– Я здесь, любовь моя. С тобой. Всегда с тобой, – быстро отзывается ему Регис и кладёт прохладную ладонь на лоб. – Сделай глубокий вдох, Геральт, пожалуйста. Мне нужно послушать твою трахею.
– Тра…
Дьявол, как хочется пошутить, а потом самому зайтись в похабном смешке. Вдобавок его ещё и раздевает его чёртов вампир, и совсем немного, и…
…Боль ослепляет до белых пятен перед глазами, и пришедшая темнота вмиг заставляет забыть обо всём. Кажется, он открывает веки снова; теперь это выходит уже с трудом. Дышать становится как-то… сложно, что ли. Правда, вообще-то Геральт ведьмак, к сложностям привыкший, так что, сжав зубы, он делает вдох. Влажный, хриплый – и вдруг отзывающийся металлическим привкусом во рту, который он почти бессознательно сплёвывает куда-то в сторону.
Кровь. Как тогда, когда он впился ртом в Региса, до того, как тот убрал зубы. Как в ту секунду, когда узнал о наречённых. Как только всё стало так, как должно быть – и одновременно не должно.
– Зараза, – шёпотом произносит Геральт, – Где…
–…Здесь. Теперь вдохни ещё раз, – и мягкий голос надламывается, сорвавшись на дрожь, – Давай же, мой дорогой.
Изо всех сил приходится подчиниться, чувствуя, как ледяной воздух режет лёгкие. Что-то касается его руки, мазнув по коже лаской. Тонкие губы целуют его запястье в нежном жесте; в древнем жесте… чего же там… Ох, чёрт, думать уже становится совсем тяжело. Всё тело охватывает странная горячка, почти такая же, как далёкий жар во время Испытания травами. Ноги скручивает судорогой, и против воли Геральт издаёт надрывный, мучительный стон: в этот раз боль всё-таки оказывается сильнее.
– Регис, – вдруг отрывисто зовёт он, – Это… конец? Мы всё-таки…
– Не говори ничего, dragul meu, пожалуйста. Прошу, не сейчас.
Ладонью он неожиданно чувствует до боли знакомые очертания скулы – и тут же оглаживает их, не теряя ни минуты. Потому что, похоже, минут этих у него осталось немного. Регис не лгал и в этом, и сучье Предназначение добралось до них слишком быстро. Когда он только узнал, какой на самом деле его вампир. Его наречённый. Тот, у кого на руках можно и умереть… Только, холера, хотя бы немного попозже. Хотя бы завтра, чтобы у них была ещё ночь, а может, и не одна. Вот бы ещё раз поцеловать его, как следует… Да и поговорить обо всём с ним Геральт толком не успел, и думать об этом даже обидно, что ли.
– Ре… гис, – с усилием повторяет он и в который раз открывает тяжёлые веки.
Хорошо, вдох выходит чуть легче прежнего, и ему даже удаётся вглядеться в черты лица напротив. Регис сидит возле него совсем рядом, бледный, нервный, с какой-то тряпкой в руках, красной от крови. Взгляд цепляется за лохань на полу с розоватой водой. Какой же красивый оттенок у светлых волн в ясном свете. Почти такой же, как румянец на…
–…Послушай меня внимательно, Геральт, – неожиданно произносит вампир тихим, совсем тихим голосом, и вдруг отчётливо становится слышно, как он сдерживает рыдание.
Ох, чёрт.
– Хо… лера, – с трудом выдыхает Геральт, – Чего… паникуешь. Я же жив, Регис. Бывало… и хуже.
– Прошу тебя, выслушай меня как следует, – перебивает тот, сжав ладонями его запястья. – Буду предельно краток, душа моя. Всё, что сейчас происходит, не требует промедлений. Боюсь, у тебя… Ты…
Бледные пальцы вздрагивают от волны судороги, и, зажмурившись, Регис недолго молчит, прежде чем продолжить снова.
– Подозреваю, что это разрыв одной из легочных артерий. Не просто такой, с которым мне уже удавалось справляться. Потому как… – добавляет он каким-то охрипшим голосом, – Дело не в месте и виде конкретной травмы, и вместо этой может возникнуть и любая иная. Похоже, всё зашло слишком далеко, Геральт, и мы действительно нарушили предначертанный порядок. В самом худшем смысле слова.
