– Мы вообще-то порвали, Регис, – осторожно произносит он, – С Йен всё кончено. Ещё давно, на Скеллиге, мы связались с джинном и сняли заклинание. Ты разве не знал?

– Но… Право… – растерявшись, запинается Регис, – Как же… Её нынешний визит?

– В качестве кого? – приподнимает брови Геральт в ответ. – Она все ещё мать Цири и близкий мне человек. Ты ожидал чего-то иного?

Вот уж совсем удивительно, как широко округляются в удивлении антрациты глаз. Будто вампир и правда не замечал очевидного? Нет, это точно какая-то ошибка, нельзя же быть настолько слепым. Тем более ему, Регису, из всех близких всегда видевшему его, Геральта, насквозь.

– Я… В таком случае мне жаль, – как-то виновато опускает глаза тот. – Однако я все ещё считаю…

– Жаль?

Далеко и совсем близко рокочет притаившийся за скалами гром, отзываясь гулом в висках. Ощущением близости к разгадке – или, наоборот, непонятного предчувствия. Дьявол, в груди уже вспыхивают глупые надежды, дразня сердце. Как и всегда в последнее время. Как и в объятии на лестнице, как и в разговоре у костра перед Регисовым отъездом, как и в ночь с мандрагоровой настойкой… Зараза, да как в самую первую встречу с этим невыносимым, удивительным вампиром, давно ставшим близким и дорогим.

С Фэн Карна, где он вылез из какой-то дыры, ещё с длинными волосами и в своём лекарском балахоне, сверкая блестящими антрацитами глаз. И уже тогда вызвал это странное чувство. Жжение у пупка, отзывающееся жжением в сердце. Тягу непреодолимой силы, причиняющую боль и утихавшую только рядом с ним, как и сейчас, вопреки всем недомолвкам и секретам.

Наверное, потому и говорить с ним вмиг хочется спокойнее, тише. Мягче, что ли.

– Скажи мне честно, – помолчав, неторопливо произносит Геральт. – Если бы ты знал, Регис… Вчера, на лестнице. Тебе тоже было бы жаль?

– К сожалению, решающую роль здесь играют не мои чувства, Геральт.

Непрошеный холод в его голосе ударяет по взбудораженным чувствам с силой кнута. Оторопев, Геральт тут же прищуривается, оглядывая вампира напротив. Чёрт, плетёт ему сейчас Регис с три короба, точно плетёт. Не просто так у него подрагивают руки, которые он старательно прячет за спину; не просто так, ссутулившись, он медленно начинает пятиться назад, как от внезапной угрозы. И, дьявол, ощущать, что Регис ему не доверяет, отзывается таким ядом под кожей, что Геральт не выдерживает.

– Тогда что? – цедит он сквозь зубы, – Хватит уже увиливать. У тебя, что, какие-то ко мне счёты?

– Вовсе нет, друг мой, – торопливо отзывается тот. – Дело в ином. В более… скажем так, физиологических причинах.

И, не дав опомниться, достаёт из сумки бутылочку эликсира, о котором как-то упоминал, говоря про…

– Она вернулась?!

Холера, проносится стремительно в голове, так и знал, что всё этим закончится. Чёртов Отзвук, ради которого Регис пошёл на риск собственным рассудком… Не надо было его туда впутывать, точно не надо было. В раздражении на себя Геральт кривится, все ещё не отрывая взгляда от того, как друг стремительно опустошает бутылочку и утирает тонкие губы. И поневоле вздрагивает, когда Регис поднимает глаза, глядя с неожиданной, глубокой тоской.

– Что ж, это так, – спустя короткое молчание кивает он. – Мои проблемы с зависимостью, к несчастью, возобновились. Во многом из-за затруднений с тем, о чём ты уже мог узнать от Орианы.

– С этим твоим наречённым? – хмурится Геральт, – Зараза, чего ты раньше-то не говорил? Разобрались бы…

Странно, но черты лица вампира на миг искажает выражение горькой усмешки.

– Не в этот раз, Геральт. Увы, но ты едва ли смог бы мне помочь привычными способами, особенно с учётом всех рисков. Как видишь, потому я спешил с отъездом как можно скорее. Мне не хотелось причинить кому-то вред, – и он добавляет тихо, почти шёпотом: – В особенности тебе, мой дорогой.

