– Вопрос? – удивлённая, поворачивает к нему голову Цири, – О чём ещё, Регис?
– О Предназначении, милая.
Всё в груди сжимается и холодеет, потревоженное старой болью. Чёрт, а она ведь только-только сумела смириться с тем, через что прошла. По одной воле невесть чего, что распоряжалось чужими судьбами. Её судьбой и судьбой Геральта, привязанного к ней простой фразой, сказанной ещё до её рождения. Со стороны Региса спрашивать о таком вдвойне странно и даже, наверное, нетактично – зная, каким видел Геральта он сам, когда они все двигались к замку Стигга. Или же это…
– Что ты хочешь знать? – совсем тихо произносит Цири, потому что о таком не хочется говорить в полный голос.
Потому что её собственное Предназначение сыграло с ней столько злых шуток, что не пожелаешь и врагу. Лишило всего, что она любила, и в то же время подарило новую жизнь взамен. Равноценную ли? Трудно сказать, но ведь ей и сравнить особенно не с чем, так давно она утратила в душе что-то, похожее на далёкий покой из детства. Следуя по тропе за своей судьбой и отступая в сторону только на миг, но всегда возвращаясь к прежнему пути. Как и Геральт. Как и Йеннифер. Как и все, кто шли за ней неотступным шагом; её семья, которая жертвовала ради неё всем без остатка.
Стоит об этом подумать, и к горлу подступает горячий комок. С усилием Цири сглатывает, поднимая взгляд к лицу собеседника – и замирает, удивлённо разглядывая, как в блеске чёрных глаз отражается странная глубина. Вмиг напоминающая, что перед ней не человек; тот, кто прожил не одну сотню лет и потому относящийся иначе ко многому. К уходу тех, кто окружал его все эти годы. К вынужденной необходимости отпускать. К жертвенности и верности. К смирению… и, в конце концов, к смерти.
Ко всему, что сплетается с судьбой не по своей воле.
– Мне хотелось уточнить одно, – наконец говорит Регис, тоже понижая голос. – Если бы ты, дорогая Цирилла, была осведомлена о последствиях уз, связавших вас с Геральтом, и была в силах им противостоять… Возможно, даже ценой отказа от этих уз…
На секунду он умолкает, задумчивый, словно насквозь пропитанный печалью. И вдруг добавляет:
– Ты бы пошла на подобный шаг?
Вопрос больно бьёт по памяти, заставляя резко вдохнуть. Не отрывая глаз, Цири внимательно смотрит на вампира, не веря собственным ушам. Слишком мало времени прошло после всего, что они пережили. Ох, почему вообще Регису нужно это знать? Да и спрашивает он так, словно и сам ищет какой-то ответ. Не просто же так его черты искажает будто затаённая надежда. Такая странная на этом всегда спокойном лице, и куда больше похожая на застарелое… отчаяние.
Но, боги, Геральт… Стараясь не думать о том, как сильно сковывает холодом всё внутри, Цири закусывает губу, размышляя над вопросом.
– Я никогда не хотела этого, Регис, – тихо вздохнув, произносит она. – Никогда. Но Предназначение есть Предназначение. Как бы я ни надеялась его остановить, оно нашло бы меня, если не наказало бы в ответ. Знаешь, лучше позволить ему случиться, чем…
Помявшись, она умолкает, не в силах даже представлять, что было бы за этим «чем». Хорошо, что Регис не требует продолжать: просто смотрит на неё внимательным взглядом, подбирая нужные слова в ответ.
– Меньшее зло, – наконец понимающе кивает он. – Верно. Концепция, которую так решительно отрицал и отрицает наш дорогой ведьмак. То, по удивительному совпадению из-за чего я и хотел бы уехать отсюда, милое дитя.
– Что? В каком ещё смысле?
– О, я поясню. Видишь ли, своим ответом на вопрос ты только рассеяла последние остатки моих сомнений. Простым пониманием, что иногда необходимо расплатиться подобной ценой, чтобы отчасти уберечь… того, кто дорог.
Что происходит, в неверии хмурится Цири, что ещё за туманные намёки? В голове тут же начинают зреть тысячи смутных подозрений; ох, лучше бы она думала, что дело в чувствах.
Потому что, кажется, здесь кроется нечто гораздо сложнее.
