– Так-то лучше, – негромко бормочет он, – Ну, здравствуй, господин лекарь. Не ожидал тебя здесь найти.
Бес знает, сколько они так стоят посреди занесенного снегом березняка, сцепившись в отчаянном объятии непрошеной встречи. Встречи, которую Геральт ждал так долго и теперь совсем и не знает, чего ожидать дальше. Зараза, все планы, что оставались, рухнули в один миг. К ногам вот этого чёртового вампира, во власти которого он сам – до последнего дюйма тела и рассудка. Того, ради кого готов забыть о целом мире в ответ.
К несчастью, в отличие от самого вампира.
– И всё-таки мы не должны… – бубнит мягкий, до невозможности печальный голос ему в плечо, – Ты зря позабыл о предупреждениях, dragul meu. Кажется, я упоминал о том, что это…
–…Я помню. Ради всех блядских религий мира, Регис. Давай ты сейчас не будешь думать, – выдыхает Геральт, касаясь губами тёплого виска. – Хотя бы минуту. Или мне с тобой поторговаться?
Мне так тебя не хватало, добавляет тихий голос под рёбрами, одного тебя. Из всего огромного Континента, где столько красивых баб, да и, на худой конец, мужиков тоже, я думал только о тебе, несчастный ты кровопийца, и теперь не позволю испортить момент.
– Не стоит, – тихо фыркает Регис в ответ, прижимаясь лбом к кольчуге его наплечника. – Я тебя понял, мой дорогой. Однако вместе с тем нам всё же нельзя забывать, к чему может привести эта встреча. К сожалению, даже на минуту.
– Ну, сейчас она приведёт только к обморожению, – ворчит Геральт. – Тебе-то, может, всё нипочем, а мне не слишком нравится вести разговоры в сугробе. Пойдём в дом, Регис. Там будем решать, что должны, а что не должны. Что скажешь?
Н-да, вот и ещё одно отличие. Видно, его дар убеждения распространялся только на видения, потому что этот Регис, знакомый и незнакомый одновременно, торопливо расцепляет объятия и позволяет себе невесёлый вздох.
– Послушай, Геральт, – осторожно произносит он, – Как бы я ни был рад тебя видеть, мне не кажется благоразумной эта идея. Я… Меня крайне заботит…
– Зараза, – сердито хмурится Геральт в ответ. – Определись уже, а то я ни хрена не понимаю. Так мне уйти или нет?
На мгновение Регис замирает, крепко о чем-то задумавшись, и кажется, будто в антрацитовых радужках так и мечутся тысячи разнородных сомнений.
– Вовсе нет, dragul meu, – наконец отзывается он, – Однако…
–…Тогда или ты прекращаешь болтать, или мне придётся понести тебя силком. На руках. Ты этого добиваешься?
Что ж, а вот угрозы – сомнительного, кстати говоря, качества – срабатывают моментально. Ошеломлённый, Регис умолкает так быстро, будто по чьей-то воле его лишили дара речи, и только потешно сверлит его взглядом чёрных глаз в совсем привычной гримасе недоумения и растерянности.
С той, что, слава богам, Геральт умеет разбираться мастерски.
– Пойдём, – твёрдо говорит он и берётся за узкую ладонь. – Заодно блеснёшь своим гостеприимством. Ну, Регис, показывай дорогу. По-человечески, – нахмурившись, уточняет он, – Мне на сегодня уже хватило фокусов.
Чего он не ожидает, так того, что получит в награду мягкий, невероятно знакомый смешок.
– Что ж, не премину. И прости мне этот порыв, друг мой, – произносит вампир, и в голосе его неуловимо начинает оттаивать холод беспокойства. – Впрочем, как я уже говорил, рядом с тобой, Геральт, моё поведение зачастую становится для меня вовсе нехарактерным. Что, в свою очередь, безмерно удивляет и меня самого.
– А уж меня-то как удивляет, – подхватывает Геральт. – Вампирское или личное?
– Пожалуй, вампирское с элементами личного, – и Регис пожимает плечами. – Конкретно касаемо окраски тумана, которая, как ты мог догадаться, индивидуальна. Полагаю, её цвет зависит от некоторых личностных качеств, скажем…
–…Дай угадаю, твоей бесконечной скромности?
