Тяга возле пупка внезапно с силой дёргает его вперёд, но Геральт и сам знает, куда должен направляться. Как и то, что добрался к своей цели. Спустя минуты, часы, холера, годы он оказался здесь, и почему-то внутри всё подсказывает, что вот этот миг правильный. Вопреки другому, из прошлого, наверняка забытому после череды амнезий, но на это уже всё равно.

Он здесь, и должен выяснить истину. Сейчас или никогда. У одного-единственного создания, которое теперь не может упустить. Знать бы ещё, почему в груди начинает гореть ноющей, застарелой болью, но у него уже нет времени об этом думать. Рассудок, а не эмоции, напоминает себе Геральт в который раз и решительно пересекает внутренний двор.

Даже не подозревая, что наконец-то, после долгих лет неведения, идёт навстречу своей судьбе.

***

Тёмная фигура в плаще оказывается у самой кромки крепостной стены, застыв статуей у серых зубцов. Он двигается к ней неслышно, осторожно, стараясь не спугнуть. По привычке сосредоточенно, как охотник, напавший на след. Как волк, заметивший оленя между кронами леса; как ястреб, уловивший острым взором зайца в зарослях степи. Как ведьмак, преследующий бестию – только такую, что слишком давно бестией и не являлась.

Напряжение, витающее в воздухе, замечает не он один. Не оборачиваясь, фигура в плаще издает тихий, невесёлый смешок. И начинает говорить. Мягко, неторопливо, как и всегда, едва уловимо растягивая гласные на южный манер.

– Стало быть, прославленный Геральт из Ривии наконец обнаружил искомое им чудовище?

Твою мать, самое время, вмиг вспыхивает сердито в голове.

– Серьёзно, Регис? – не скрывая раздражения, цедит Геральт. – Ты что, шутки шутить вздумал? Сейчас?

– Ох, прости, друг мой, – поспешно отзывается мягкий голос, становясь таким печальным, что на душе тяжелеет от укора. – Мне лишь показалось забавным… Впрочем, неважно. В любом случае это действительно было не к месту.

Медленным движением длинные руки обхватывают себя за бока в жесте, похожем на попытку согреться. Странное движение для того, кто и мёрзнуть не способен – и снова непривычное. Удивлённый, Геральт так и наблюдает за тем, как бледные пальцы сминают ткань вымокшего плаща, сжимая складки в неясном, почти болезненном порыве.

– Веришь или нет, но моим попыткам иронизировать на самом деле есть причины, – вдруг глухо добавляет Регис. – По воле многого, но в частности меланхолии… да и, возможно, ностальгии.

– Что, снова потянуло на сантименты?

– Отнюдь. Дело в том, что мне пришёл на ум один разговор из моего прошлого. С близким мне человеком, которому я вынужден был открыть своё истинное лицо и поплатился за то весьма дорогой ценой.

Ох, дьявол. От смутного намёка теперь по коже так и пробегает волна мурашек. Правда, прочувствовать его Геральт как следует не успевает, быстро вспоминая другое. То, что он узнал и ради чего, возможно, и добирался сюда на самом деле.

– Истинное, – негромко хмыкает он. – Прямо как в одной фразе на латыни, на которую я тут наткнулся. Весьма и весьма любопытной. Рассказать тебе, где я её прочитал?

Где-то вдали снова сверкает молния, осветив тёмную фигуру напротив целиком. Высокий и худощавый силуэт возвышается над зубцами крепостной стены, как призрак. Как древнее, прожившее не один век создание, которым является на самом деле, скрываясь под обманчивым обликом добродушного лекаря в возрасте. Медленно, собранно Геральт делает ещё один шаг, чувствуя, как нос улавливает приближающийся аромат трав.

И осторожно кладёт руку на худощавое плечо. Холера, да он насквозь промок, тут же проносится в голове. Сколько уже вампир здесь находится? С начала бури? Или с самой ночи? Под рёбрами сжимается от неясной эмоции, и Геральт тихо сглатывает, надеясь, что беспокойные мысли уйдут из головы сами. По крайней мере, сейчас.

– Геральт, послушай, это…

–…Не надо, – резко перебивает он, – Только не надо сейчас говорить, что это была просто фигура речи. Я был у Орианы. Узнал много чего интересного, между прочим. Особенно о тебе. Хотя надеялся, что ты сам об этом расскажешь, но тебе, видимо, больше нравится меня избегать.

