И вот теперь всё становится окончательно неважно. Ни вода в сапогах, ни их вид, ни даже то, что их могут обнаружить в любую минуту. Потому что маленькая, крошечная мелочь склеивает их намертво до конца. Потому что прямо сейчас Геральт пойдёт на кухню и попросит Марлену сделать хоть пятьдесят рыбных кулебяк. И даже наплевать, что сегодня не воскресенье, что он не юнец из Каэр Морхена, а в его руках не суккуб из его снов. Вместо него ему попался кое-кто куда лучше.
Тот, кого он любит. Его чёртов вампир, которого он ждал так долго. Его наречённый. Так, что от мыслей Геральт широко и радостно скалится в ответ – и целует его, Региса, всё ещё растерянного и ни черта не понимающего. Прежде, чем прибавить в мыслях несколько простых фраз.
– Вот и славно. Значит, сегодня в Корво Бьянко, – решительно произносит он, – Будет рыбный день.
Коротко и красноречиво говоря о том, что на самом деле сильнее связей, Предназначений и даже смерти – и будет сильнее всегда.
Комментарий к Quia verum
вот и всё, мои дорогие. впереди эпилог - должны же мы узнать, как наши зайчики устроились в их общем доме <3
========== Эпилог ==========
Комментарий к Эпилог
не забудьте оставить отзыв и поделиться впечатлениями - и от главы, и от всей истории! <3
Год спустя
Зверобой приживается в саду на удивление легко.
Как и многие другие травы, что он высадил ещё осенью. Ухаживать за посадками в привычном, знакомом для него климате оказалось настоящим отдыхом для души. Во всяком случае, после Диллингена, где едва выходило прорастить образцы аренарии, туссентская почва не подвела, и уже в апреле появились первые ростки растений, обещающих расцвести пышным цветом к лету. Так, что сейчас, в сгущающихся июльских сумерках, можно отчётливо ощутить ароматы посаженных трав и кустарников, если только поглубже вдохнуть тёплый воздух. Запахи душицы и шалфея, отцветающего жасмина офирского подвида, хмеля, оплетающего своими побегами маленький забор… Запахов жаркой летней ночи, как и всегда, богатой на оттенки ароматов.
Откинув голову на деревянную спинку резной скамейки, Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой с наслаждением вытягивает вперёд ноги, зарываясь босыми ступнями в прохладную траву. Сад он любит, наверное, как мог бы любить собственное дитя. Сколько сил было вложено в это поразительной красоты место, где он сам вычерчивал углём будущие дорожки и указывал высаживать растения так, чтобы они не спорили между собой. Конечно, удалось это не сразу. Прошло несколько месяцев, прежде чем он нашёл к заросшему пятачку нужный подход – и убедил не выкорчёвывать прежние кустарники и деревья. Куда проще вышло облагородить их, вписав в общую гармонию места.
Так и возник именно тот маленький сад, о котором он всегда мечтал.
Впрочем, из всех его любимых уголков Регис всё равно предпочитает именно эту неприметную поляну. Светлая и просторная, скрытая дубовой рощицей от прогулочных тропинок, она выходит к грядкам, усеянным полевыми травами и тем, чем он особенно гордится: посадками цветов. Удивительно, но здесь здорово помогла Ориана, подарив ему часть саженцев – и фыркнула в порыве мимолётной ностальгии, когда узнала, что здесь будет и зимний сад. Он не признался ей, что и сам невольно вспомнил их общую юность, долго размышляя о прошлом после, когда высаживал саженцы на грядки. Отдавая дань всему, что когда-то радовало его, сделав самим собой.
В предвечерней тишине едва слышно, как ветер колышет раструбы мальв, стрелы львиного зева… и маков. Маковую грядку Регис засеял ранней весной, долго возясь с крохотными семенами, и потом не без труда смывал комья земли, налипшие к брюкам и садовому фартуку. Зато к июлю стало заметно, что труды окупились сполна. Маки поднялись ввысь пышным цветом, покачивая алыми шапочками, и начали распускаться каждое утро, как по часам к заходу солнца закрывая багровые лепестки.
