизывая губы, – Скажем, достойного то…

В несколько движений его вдруг заставляют замолчать новым поцелуем – и легко отнимают персик из рук. С видом победителя Геральт вгрызается в сочную мякоть, сверкнув широким, хитрым оскалом.

– Как видишь, торг вполне себе достойный.

– Не думаю, что это можно им назвать. По крайней мере, в законном смысле, – позабавленный, улыбается Регис. – Впрочем, что угодно, если от этого ты чувствуешь себя лучше. Устал, Геральт?

– Не то слово, – невнятно отзывается Геральт, жуя персик. – Зараза, не поверишь, чего стоило разобраться с тем ослизгом. Помнишь, в каменоломне возле Бельгаарда?

– Та особенно крупная особь?

– Не просто крупная. Оказалось, ещё и упрямая, как ослица, – сердито кривится ведьмак. – Выманивал её с самого утра, а вылезла только пару часов назад. Ещё и Грома было маловато… Н-да, вымотался с этой сволочью, как собака.

Покончив с персиком, он кидает косточку в тарелку и, убрав ее обратно на землю, поворачивается к Регису спиной, вытягивая на скамье ноги. Движения его и правда кажутся потяжелевшими, вымученными, так, что руки сами тянутся к его напряжённой шее. Мягко касаясь звенящих от усталости мышц, Регис разминает их неторопливыми движениями, украдкой сдвинув белые пряди и целуя тёплый затылок.

– Иногда я думаю, – между делом говорит он, чувствуя, как Геральт расслабляется в его руках, – Что в подобных случаях мне стоит составлять тебе компанию. В самом деле, dragul meu. Разве моя помощь была бы лишней?

– Ну, началось, – ворчливо отзывается тот. – Мы уже говорили об этом, Регис. Я ценю твою заботу, но… Ты себе представляешь, что тогда начнётся? У меня от формы вообще ничего не останется.

– И всё же…

–…Знаю, – вздыхает ведьмак, – Знаю, что беспокоишься. Но я живу этим всю свою жизнь, и уже не представляю, как иначе. Как и ты, между прочим, тоже. Что, хочешь сказать, что променял бы врачевание на мои контракты?

И в этом, как и всегда, он оказывается прав. Как бы он, Регис, ни тревожился из-за тягот ведьмачьей жизни, всё же Геральт слишком много раз доказывал, что привык выходить из боя победителем. Как не могло и быть по-другому. Ритм их будней давно переплёлся друг с другом в слиянии двух противоположностей, естественных для обоих. Обычного для Геральта звона мечей и ежедневных тренировок во внутреннем дворике; обычного и для Региса утреннего подъёма с замачиванием бинтов в хлоре и доработкой эликсиров. Всё давно сплелось в удивительном сочетании общего быта. Ведьмака, возвращающегося домой в крови и чьих-то кишках, и лекаря, обследующего его на предмет новых травм и ран.

Знакомых Регису куда лучше, чем что-либо другое, так что спорить не хочется. Приходится только покорно вздохнуть в ответ, разминая пальцами перекатывающиеся бугры спинных мышц.

– Что ж, тогда постараюсь помочь хотя бы таким образом, – выдыхает он, проводя носом по тёплой, неровно загоревшей коже.

– Уже помог, Регис. Не утруждайся, – мягко тянет Геральт и поворачивает к нему голову, – Можно подумать, ты сам не устал за день.

Неторопливо ведьмак выпутывается из его пальцев и теперь поворачивается иначе. Развернувшись, он придвигается ближе и кладёт голову Регису на бедро. Так доверчиво и легко, что руки сами тянутся погладить его по виску и поправить выбившиеся из хвоста прядки. Ласковым движением Регис касается белых волос, осторожно расчёсывая их пальцами, и невольно улыбается: Геральт тянется навстречу его касаниям, как какой-то большой, истосковавшийся по ласке зверь.

– Удобно?

– Угу, – отзывается тот, поёрзав и поудобнее устраиваясь на бедре. – Давно ты тут?

– Думаю, с того времени, как ты начал разбираться с ослизгом, – вспомнив, улыбается Регис уголками губ и нащупывает рукой лежащую под боком книгу. – Впрочем, в отличие от тебя, моя компания была, пожалуй, куда приятнее. Не возражаешь, мой дорогой?

– Не возражаю. Читай, сколько хочешь. Всё равно я бы сейчас немного подремал, – уже сонным голосом тянет Геральт, – Особенно здесь.

Под «здесь» обычно имеется в виду всё сразу: и его, Региса, колени, и скамейка на поляне, и в целом этот маленький уголок сада. Они часто проводят так время вместе, расслабляясь в мирном молчании, не требующем разговоров. Вздохнув, Геральт и в самом деле начинает тихо сопеть, не засыпая, но погружаясь в дрёму, схожую с его медитациями, и, не в силах удержаться, Регис мягко гладит его по голове. Самое меньшее, что он может сейчас сделать для своего ведьмака – дать ему эту короткую, целительную минуту покоя.