– Не думаю, что расстроюсь от этой…

Эмиель не договаривает, потому что Реми распахивает громадные двери, открывая взгляду небольшую комнату, когда-то бывшую, очевидно, спальней, а теперь заставленную мягкими диванами и кушетками и отделанную красной парчой.

То, что обнаруживается внутри, трудно назвать баловством. Но приятным – несомненно.

В комнате происходит оргия. Самая настоящая. Десятки обнажённых вампиров касаются и ласкают друг друга, парами и не только. Они повсюду: на кушетках, у стен, на полу – переплетаются в самых немыслимых позах, постанывая, вздыхая и крича от удовольствия. Двое девушек и парень… Трое парней… Вон там, в углу – ого, четверо на одну… В воздухе так и пахнет желанием, неприкрытым и необузданным, да ещё и эти звуки – не просто стоны, но и шлепки, и влажные, совсем непристойные хлюпанья – отзываются внутри волной мурашек.

– Какого… – только и выдавливает Эмиель, глядя на этот огромный, горячий клубок похоти. Он даже не чувствует, как кто-то хлопает его по спине:

– Развлекайся, – и закрывает створки дверей.

Спустя минуту звенящей тишины в голове он с трудом осознает, что является единственным одетым вампиром в этой комнате. Становится нечем дышать. Растерянный, он оглядывается по сторонам, не зная, что и делать, но ему неожиданно приходят на помощь.

– Ну, добро пожаловать, – произносит вкрадчивый женский голос откуда-то сбоку. – Ты гость Реми?

Он оборачивается и натыкается на прищуренный взгляд. На него смотрит девушка, не старше его, маленькая и худая, как тростинка. У неё удивительные волосы – рыжие, но не огненные и не медные, а темнее, цвета палой листвы. Длинными косами они спускаются по плечам и вниз по её груди. Голой груди.

Как и все остальные в комнате, его собеседница полностью обнажена. Чувствуя, что его застали врасплох, Эмиель сглатывает, отводя глаза к полу.

– У-у, какой скромный, – весело фыркает девушка. – Ну, не смущайся. Я Фелиция, и сегодня я держу наше собрание под контролем.

– Собрание? – удивляется Эмиель. – По какой-то договоренности?

– Ну да, – пожимает плечами Фелиция и подходит к нему ближе, сверкая бездонно-синими, как сапфиры, глазами, – Ты никогда не слышал? Мы регулярно так собираемся, часто приводим с собой людей. Можно сказать, двойное удовольствие.

Где-то на другом конце комнаты в подтверждение её словам слышится короткий, полный наслаждения стон, треск разрываемой плоти и жадное причмокивание того, кто напился вдоволь.

– Людей? – даже не вздрогнув, повторяет Эмиель.

– Верно. Мы накладываем на них чары, чтобы не трепыхались раньше времени. С остальным всё просто, – она обводит рукой зал, и косы чуть сдвигаются, открывая вид, от которого у Эмиеля шумит в ушах от прилившей крови. – Каждый делает то, что хочет, не нарушая границы других. У нас нет цели заниматься насилием, даже в рамках практик. Только чистое наслаждение. Ты как с этим?

– Звучит… интересно, – поразмыслив, медленно произносит Эмиель.

Потому что, боги, это так и есть. Он пробовал многое, кроме подобного количества партнёров одновременно, так что это кажется, возможно, даже какой-то новой ступенью. Гранью, ждущей того, чтобы её открыли.

Фелиция только улыбается в ответ, показывая очаровательные ямочки на щеках.

– О, славно! Тогда не стесняйся, выбирай себе кого-то по вкусу. Пока не выбрали тебя, – подмигивает она ему. – Могу с этим помочь, если хочешь.

Жар начинает закипать под кожей. Сапфиры глаз смотрят на него насмешливо, как на глупца, не понимающего правил игры. Эмиель делает шаг навстречу и касается длинной косы, медленно отводя её за спину.

– Думаешь, я не справлюсь сам, милая?

Ответ находится сам собой: секунда – и, подавшись вперёд, Фелиция затыкает его рот поцелуем. Вмиг всё, что было прежде, перестаёт иметь значение. Руки сами собой поднимаются вверх, обхватывают тонкую талию, и от прикосновения к голому, горячему телу у Эмиеля кружится голова. Тихо вздохнув в ответ, Фелиция прикусывает его нижнюю губу, чуть потянув на себя, и, ох, все внутри рассыпается на тысячи горящих искр. Не разрывая поцелуя, она делает несколько шагов в сторону ближайшего дивана, и, круто развернув их обоих, толкает его в грудь, заставляя сесть.