– Не знаю, о чём ты, – подумав, говорит она, – Но если говорить о Предназначении… Ты, кажется, позабыл ещё одно. То, что считает сам Геральт. Думаешь, он жалеет о произошедшем? Проклинает судьбу, что ли?
– Отнюдь, но…
– Именно, – быстро перебивает Цири. – Вообще-то у Предназначения всегда есть кое-что, что делает его чуть меньше похожим на Предназначение. Выбор. Который принимают двое, – подчеркивает она, – И который скрепляет связь окончательно.
Замечание отчего-то заставляет Региса хмыкнуть себе под нос и отвернуть рассеянный взгляд к водам реки.
– Возможно, выбор, – вздохнув, с тоской произносит он. – А, возможно, и его отсутствие. Когда-то и мне казалось, что нет ничего предосудительного в чёткой направленности судеб друг к другу. Однако вопрос свободы, дорогая Цирилла… Вот что меня заботит в полной мере. Ты ведь не будешь спорить, что вы с Геральтом были изначально благожелательно настроены друг к другу?
Что ж, а этот вопрос заставляет невольно улыбнуться. Напомнить о далёкой встрече ещё в детстве. В Брокилоне, где её нашёл большой человек с белыми волосами и посадил к себе на спину, ворча в ответ на её капризы. Воспоминание из другой жизни… Приятное, светлое, оставшееся там, во времени, когда всё казалось простым и понятным.
– Да как сказать, – фыркает она. – Я угрожала ему тем, что откушу ухо, а он пообещал всыпать мне за то ремня. Очень благожелательно, не находишь?
– Вот как, – на миг отвлечённый от своей печали, приподнимает брови Регис. – Признаюсь, не знал о таких подробностях. Тем удивительнее…
– Ой, брось, – уже широко усмехается Цири. – Конечно, всё вышло донельзя лучше. Он мне помог, а я доверилась ему без труда.
Невольно прикрыв глаза, она напоследок перебирает образы в памяти, чувствуя, как они растворяются в мареве ночи – и вздыхает, вернувшись к прежним мыслям.
– Так или иначе, связь приняли мы оба. Наверное, поэтому я всегда думала, что Предназначение во многом только условие. Направление, к которому так или иначе приходишь разными способами.
– И всё же, – хмыкает вампир, – Думаю, ты не станешь со мной спорить, что оно едва ли… всегда ведёт по верному пути.
Нет, он точно говорит о другом, с досадой проносится в голове, ещё и своими дурацкими загадками. Честное слово, иногда Региса хочется хорошенько встряхнуть, чтобы тот перестал темнить, но сейчас что-то внутри подсказывает отнестись к этому иначе. Куда, куда серьёзнее.
– Может, и так, – задумчиво говорит Цири. – В таких вещах трудно судить, верный путь или нет. По-моему, принять Предназначение иногда требует большей смелости, чем делать собственный выбор. Чего бы это ни стоило.
Простая фраза почему-то заставляет Региса нахмуриться – и едва заметно дёрнуть плечом в неизвестном, будто нервном жесте.
– Ох, похоже, я не слишком точно выразился, – отчего-то спохватывается он. – Безусловно, в вашем с Геральтом случае всё сложилось по воле обоих, но притом, так или иначе, в рамках ограниченной вами двумя свободы. Однако иногда Предназначение принимает и иные… формы, – добавляет он, странно запнувшись, – Не всегда благоприятные для обоих сторон уз.
– Это какие ещё? – прищуривается Цири. Чёрт, ещё и тон голоса у него снова изменился, став горьким настолько, словно для Региса это почти личная тема.
А разве не личная ли, на миг задумывается она, но даже не успевает подобраться к мысли, как её перебивают.
– Скажем, в случае, когда один из участников связи пошел на этот шаг, даже не зная, чего лишён, с самого начала. В то время, как другой принял связь под властью… сил, изменивших его персону настолько, что…
Внезапно вампир достаёт из сумки маленькую бутылочку и выпивает её залпом, замерев в усталой, поникшей позе. Ссутулившийся и вновь нездоровый на вид, он долго молчит, отвернувшись к реке, и кажется таким несчастным, что всё в груди укалывает непрошеной болью.
Не её болью. Сильной и неизлечимой.
– Регис, – осторожно спрашивает Цири, – К чему это всё? Ты что, с кем-то связан? С той истории с твоим другом?
