– Именно это я и делаю, Геральт. Мне нужно поведать тебе ещё кое-что о нашем общем знакомом. То, что привело тебя сюда на самом деле, как бы ты ни считал иначе.

Снова вернувшись к прежней невозмутимости, Ориана отворачивается к балюстраде. Облокотившись на мраморный край, она долго смотрит вдаль, на занимающееся зарево бури. Горизонт уже окончательно закрывают чёрные тучи, и, наперекор желанию… нет, необходимости спешить, Геральт тоже наблюдает за ними, чувствуя, как громко стучит под рёбрами сердце.

Совсем не ожидая, что его собеседница задаст внезапный и уж точно непрошеный вопрос.

– Ты знаешь, почему ситуация с Детлаффом вышла из-под контроля?

– Что? – изумленный, хмурится он, – При чём здесь…

–…Ответь на вопрос, ведьмак. Что тебе известно о мотивах Бестии из Боклера?

Замявшись, он смеряет Ориану недоверчивым взглядом. Холера её подери, если сейчас она пытает его не к месту, но из последних, оставшихся надежд хочется верить, что брукса всё-таки с ним на одной стороне. Что ж, приходится призадуматься, перебирая в голове все события прошлого лета, когда Геральт спустя долгие годы вновь оказался здесь, в Туссенте.

На юге. В крае крови и вина. И, как выяснилось позже, любви.

– Любовь, – вдруг осознаёт он. – Дело ведь было не только в защите близких, так? Сианна говорила мне об этом. Сказала, что Детлафф любил её не как человек, но как зверь. Похоже, что это и смогло её оттолкнуть, – хмыкает он с невеселой усмешкой, – Очевидно, вампирские чувства не всем по вкусу.

– Отчасти причина действительно в этом, – неторопливо кивает Ориана. – И в то же время совсем в другом. Пожалуй, здесь нужно одно важное уточнение, о котором вы, люди, даже не догадываетесь. Ни один вампир не потерял бы голову от простой тяги к смертной женщине. По крайней мере, не настолько сильно, как Детлафф.

Помолчав, она невольно вздрагивает, и Геральт тут же понимает, почему. С неба начинают падать первые капли, пока крохотные, слабые, но грозящие стать сильнее. Совсем, совсем скоро. Неуловимым движением вампирка стряхивает мокрые брызги с ткани плаща – и переводит на него, Геральта, внимательный взгляд.

– Сианна была его наречённой, – тихо говорит она. – Своего рода предназначенной судьбой.

Предназначенной?

– Значит, у вас, – растерянный, выдыхает он, – Тоже это существует?

– Вполне. Впрочем, иначе, чем ты можешь себе представить. Не сказала бы, что наречённые обыденное явление, однако в случае Детлаффа всё было однозначно. Роковая случайность, – едва заметно приподняв уголки губ, невесело усмехается Ориана. – По никому не подвластной воле.

Не скрывая удивления, Геральт хмурится в ответ, цепляясь за странные фразы. Что ж, если так, то картина трагедии Бестии из Боклера должна приобрести ещё более мрачные краски. Детлафф убил не просто предавшую его любовницу, но женщину, связанную с ним Предназначением. Несмотря ни на волю судеб, ни на что-то иное, что могло их соединить.

Наверное, потому сама мысль об этих наречённых отзывается такой колкой болью в висках. Впрочем, неясно, почему жжение возле пупка возвращается с прежней силой, но об этом он подумает позже.

– Откуда такая уверенность?

– Из источников, которым я привыкла доверять, – с лёгкостью отзывается брукса. – Как бы ни хотела иначе. Это долгая история, ведьмак, но, на твоё счастье, я расскажу её кратко. В моём давнем, далёком детстве, – мурлычет она, – Существовала одна легенда, которая казалась мне то правдой, то сущей чепухой. Легенда, в которую…

– Трудно поверить любому, кто имеет рациональный склад ума?

Дьявол, а это откуда, проносится в голове, откуда я это знаю?! Почему всё, что она говорит, вдруг кажется таким знакомым? Поражённый, он округляет глаза, тяжело сглотнув. Нет, нет, это попросту невозможно. Невозможно, потому что иначе он бы помнил, где уже это слышал.

