– Ге… ральт…

– Терпение, – поддразнивает он, входя так медленно, как только хватает контроля, – Что, забыл, как сам этому учил? Я, может, тоже хочу…

И вместо окончания фразы тянет за прищепки на сосках – не по своей воле сводя обоих с ума.

–…О-о-ох, боги!

Резко, непроизвольно Регис насаживается на него с громким стоном; так, что Геральт сам толкается внутрь, проникая до конца глубоким, сильным рывком. Дьявол, мысли в башке окончательно путаются в кашу. От одного ощущения, как его обхватывает шёлковый жар; как невероятно быть внутри Региса, предоставленного одной его воле.

– Какой… узкий, – задушенно выдыхает Геральт в его грудь, – Х-хо… лера…

Всё стирается из рассудка, оставив одно-единственное обещание, и он наконец начинает его выполнять, напористыми, сильными толчками. Наклонившись, он обхватывает лицо Региса ладонями, впиваясь губами в его приоткрытый рот. Глотая каждый из отрывистых, коротких стонов; запуская пальцы в волны волос, чтобы целовать его сильнее, лаская языком.

– Нра… вится?

– А есть… сомнения? – выдыхает в его губы Регис, – Впрочем, е… щё одно, Ге… М-мх…

– Что, – удивлённый, поднимает брови он, – Доба…

Но догадка не оправдывается: Регис вдруг разрывает поцелуй и опускает глаза. Почему то указывающие на его собственный живот, и, растерянный, Геральт садится, обхватывая его за бёдра.

– Положи… ладонь, душа моя. Так ты…

Ни хрена не понимая, он подчиняется, не сбавляя ритма. Алые глаза неотрывно следят за ним, словно молча требуя действовать быстрее. Нахмурившись, Геральт кладёт ладонь на живот вампира…

…И – ебать же всех грёбаных богов – чувствует пальцами собственный член.

– Висцеральная… прослойка, – сообщает ему Регис и бросает слабую, кривоватую ухмылку, – Которой, как ты прекрасно… чувствуешь, у меня… никогда не было в избытке.

– Твою же…

Рывок, и он снова чувствует это: чёткое ощущение движения в глубине. Тут же поднимающее прежнее чувство власти и сраного… превосходства, не иначе. На пробу Геральт давит ладонью сильнее, ускоряя темп, и – невольно стонет сам, чувствуя, как кровь шумит в ушах.

От неясной мысли, что он и правда пользуется Регисом, вот только – почему же это так приятно, так горячо, так дурманяще… То, ради чего можно и сдохнуть в этих руках. В этом теле, раскрытом перед ним одним.

– Знаешь, что я… тебе скажу, – выдыхает он, потягивая за прищепки на Регисовых бёдрах, – Ужасный ты… извращенец. И я, похоже, то… О-ох…

Ладонь проводит по животу в единый такт с толчками; вместе с резкими, отчаянными движениями бледных бёдер. Глубже, глубже, пульсирует в висках, в отзвук хриплым стонам обоих. Рывок, и Регис снова сжимается, пока – по своей воле, с довольной улыбкой на губах. Улыбкой, внезапно чертовски раздражающей.

– Ох-х, ёбаный… – сипит Геральт – и окончательно прекращает сдерживаться.

Жар приливает к низу живота так быстро, что кажется, он вот-вот взорвётся от раскалённых потоков крови. Ладонью он давит что есть силы, и – о, чудо, Регис заканчивает с улыбочками, срываясь на громкий, отчаянный стон. Чтобы теперь точно напомнить, для чего они здесь.

– Вот я… и пользуюсь, – навалившись на него, хрипит Геральт, – Пользуюсь… тобой. Так ты…

–…Д-да, о-ох! Д-да, именно… так, Ге… ральт…

Быстрее, быстрее, колотится в голове пустое. Чёрт, а он должен, точно должен… Сил остаётся немного, но – как же хорошо будет выглядеть Регис в этом виде. Первая оглушительная волна бьёт его по позвонкам, и Геральт чудом успевает выдавить:

– Не… вздумай, – прежде, чем выходит из Региса и изливается тому на живот.

И быстро, с силой сжимает у основания его член, перехватывая последние остатки контроля. Растерявшийся, едва владеющий собой Регис с трудом поднимает мутный взгляд алых глаз, тяжело дыша; будто не до конца понимает, как оказался в семени. Вытереть бы его, но… Нет, он не может, сейчас – не может. В конце концов, кажется, кое-кто просил Геральта воспользоваться им столько, сколько захочется.

А ведь вечер, на самом-то деле, только начинается.

