– Именно. Никогда не перестану удивляться распространённости так называемой народной медицины. Казалось бы, существует общепризнанная наука с доказанной действенностью методов и препаратов, но люди всё равно предпочитают выбрать навоз, – едко кривится вампир, – Будучи до последнего убеждены, что поступают правильно. Знаешь, что мне заявила мать пациентки после того, как я настоял на том, что ампутация неизбежна?

– Дай угадаю, – тихо фыркает Геральт, – Что ты страшный, жестокий убивец и коновал?

Ответом ему служит мирный, расслабленный смех.

– Угадал, Геральт. Впрочем, ты всё равно подобрал выражения куда пристойнее, чем они были на самом деле, – криво ухмыляется Регис. – В любом случае этот досадный инцидент здорово омрачил мне смену.

– Тяжёлый день, значит?

– Можно и так сказать, душа моя.

Ну, что же, с тяжёлыми днями, как и со страхами, у Геральта разговор с годами стал ещё короче. Решения здесь обычно два – в зависимости от случая. Либо как следует надраться, либо…

–…Теперь не такой тяжёлый? – спустя время спрашивает он, как следует распробовав тонкие губы и с удовольствием наблюдая, как в антрацитах глаз вспыхивают первые алые искры.

– Пожалуй, – ласково улыбается Регис в ответ и, что странно, выбрасывает равнодушным жестом сложно заплетённую косу из травинок в сторону. – Должен признаться, никогда не встречал настолько эффективного метода… психотерапии. Позволишь мне отплатить тем же, друг мой?

Я тебе не друг, вдруг ударяет по вискам непрошеная злоба, дурень, я же тебя… Ох, чёрт, нет, не сейчас. Это не должно быть сейчас.

Когда угодно, но не после разговоров о дерьме.

–…Ну же, – сипло отзывается Геральт, лишь бы заглушить порывистые мысли, и закрывает глаза, подаваясь в поцелуй.

И, ох, какой же это выходит поцелуй. Регис впивается в него губами на удивление сильнее обычного, обхватывая ладонями затылок и проходясь холодными пальцами по коже головы, очень быстро проникая в рот горячим языком. Которому он, конечно, только рад, так что мигом отзывается, сжимая в крепком объятии и притягивая к себе поближе. Потому что ему мало. Ему всегда будет мало; он и сам теперь не хуже бестии, алчной до крови или людских тел.

Ну, это самое внятное, что Геральт успевает осознать, прежде чем выбрасывает пустые мысли из головы. У него уже есть чем заняться, и, между прочим, куда получше, чем думать о чем-либо. По крайней мере, проходиться жёсткой хваткой по бархату дублета, спускаясь ниже, к узким бёдрам, оказывается так увлекательно, что он сразу переключается на новые ощущения – особенно, когда слышит в ответ дрожащий вздох.

– Я скучал, – неожиданно коротко признаётся Регис, оторвавшись от его рта, – Скучал очень сильно, Геральт. Весь этот долгий день, – тяжело выдыхает он, убирая назад белые пряди, – Я думал о нас, dragul meu. И о… будущем. Вернее, возможных вариантах его исхода.

Охренеть, проносится в голове, как подменили. И откуда эта простота? Ни витиеватых фраз, ни намёков… Одна правда. Нет, что-то с ним творится странное. Надо бы узнать, что.

– И что надумал? – интересуется Геральт, проводя носом по бледной шее и чуть раскрывая ворот бархатного дублета, – Сам же говорил, что нечего переживать. Или это ты так пытался убедить сам себя?

– Хм-м… Любопытное предположение, – рассеянно отзывается вампир. – Возможно, ты отчасти и прав, однако дело здесь не в моих личных тревогах. Я не совсем точно выразился, мой дорогой. Мне думалось вовсе не об абстрактных материях, – и он вдруг берёт его, Геральта, лицо в ладони, – А, скорее, о куда более приземлённых понятиях. Скажем, о твоих намерениях в моём отношении.

Зараза, Геральт даже не успевает придумать толковый ответ, а его уже целуют снова; так, что потихоньку начинает кружиться голова.

–…Регис, – почти беспомощно выдыхает он, – Прекращай темнить. Какие намерения? Разве тебе что-то…

– В какой-то мере неясно, – поспешно перебивает его тот. – Потому как некоторые из твоих действий несколько сбивают меня с толку. Например, очевидные перемены в манерах, – и он проводит по шее Геральта прохладной рукой, – Как и изменения во внешнем образе. Признаюсь, я не мог не заметить, что всё это несёт в себе определённый подтекст, и хотелось бы знать, какой.