Как и сейчас, в быстро растущих сумерках, они клонят свои головки к земле, не в силах устоять перед чарами ночи. В розовом мареве неба повисает диск полной луны, ещё бледный, не светящий в полную силу. Влажная от росы трава приятно холодит ноги, и с удовольствием Регис устраивается поудобнее, подвинувшись так, чтобы удерживать книгу на коленях. Читает он уже с пару часов, но сейчас хочется отвлечься и от чтения, и от мыслей, просто поддавшись неге лета. Любимому времени года, которое стало дарить так много любви взамен.
Ветер мягко треплет отросшие пряди волос, и рассеянным жестом он развязывает кожаный ремешок, чтобы распустить рабочий хвост. Регенерация сделала дело сполна, избавив от прежней слабости и чёрных рубцов шрамов. Не то, чтобы Региса беспокоила внешность, но возвращаться к относительной молодости оказалось на редкость приятно. Чувствовать силу в мышцах и упругость кожи… да и, чего греха таить, ощущать, как привычно густые и тёмные, хоть и с проседью, волосы щекочут шею и плечи. Какая, на первый взгляд, нелепость – радоваться облику тому, кто даже не может его оценить. И всё же это стало ещё одним маленьким шагом в пути к себе.
В пути домой.
Дом… Как привык он к этому слову, которым называл в своей долгой жизни слишком много мест. Впрочем, ни одно из них и не было домом в полной мере. Не так, как поместье Белого Ворона. Корво Бьянко приняло его сразу же, как только Регис разобрался с рабочей практикой. Диллингенский быт прижился здесь быстро, да и больных оказалось в окрестностях ничуть не меньше. Настолько, что и сегодня было… ох, да, наверное, с десяток одних только переломов, чего говорить о лихорадках и мигренях. Плечи сводит судорогой усталости, и с усилием Регис тянется, отводя их назад – и невольно задумывается о том, что ещё осталось сделать за день.
Кажется, через час стоит набрать горячую ванну. Ужин он пропустил, но не слишком успел о том погоревать: обнаружил в кухне тарелку с фруктами и благополучно перенёс её сюда. В самом деле, нет ничего лучше, чем хорошая книга на пару с приятной закуской. Здорово было бы добавить и молодого вина, но сбор винограда начнётся лишь через месяц. Так объяснил Варнава-Базиль, дворецкий, неплохо разбирающийся в аспектах виноделия – особенно местного сорта карванере, удивительно капризного в уходе. Будь у него чуть больше времени, Регис бы, наверное, занялся бы и виноградниками как следует… Впрочем, возможно, и к лучшему, что он доверился в этом профессионалу, и винодельня под рукой Варнавы-Базиля практически расцвела.
Словом, без вина, так без вина. Распущенные волосы лезут в лицо, и, откинув их на правое плечо, Регис достаёт из тарелки персик, с удовольствием надкусывая нежную мякоть. Краем глаза приходится следить, чтобы сок не попал ни на страницы книги, ни на ткань тонких домашних брюк. И уж тем более на рубашку, которую совсем не хочется снимать, если он запятнает её брызгами. В конце концов, эта рубашка одна из его любимых, потому как принадлежит… не ему.
Стоит подумать о её хозяине, и Регис улыбается себе под нос, перестав вчитываться в книгу. К слову, и где же его носит так долго? Неужели что-то произошло? Они условились, что встретятся здесь сразу же после того, как оба будут свободны, и…
Сердце едва успевает сковать тревога, как вдруг он слышит неподалеку шаги – и улыбка сама собой становится ещё шире, грозясь вот-вот обнажить ряд клыков.
– Луна сегодня особенно красива, – произносит хриплый голос у него за спиной, отзываясь волной мурашек по коже.
Отложив в тарелку персик, Регис сдвигает книгу с колен и медленно оборачивается на звук. В тени раскидистых ветвей дуба вырисовывается силуэт, светя янтарём кошачьих радужек в темноте. Неторопливо из сумрака он выходит навстречу: высокий и беловолосый, с красивыми, резковатыми чертами лица и в тонких, гибких доспехах. Незнакомец из его видений. Ведьмак из Каэр Морхена. Пылкий юноша, примчавшийся в Диллинген в то январское утро, и суровый воин, нашедший его в Фэн Карне. Верный друг, ради которого он отдал жизнь, не раздумывая ни минуты.
Самый дорогой на свете человек, которого он ждал всю свою долгую жизнь. Которого полюбил всем сердцем, отчаянно и без остатка. Слишком, слишком давно.