– Верно, – удивлённая не меньше, кивает Ориана. – Во всяком случае, именно так о ней привык говорить Эмиель. Должно быть, ты знаешь о ней и большее? Например, о том, что имя наречённого…

–…Пишется на судьбе вампира кровью, – почему-то по памяти произносит Геральт – и задыхается от шока. – Холера, это… Я… не знал! Что прои…

Голова начинает кружиться так быстро, что он едва успевает ухватиться за края балюстрады. Жжение у пупка становится нестерпимым, и против воли он сжимает зубы, лишь бы не зашипеть вслух. Вдох. Выдох. Рассудок, а не эмоции, напоминает разум привычным, теперь отзывающимся болью голосом Весемира, и с усилием Геральт тянет носом влажный воздух, приводя себя в чувство.

Чертовщина. Творится какая-то чертовщина. Похожая на то, что он испытывал после возвращения к жизни в Каэр Морхене, когда восстанавливал память – и пугался некоторым воспоминаниям не хуже кошмаров.

– Всё в порядке, ведьмак, – мягко успокаивает Ориана, сочувственно глядя ему в лицо. – Я знаю, в чём может быть дело. Скажу кратко: это credo in sanguinem напрямую связано с легендой о наречённых. Не уверена, как именно, но могу догадываться.

– Что угодно! – отрывисто срывается с губ, – Пожалуйста, Ориана!

– Если я не ошибаюсь, это перевод части текста. Ритуала привязки… или что-то в таком роде. Определённого действа с кровью в магических целях, – нахмурившись, поясняет вампирка, – Оттого и sanguinem, хотя я всё ещё не понимаю, почему Эмиель использовал латынь.

Слова падают в голове раскатистыми ударами грома, отзываясь шумом крови в ушах. Боги, боги, он это знал. Слышал или читал, неважно, но – знал, отчего-то позабыв. Не всё, какими-то обрывками, вмиг рождая в голове новое осознание. Единственный способ, как именно эта легенда могла отозваться так у него в голове.

– Значит, Регис был об этом в курсе, – догадывается Геральт. – И о легенде, и конкретно о ритуале. Только почему-то решил… – и всё внутри холодеет в осознании, – Зараза, ясное дело, почему!

Ох, дьявол, ударяет в висках, дьявол, дьявол, дьявол!

– Потому как проводил его сам, – быстро кивает Ориана. – Мне нравится твоя проницательность, ведьмак. Похоже, из-за этого его поведение и могло показаться в последнее время иным. Из-за осложнений с… последствиями этого ритуала.

Выходит, Регис не просто так уворачивался от разговоров, с усердием сводя все расспросы на нет. По крайней мере, зная его склонность к угрызениям совести. Чёрт возьми, да у него тоже есть смертный, с которым он связан. Способный сделать его, как и Детлаффа, опасным чудовищем, готовым на любые зверства. Этот наречённый, сам, видно, не ведающий, какую боль причиняет вампиру.

Ох, от одной мысли о том, что Регис страдает от этого, Геральта начинает мутить.

С неба наконец-то начинает лить, как из ведра, но он не чувствует – так немеет по всему телу кожа. Мокнет ткань плаща и волосы, прилипая к лицу. Мокнут рыжие прядки, выбиваясь из аккуратной причёски Орианы и делая её более юной на вид, чем она кажется. Вздрогнув, словно и не ожидала ливня, вампирка набрасывает на голову капюшон плаща – и вдруг сильно сжимает Геральта за запястье.

– Послушай, ведьмак, – торопливо говорит она. – Подозреваю, о чём ты сейчас можешь думать и что хочешь спросить. Но я действительно больше ничего не знаю. Кроме, пожалуй, одного.

– Говори, – тяжело сглотнув, выдыхает Геральт. – Говори же.

Холера, время уходит. Даже не ощутившись весом в руках, оно уже утекает между пальцев вместе с потоками нарастающего дождя. Нет, ещё немного, и он бросится отсюда на своих двоих, лишь бы двигаться вперед. Вперёд за ним, за одним-единственным созданием, которого упустил вчера, но больше не может позволить себе это повторить.

Плевать на наречённых и Предназначения. Регис его друг, самый близкий друг, который другом не должен быть – и, кто бы ни был с ним связан, сначала Геральт успеет объясниться первым. Признаться, как сильно сглупил. Попробовать… Зараза, столь многое, что он хотел, на самом деле, с первой же встречи в том амбаре, но пока нельзя об этом думать. Сейчас нельзя.

Сначала он отыщет этого чёртового вампира, а после и будет решать, что делать с этой горой надежд.