На мгновение уже ярко светящиеся алым глаза ловят его взгляд, и в тот же миг Геральт чувствует одну простую вещь. Твою-то мать, его в который раз раскусили, но, похоже, не до конца, потому что Регис не давит на него утверждениями. Лишь намекает; значит, наверное, он ещё сможет отбрехаться.

– Да так, настроение, – позволяет он себе уверенный оскал, – Захотелось, может быть, кое-кого впечатлить. Что, ты против, что ли?

Забавно: это ведь даже не враньё, так, полуправда. Но Регис, видно, подкованный сам в удобной лжи, чувствует её отзвуки мгновенно, как хищник, напавший на след добычи.

Только добыча-то здесь теперь он, Геральт.

– Вот как, – тихо хмыкает вампир себе под нос, – Впечатлить. В таком случае позволь дать тебе небольшой совет, dragul meu. В определённом роде дружеский, но при этом… – и он делает выразительную паузу, – Только в определённом роде. Конкретно в твоём случае, мой дорогой Геральт, чтобы как следует впечатлить, прежде всего стоит быть искренним, – ох, рука спускается ниже, уже на грудь, обжигая касаниями через ткань, – Так, как ты сам от меня требовал в своё время.

– К чему это всё, – коротко выдохнув сквозь зубы, отзывается он, – Давай без болтовни, Регис. У тебя ко мне какие-то счёты, что ли?

Длинные руки неторопливо обвивают его шею, и вампир вдруг наклоняется над его лицом, будто грозясь снова поцеловать.

– Отнюдь. Мне лишь хочется позволить себе ряд некоторых предположений, – и он улыбается, широко и хитро, – Например, о том, что именно ты стал скрывать столь неожиданным образом.

Вот дьявол, пролетает мысль в голове – и, видно, отражается в его глазах, потому что выражение лица напротив вмиг становится мягким, ласковым; успокаивающим.

– О, тебе совершенно не о чем беспокоиться, душа моя, – тихо произносит Регис, – Мне понятны причины, по которым ты можешь утаивать то, о чём я думаю. Как понятен и мотив этих перемен. В отсутствии опыта нет ничего дурного, Геральт, как и в его наличии. Так или иначе, я…

– Дьявольщина! Что, обязательно об этом говорить?

– Обязательно, dragul meu, если ты и в самом деле хочешь… большего.

Новый поцелуй стирает все заготовки ворчливого ответа из головы. Боги, такими темпами он расплавится в лужицу прямо здесь, а ведь они и не делали ничего. По крайней мере, ничего, о чем думал он всё последнее время, и о чем, кажется, думает сейчас и Регис.

– З-зараза, ладно, – нехотя отзывается Геральт. – Ну, ты прав. Что дальше? Какое вообще отношение к этому имеет моя бедная невинность?

– Самое прямое, душа моя. Меня беспокоит вопрос, в полной ли мере ты осознаёшь то, что может последовать.

Твою-то мать! Ещё немного, и его удар хватит от этого хождения вокруг да около. Значит, вот так и церемонятся с графскими дочками и прочими? Ну и жуткое же зрелище.

– Регис, – устало выдыхает он. – О таком надо не говорить, а делать. Даже если чего-то не знаю, разберусь, не тупой. Или мы что-то решаем, – и в подтверждение своих слов приходится сильно сжать упругие бёдра, – Или прекращаем до лучших времён. Которые, между прочим, могут и не наступить. Что, так и будем дальше медлить?

Одно радует: кроме всех скрытых талантов дар убеждения у него тоже неплох. По крайней мере, с Регисом он работает, потому что тот отмирает от прежнего учтивого молчания – и издает короткий вздох, касаясь пальцами его щеки.

– Ох, Геральт. Никогда не перестану удивляться тому, как твоё упрямство порой переходит все границы. Ну, и что же с тобой таким делать?

–…Да всё, что угодно, – не думая, с ходу говорит Геральт.

Именно не думая. Продолжение фразы, о том, что он не против любых идей, застревает у него в горле само собой. Какой идиот, мысленно корит себя он и даже было надеется, что успеет как-нибудь отшутиться… но вдруг видит, как Регис на него смотрит.