– Ещё… не всё, – выдыхает он, бросая Регису довольную ухмылку, – И не смотри на меня… так.

– Как, мой дорогой? Признаться, я… не всегда понимаю то, что ты пытаешься донести, потому как… Мм-х…

Разговоры прекращаются снова, стоит заставить Региса умолкнуть очередным из поцелуев. Податливого, почти безвольного, что ли – но точно ждущего каждое из его, Геральта, касаний. Руки оглаживают его шею и плечи, заправляют за уши взмокшие волосы; вздрогнув, вампир сам тянется навстречу, легко прикусывая в поцелуе его верхнюю губу.

– Хва… тит, Геральт. Я… начинаю думать, что ты склонен…

–…К злопамятности? Ну, совсем чуть-чуть, – ухмыляется Геральт и смазывает маслом снова затвердевший член.

Чтобы теперь проникнуть снова, куда жёстче. Обхватив Региса за талию, он насаживает вампира на себя, в бешеном, неумолимом темпе. Как, наверное, и должно выглядеть это воспользоваться. Так, что и Регис, кажется, с ним согласен, выпуская когти, и…

– Ни… хрена, – снова сжимает его у основания Геральт, – Я…не закончил. Разрешу, как…

– Ка… жется, ты и в самом деле… проникся моей идеей? Впеча… О-ох, только не остана…

Короткая, смазанная улыбка – и новый стон, приглушенный подушкой. С силой Регис зажмуривается, заламывая брови, и как же потрясающе видеть его таким. Чувствовать его таким. Разгорячённым, на грани потери рассудка… Своим и таким, зараза, дорогим, до каждого дюйма тела.

– Ești… dragostea, – внезапно выдыхает он, распахивая уже целиком алые глаза, – Dragostea, dragostea…

– Со… жмись. Ох-х, вот так… Тебе… хорошо?

– Как ни… когда… Нн-гх, Ге… ральт…

Ладонь снова находит его живот, смазывая капли семени, и надавливает, возвращая к чудовищному по силе ощущению. Жару, наполняющему не просто тело, но и разум. Пальцами Геральт снова тянет за прищепки, уже настойчиво, сильно, и дёргает те, что на измученных сосках… И внезапно чувствует – невероятное.

За секунду узкое нутро сжимается, и Регис выгибается в пояснице с долгим, отчаянным криком.

– Ёб… же, – срывается с губ, – Иди… сюда. Х-хо…

Нет больше сил сдерживаться, ни в одном из чувств. Торопливо Геральт тянется, находит губами бледную скулу, щёку, губы, искусанные до боли – и впечатывается в них, глуша собственный надрывный стон. Что-то внутри натягивается струной, раскручивается, тяжело, неумолимо, с гулом крови в ушах. В силе, которая гудит кругом в воздухе, и хочется – накрыть, спрятать, присвоить… Моё, моё, моё.

– Люблю… тебя, – надсадно хрипит он, – И трахать тебя… люблю. Очень си… О-ох, Ре…

–…А-ах, n-naiba!

Всё окончательно сливается в дикую, первобытную бурю безумия. Ритм ускоряется до бешеного, и Геральт вдалбливается внутрь, так глубоко, что – дьявол, мог бы что-то и повредить, но… Трещит шёлк, и с лёгкостью его спину обхватывают длинные, самые красивые в мире ноги. Прищепки летят в стороны, и что-то звенит; фиал с маслом разбивается вдребезги… Где-то там, далеко, в другом мире.

В мире, где их уже нет. Они – здесь, друг в друге, врастают, сплетаются в одно месиво. Чудо, что ему удаётся вырваться из объятий и сесть, надавить на бледный живот; ощутить ладонью снова жёсткие, глубокие толчки.

– Хочу… в тебя. Посмотреть, как… Б-блять, Ре…

– Бы… стрее же, – перебивает гортанный рык, – Прошу!

И он не выдерживает. Одно касание, пальцами по горячему от смазки члену, и Регис… Уже не Регис сжимает его шею, пряча в подушке оскал чудовищных клыков. С силой Геральт давит на серые, покрытые тёмными пятнами бёдра, раскрывая шире – и изливается внутрь, без остатка, чувствуя, как вампира выгибает дугой в ответ.

Лоб прижимается куда-то… Ох, это плечо, которое он тут же целует, прежде чем прийти в себя. На глазах серая кожа меняет цвет, обратно к бледной, покрасневшей от жара их тел и страсти. Вздох, и Геральт приподнимается, оглядывая постель как следует – прямо к виду Региса, теперь испачканного в его семени окончательно. Белые пятна повсюду: на животе, бёдрах, ягодицах, как яркие свидетельства его желания.