Вздрогнув, вампир в его хватке наконец поворачивается лицом. Да так, что сердце в груди мгновенно пропускает удар: от узнавания, секундной радости… и шока. Осунувшийся, вымокший до нитки, Регис выглядит ещё хуже, чем вчера. Что ни говори, а сейчас он действительно похож на призрака. Чёрные вены выступают на бледной коже тонкими росчерками, разбегаясь сеткой по скулам и припухшим векам. Да и мокрые волосы, заметные под капюшоном, только делают вид ещё более несчастным, прилипая ко лбу и вискам жалкими прядками. Но самым тяжёлым оказывается видеть его выражение лица.

Точёные, знакомые до каждой линии черты искажает настоящее, неприкрытое отчаяние.

– Что бы тебе ни наговорила Ориана, – с усилием сглотнув, тихо говорит он, – Это является правдой только отчасти. Но не целиком, Геральт, и никогда ей не было.

– Вот как? – внимательно прищуривается Геральт, – А жаль. Та история про наречённых мне понравилась. Нашел, понимаешь ли, в ней что-то знакомое, – усмехается он горько, – Даже, можно сказать, трогательное.

Раздражение так и рвётся из груди, пропитывая насквозь не хуже потоков дождя. Ещё немного, и наверняка Регис начнёт сводить всё к полуправдам и отговоркам. Кажется, начиная уже сейчас – не зря он едва уловимо кривит губы в гримасе боли.

– Что ж, пожалуй, этого следовало ожидать. Впрочем, я и сам виноват в подобном исходе, как и в том, что поддался желанию поведать тебе этот факт таким образом.

– Поддался желанию? – не веря своим ушам, медленно повторяет Геральт, – Значит, ты просто-напросто решил поиграть в загадки? Не ожидал от тебя подобного, Регис. Чего угодно, но не этого.

Антрацитовые глаза округляются мгновенно, громадные, как два оникса, неожиданно светясь страхом. Тоже невиданным – да и едва ли им подходящим.

Холера, это ещё откуда?

– Ох, дело не в том, друг мой, – поспешно отзывается Регис. – Поверь мне, здесь не было никакого злого умысла. К сожалению, по ряду… некоторых обстоятельств я был вынужден к этому прибегнуть, и во многом не по своей воле.

– Да неужели?

Невыносимое спокойствие вампира ударяет по нервам, и в животе тут же разит таким холодом, что Геральт ёжится в ответ. За спиной раздаётся новый раскат грома, гулко отскакивая в барабанных перепонках. Стирая последние остатки выдержки, да так, что сразу хочется переходить на крик.

– Какого дьявола, Регис?! Ты хоть раз объяснишься, как следует?!

– Геральт, – вздрогнув, мягко отзывается тот и дёргает плечом, будто пытаясь увернуться от хватки. – Я бы с радостью, однако это не…

–…Не так просто?! Прекращай темнить, – раздражённо перебивает он, – Что это, нахрен, такое было?!

– То, о чём я, кажется, выразился вполне ясно!

С силой дёрнувшись, Регис всё-таки вырывается из его рук, делая шаг назад – и вмиг становится до невозможности несчастным. Холера, а он, Геральт, ведь чуть на него не сорвался. Нутро жжёт стыд, и приходится покорно отступить в сторону. В ожидании уже совсем неясно, чего. Правды, лжи… Да чего угодно, лишь бы не этого невыносимого молчания, повисающего между ними в шуме ливня.

Порыв ветра сдувает с него капюшон, но Регис даже не обращает на него внимания, еще одним незнакомым жестом заправляя вымокшие седые прядки за ухо.

– Послушай, Геральт, – вздохнув, наконец говорит он. – Я обязательно объясню тебе ситуацию касательно… наречённых, но позже. Как только почувствую, что у меня достаточно на то сил. Собственно, я надеялся, что ты извинишь мне эту трусость и позволишь попрощаться с тобой должным образом. Прошу тебя, – добавляет он с мольбой в голосе, – Я действительно хочу, чтобы ты был по-настоящему счастлив с Йеннифер и…

– Причём тут Йеннифер?

Так всё дело только в этом? Не теряя времени, Геральт подходит ближе, внимательно заглядывая в лицо друга. Нет, если так, то ещё неясно, кто из них сглупил больше, потому что не видеть такое со стороны Региса как-то совсем странно.