Оттого и фиолетовый, один из самых дорогих цветов в ходу, весело добавляется в мыслях, для тебя-то в самый раз. Краем глаза он вдруг видит едва заметную улыбку на тонких губах – и от этого вида нутро мгновенно окатывает волна восторга. Потому что, чёрт возьми, всё наконец-то начинает напоминать их прежние перепалки, становясь до смешного привычным.
– Честно говоря, я собирался сказать об ином, – негромко отзывается Регис, и вот теперь – наконец-то! – антрациты глаз начинают, как обычно, сверкать лукавыми искорками. – Однако тут, скорее, придётся довериться мнению со стороны. В свою очередь, твоей бесконечной, – выделяет он голосом, усмехаясь, – Внимательности к моей персоне, душа моя. Которой мне, признаюсь, не хватало больше всего.
Внезапная искренность ударяет по и без того обострённым чувствам так сильно, что Геральт замирает, прислушиваясь к ощущениям. Тело пробивает на тёплую дрожь, и остатки дыры в груди начинают затягиваться, возвращая прежнее ощущение владения рассудком. И постепенно укладывающееся в голову осознание всего, с чем им придётся теперь разобраться. Вместе.
Потому что Регис всё-таки ему рад. Его вампир, оказавшийся медиком в крохотном городишке у переправы Яруги. Живой и реальный, тот неторопливо ведёт Геральта по брусчатке дороги в сторону своего лекарского домика, отчаянно сжимая его ладонь так сильно, будто боится, что сейчас он исчезнет без следа.
– Рад стараться, – наконец неловко говорит Геральт, чувствуя, как начинают гореть кончики ушей. – Холера, у вас всегда здесь такой собачий холод?
– Хм-м, я бы так не сказал, – невозмутимо отзывается Регис, уже распахивая дверцу калитки. – В большинстве своем в Диллингене довольно тёплые зимы, как и характерно для местного климата. Подозреваю, что здесь дело в твоей личной восприимчивости к низким температурам, душа моя.
Нашёл, кого спрашивать, тут же проносится в голове, ему и плащ-то твой на плечах ни к чему – так, покрасоваться. Впрочем, съязвить в ответ Геральт не успевает: отвлекается на грядки, уже до того приковавшие внимание.
– Аренария, – вдруг узнаёт он, – А у тебя и правда неплохое хозяйство, как я смотрю.
– Приятно знать, что ты оценил, – с улыбкой кивает вампир. – Как видишь, я не лгал тебе и в этом. Собственно, всё, что меня занимало до недавнего времени помимо работы – предстоящая посадка этих образцов в различных условиях. У меня в распоряжении оказалась многолетняя разновидность, так что…
…Умолкает и в этот раз он поразительно быстро, потому что Геральт невзначай проводит свободной рукой по стройной, чертовски прямой для обычного лекаря спине.
– Вот оно что, – негромко хмыкает он. – Значит, только о них ты и думал? Какой серьёзный подход. Достойный уважения, не иначе.
Не без довольства он наблюдает, как почти незаметно вздрагивают худые плечи, и, открывая ему дверь, Регис чуть закусывает губу, будто силясь сдержать какой-то ответ. Вот только вместо этого говорит он другое.
Впустив Геральта внутрь и дав время стряхнуть снег и стянуть рукавицы, он тут же замечает рану на его шее.
– Ох, боги всемилостивые, – тяжело вздыхает вампир, – Всё оказалось ещё хуже, чем я предполагал.
Твёрдой рукой Регис поворачивает его к свету, в этот раз проводя к подоконнику с висящими пучками ромашки, свисающими так низко, что ещё немного, и начнут щекотать макушку. Расслабленный, Геральт просто подставляет себя его рукам, поднимая глаза и как следует привыкая к обстановке дома. И как он не заметил, как сильно здесь всё похоже на Региса. Только он мог обставить обычную лачугу с такой ненавязчивой простотой, в то же время наполнив её изяществом. Чистотой и спокойствием, ароматом душистых трав и теплом нагретого где-то недалеко очага; ещё немного, и можно представить себе знакомый плеск воды с хлором.
Интересно, и где же он делает все свои медицинские процедуры? Чёрт, вмиг становится интересно узнать всё, до каждой глупой мелочи. Окунуться в этот незатейливый быт, уже кажущийся родным, потому что всё в этом доме напоминает о том, что Геральту стало дорого. Теплота, искренность и забота. Изысканность без излишнего фанфаронства. Аккуратность и выдержанность до последней детали… Всё, что делает Региса Регисом.