Не успевает он опомниться, как она седлает его сверху, снова приникая в поцелуе, и Эмиель глухо стонет в её распахнутые губы. Прохладные ладони шарят у него по груди, быстро разделываясь с пуговицами рубашки, и раскрывают ворот; он тоже не отстаёт, проводя ладонями по бокам до шелковистых бедер и приближаясь все ближе к тому, к чему сильнее всего хочется прикоснуться.

– Стой, – вдруг говорит Фелиция, – Нетерпеливый какой, ещё скромничал. Я совсем забыла кое-что рассказать, – она наклоняется в сторону и достаёт из маленького шкафчика кусочек алой ткани, – Обычно новенькие приходят в масках, но, раз уж ты здесь без приглашения, это тоже подойдёт.

Эмиель понимает всё мгновенно, и осознание отзывается мурашками до самых кончиков пальцев.

– Всё, что делается в красной комнате, остаётся в красной комнате, – многообещающе улыбается ему Фелиция и одним движением завязывает глаза. Веки накрывает кровавая пелена, в которой не видно ничего, кроме горячего, переполняющего все тело желания.

В голове становится восхитительно пусто, и, если он о чём-то и помнил до этого, то теперь забывает обо всём.

Чьи-то руки – Фелиция? или уже нет? – до конца расстёгивают его рубашку и стягивают с плеч, оглаживая обнажённую грудь. Он задерживает дыхание, чувствуя, как по коже пробегают уверенные пальцы, и с шипением выдыхает, когда они касаются затвердевших сосков. В брюках становится так тесно, что хочется побыстрее от них избавиться.

Неожиданно Эмиель понимает, что к прежней паре рук добавляются ещё одни, и ещё… И ещё… Кто-то снова целует его, но теперь это другие поцелуи, совсем не медленные и томительные. Грубый рот сминает его губы требовательно и жёстко. Сильная рука хватает его за талию, заставляя прогнуться в пояснице. Кажется, десятки, сотни других рук в это же время гладят его плечи, грудь и торс, никак не добираясь до самого низа… Будто намеренно издеваясь.

Вместо них это делает обладатель жёсткого рта. Властным жестом мозолистая рука проводит по его животу и, спускаясь ниже, накрывает член через ткань брюк – так, что земля окончательно уходит у Эмиеля из-под ног.

– Хочешь, чтобы я прекратил? – спрашивает его хриплый голос. Ох, он любит такие голоса, особенно стоны в их исполнении. Жаркое дыхание опаляет его шею, и Эмиель издаёт дрожащий вздох, изгибаясь в руках незнакомца.

– Боги, нет. Прошу, – почти молит он.

Слышится шуршание стягиваемой одежды, и вот, полностью обнажённый, он снова подставляет себя десяткам пар рук. Сам он вслепую нащупывает рядом чужое – человеческое, понимает он по запаху – тело, женское, стройное и гладкое, и с удовольствием исследует его, оглаживая тонкие ключицы и высокую, мягкую грудь, потягивая соски. В ответ девушка стонет, коротко и жалобно, и ведомый невесть чем, он быстро трансформирует клыки, чтобы найти её полные губы и впиться в них что есть силы. Их языки сплетаются в яростном танце; какое-то время мучая друг друга, с трудом они разрывают поцелуй, чтобы перевести дыхание. Эмиель тут же припадает к изящной шее, проводя языком по сладко пахнущей коже.

Откуда-то сверху раздаётся тихий, подрагивающий от страсти женский голос.

– Как тебя зовут?

– Эмиель, – выдыхает он, касаясь губами пульсирующей венки.

– Ох, Эмиель, – сбивчиво отвечают ему, – Только не вздумай останавливаться. Не вздумай…

Чьи-то губы впиваются в его собственную шею, вылизывают её, прихватывая такими же изменёнными зубами. Дьявол, сдерживаться становится все сложнее, но он не может сдаться. Не сейчас. Кто-то сжимает его бёдра, обдавая горячим дыханием кожу, и Эмиель невольно проклинает всех и вся, не смеющих прикоснуться…

Как вдруг чувствует, как все те же мозолистые пальцы невесомо оглаживают ствол члена, а потом к нему приникает горячий рот.