Дьявол, вот и конец, мрачно проносится в голове, что ж, этого следовало ожидать. Впрочем, он знал, на что шёл, ещё тогда, когда двинулся в сторону Цинтры. Просто не выбирал… Как и всё остальное в жизни. Сучье Предназначение, отнявшее слишком много, теперь решило потребовать и его самого. Как будто Геральт мало давал ему ежедневным ведьмачьим трудом; как будто мало сдерживался, не срываясь на поиски Региса до последнего. Чёрт, лучше бы это правда кончилось там, в двенадцать, на столе в Каэр Морхене.
Не сейчас. Не после того, что он узнал.
– Есть только один способ всё остановить, – вдруг произносит Регис, заставив боль в груди утихнуть на короткий миг. – Думаю, тот, что я точно в силах использовать, если проведу один ритуал всё с той же магией крови. В котором надеюсь на твою помощь, любовь моя.
– Только без… фокусов. Зачем… ритуал?
– Для того, чтобы ты смог забыть меня, Геральт.
Ч-что?!
– Изде… ваешься, – хрипло выдыхает он. – Ты… не можешь…
– К сожалению, не просто могу, но и должен. Ради нас обоих, мой дорогой. Чтобы хоть немного вернуть связь в прежнее состояние, – и его лба неожиданно касаются горячие губы. – Посмотри на меня, Геральт, пожалуйста.
Подчинившись, он поднимает взгляд – и застаёт совсем новое выражение знакомого лица. Вернее, глаз. Ох, и сколько всего он уже видел в этой бездонной чёрной глубине… Сдержанное спокойствие и вдумчивую серьёзность. Искрящееся озорство и далёкую печаль по собственным воспоминаниям. Страсть, сжигающую дотла и удивительную, пронзающую до самого сердца нежность. Всё, что он так хорошо узнал и успел запомнить. Кроме того, что видит сейчас.
В антрацитах глаз отчетливо блестят крупные жемчужины слёз. Слёзы… Он ведь и не помнит уже, как это, ощущать их, слишком давно умерли те рецепторы в теле, что отвечали за нужный рефлекс. Чёрт, значит, Регис всё же на это способен. Его Регис, от которого он ожидал слёз во время того признания в спальне. Или на опушке березняка во время сегодняшней встречи, которая, кажется, была целую вечность назад.
Когда угодно, но не в этот миг, когда ещё недавно всё было до невозможности правильно.
– Ритуал, dragostea mea, – с усилием произносит Регис, не отводя взгляда. – Похожий на то, что ты когда-то уже перенёс. Мне придётся зачаровать собственную кровь и влить её тебе в рот. Ручаюсь, что сделаю это так осторожно, как только смогу. Пожалуйста, не сопротивляйся мне в этом, хорошо? Сразу после того ты, возможно, почувствуешь головокружение и…
Сглотнув, он моргает – и, боги, по бледным щекам бегут две светлые дорожки влаги.
– Ты… чего, – мгновенно реагирует Геральт, слыша, как стремительно сипнет голос. – Не… плачь, Регис. Я люблю тебя. Только не плачь.
Дьявол, похоже, он делает только хуже. На этот раз моргнуть у вампира выходит с трудом, потому что слёзы начинают литься быстрее, капая с подбородка куда-то вниз. Наверное, на покрывало кровати. Идеально застеленной кровати в маленьком домике в Диллингене, где у них было едва ли больше часа времени вместе.
Самого лучшего из возможных.
–…Ты забудешь меня, – дрожащим голосом произносит Регис. – И сразу же пойдёшь на поправку, как только сработают известные мне законы этой магии. Я знаю, что именно могу исправить, пока не стало слишком поздно. Ты понял меня, dragostea mea?
Тело снова бьёт судорога, заставив прогнуться в спине и стиснуть зубы. В голове вспыхивает непрошеная злость – на всё. На то, что решение снова приняли за них двоих. Вот так просто; твою мать, и опять никто не спросил его слова.
– Да я… лучше сдохну, чем забуду тебя, – сквозь жжение боли выплёвывает Геральт. – Кончай… дурить. И не плачь. Лучше…
– Ты не можешь так говорить! Пожалуйста, Геральт, – отрывисто просит вампир, оглаживая его лоб. – Я уже видел, как ты умираешь, и не хочу видеть этого снова. Не могу позволить этого эгоизма ни себе, ни тебе. Лишить нас обоих, – новый вздох, долгий и рваный, – Права на будущее.
– Почему тогда… это? Ре… гис, – подавив стон боли, шелестит он и сплёвывает кровь в сторону, на ту самую тряпку. – Разве нет… другого способа?
– Ох, если бы был, я бы использовал его первым делом. Что угодно, лишь бы всё не пришло к тому, что происходит сейчас. Прошу, доверься мне… Ради всего, что есть, мой дорогой.