Что ж, это и в самом деле похоже на правду. Достаточную для того, чтобы испариться посреди ночи. Вот только не раньше, чем произошло то, что поневоле столкнуло их обоих, и это-то и заставляет задуматься, вслушавшись в вереницу подозрений в голове.

– Ну-ну. В Диллингене, ты-то, конечно, никому не причинил бы вред, – едко парирует Геральт. – Что-то тут не сходится, Регис. Йен приезжала к тебе, и ты принял её в полном порядке. А в Корво Бьянко тебе, значит, стало хуже. Интересно, почему?

Чёрные глаза расширяются в непонимании, но он даже не даёт Регису опомниться. Быстро шагнув вперёд, почти вплотную, Геральт замирает напротив него, невольно вдыхая запахи, ещё более ощутимые от дождя. Полынь, шалфей, камфорный базилик; зверобой и крапива – совсем вблизи. Кровь и тяжёлый, влажный дух мокрой земли. Растерянный, Регис сверлит его молчаливым взглядом, в котором вдруг чётко читается… зов. Почти тот же, что Геральт видел вчера в полумраке у лестницы, но немного иной.

Сейчас больше похожий на безмолвный крик о помощи.

Перед тем, как происходит совсем уж неожиданное. Едва заметным движением вампир вдруг морщится и резко прячет за спину руки. С тонких губ срывается тихое шипение, почти неслышное для обычного, человеческого уха, особенно в грохоте бушующего кругом ливня. Как хорошо, что здесь нет человеческих ушей, да и людей вовсе. Чуткий слух подмечает звук быстрее, чем успевает понять разум, и реагирует Геральт, как и всегда: мгновенно.

– Это что ещё такое? – тут же прищуривается он. – Зараза, Регис. Что у тебя с руками?

– Ничего, о чём стоит беспокоиться, – вздрогнув, отзывается тот и внезапно делает шаг назад. – Один из побочных эффектов моего нынешнего состояния. Но, право, это вовсе не имеет отношения к теме нашей беседы.

– Вот только зубы мне не заговаривай. Дай-ка взглянуть.

Чего он не ожидает, так того, что вампир отшатнётся от него ещё дальше. Снова скривившись, уже совершенно точно от боли. Неприятной, видно, жгучей боли, потому что прижимает оба предплечья к груди и с силой закусывает губу.

Так, будто снова ему не доверяет, и, дьявол, как же сильно это начинает выводить из себя.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– У тебя есть получше? – раздражённо бросает Геральт, – Регис, я беспокоюсь. Мне тебя что, уговаривать?

– Я же сказал, не стоит…

Остатки фразы гаснут в новом шипении, переходящим в мучительный стон сквозь зубы. Где-то рядом вспыхивает молния – как безмолвный знак, сигнал, что нужно соображать, как можно быстрее. Холера, кто-то же должен, пока Регис так и будет терпеть боль, строя из себя героя.

– Прекращай, – окончательно разозлённый, выпаливает Геральт и с силой хватает вампира за предплечье, рывком потянув на себя.

Благо, Регис в его руках сразу перестаёт дёргаться, замирая, как вкопанный. Не говоря ни слова, он только обречённо заламывает брови, и сердце поневоле сжимается в груди от страха. Меньше всего, вообще-то, хочется причинить ему ещё больше боли, что бы он там ни скрывал. Молча заглядывая в антрациты глаз, Геральт ждёт, ища в них признаки сопротивления. Которые и так не слишком возможны, зная, что в его хватке сейчас высший вампир, способный сам с легкостью порубить его на куски.

Вот только конкретно этот высший вампир скорее порубит на куски себя, чем хоть как-то ему навредит. Так что Геральт всё-таки ждёт. С облегчением замечая, как Регис тихо вздыхает – и медленно кивает в ответ.

Что ж, пора приступать к делу. Быстрым движением Геральт стягивает скользкую, мокрую кожаную перчатку с его правой руки, торопливо окидывая взглядом. Удивительно, но, кажется, он впервые видит открытую Регисову ладонь. Бледную, узкую ладонь без единой мозоли, которую хочется коснуться и изучить… Позже. Определённо позже. Сначала он разберётся, от чего именно страдает вампир.

Осмотрев ладонь и ничего особенного не обнаружив, Геральт двигается дальше. Осторожным движением он сдвигает край привычно зелёного, а теперь тёмно-серого от влаги камзола, закатывая его вверх. Краем уха он слышит новый сдавленный стон муки – но не слушает, наверное, поступая, как самый хреновый в мире друг. Впрочем, не просто так.