Видно, не он один взвешивает за и против этого решения. Слабо зевая, Регис наконец распахивает веки – и внезапно произносит:

– Не… стоит. Думаю, всё, в чём я нуждаюсь, уже находится здесь.

И улыбается – мягкой улыбкой с прищуром антрацитовых глаз. Счастливой, тёплой улыбкой, от которой сердце пропускает удар, и нельзя его не поцеловать. Медленно, чтобы не наседать с напором, как варвар; нет, с его задумкой стоит быть поосторожнее, и на какое-то время Геральт так и пропадает в ласках тонких губ.

– Звучишь, как Лютик, – посылает он в мысли, запуская пальцы в тёмные волны волос, – А то и хуже. Правда, Регис.

– О, и взамен моей искренности я получаю… это? Между прочим, меня беспокоит и без того лишняя тенденция злоупотреблять перекусами. Особенно в моём случае, Геральт.

Смешок срывается в поцелуй сам собой, и Геральт исподтишка забирается ладонью под одеяло; так, чтобы нырнуть под край домашней Регисовой рубашки.

– Не потолстеешь, – фыркает он, поймав взглядом лукавый блеск чёрных омутов, – Ни за что не поверю, что вот это способно набрать вес.

И мягко хлопает по плоскому животу, касаясь пальцами завитков волос. Странные заявления Региса почти смешат: будто существуют в природе вампиры, не сложенные из сплетений сухих мышц и жил. Пальцы проходятся по дорожке волос, приближаясь к бокам, и внезапно Регис коротко вздрагивает… В знакомой, предательски выдающей его манере.

Напоминающей, что, так или иначе, в природе существуют вампиры, которые боятся щекотки.

– Даже если… тебе кажется иначе, – выдыхает Регис и ощутимо напрягается, пока Геральт скользит по коже подушечками пальцев, – Неочевидное не отменяет вероятное, мой дорогой. По крайней мере, не в вопросе внешности, но в вопросе привычек питания. Совершенно пагубных по сути, и, если хочешь знать моё мнение… Постой, ты…

Как же чертовски приятно видеть, как быстро он сдаётся. Нервный смешок срывается с тонких губ, и, сам того не желая, Регис подкидывает ему идею. Ребяческую и совершенно идиотскую, а значит, ту, которой обязательно надо поделиться. Неторопливо Геральт забирается под одеяло, выверяя каждое из движений. Как делает, когда преследует очередную из бестий; из тех, с которыми обычно нужны самые хитроумные из тактик.

Например, рывком задрать край рубашки – и легко, с наслаждением прикусить правый бок, чуть пониже рёбер.

– Ге… ха-хааха! – раздаётся отчаянное сверху, – Прек… ра… а-ха-ха! Боги, что…

– К вопросу внешности, – поясняет Геральт. – Предлагаю помощь, если надо. Слышал поговорку? Придёт серенький волчок…

–…Припоми… Хаха-ха, про… шу, я…

Чёрт, как хочется щекотать его и дальше, чувствуя, как худощавое тело извивается не хуже угря. Есть что-то до боли дорогое во всей этой минуте; в тёплом от сна Регисе, в отзвуках его смеха и запахе кожи, всё ещё пахнущей мылом от стирки. Невольно Геральт отвлекается, теперь просто поглаживая бледные бока – и рассеянно целует тёплый живот.

Благо, теперь без возмущений и хохота. Медленно он перемещается губами по тонкой коже, очерчивая влажные узоры. Легко, в порыве простой ласки, расслабляясь от ощущений… И тут же слышит, как нечеловеческое сердце пропускает удар.

– Всё ещё щекотно, что ли?

– О, отнюдь, – тихо и как-то хрипло отзывается Регис, – Я бы даже сказал, наоборот. Удивительное явление, не так ли? Есть теория о том, что щекотка явля…

Что там за теория, Геральт уже не слушает. Спустившись ниже, он потирается щекой о член вампира – и не без довольства поднимает глаза. Прямо к растрёпанному, тяжело дышащему Регису, приоткрывшему от удивления рот; уже светящему отчётливо алыми глазами.

Лучшему зрелищу за всю эту зябкую, ленивую субботу.

– У меня тут тоже… теория, – выдыхает он и проводит ладонями по Регисовой талии – долгим, мягким касанием. – С двумя… как их там…

–…Тезисами?

– Угу. Хорошим, – поцелуй, вкрадчивый, прямо над кромкой брюк, – И просто отменным. С какого начнём?

Удивительно, но в ответ Регис внезапно собирается, приподнимаясь на локтях – и прищуривается с таким видом, словно от его решения зависит судьба не то Геральта, не то всего Туссента.

– Полагаю, разумно соблюдать восходящую градацию, – наконец произносит он, – Так что, пожалуй, стоит начать с хорошей составляющей. У тебя…

–…Что-то вроде сюрприза, – кивает Геральт, – И, между прочим, не одного.

Стянув с головы одеяло, он свешивается за край кровати – и наконец-то вытаскивает из сундука ленты. Светлый, нежный цвет снова кажется чужеродным в собственных руках; не для него, ведьмака, подобная блажь. Даже странно, в самом-то деле, что он выбрал шёлк, взамен всех хлопковых веревок и жёстких ремней, лежащих в глубине шкафчика. Будто подсознательно что-то внутри тянется к недоступным когда-то удовольствиям. А может, дело и попросту в ощущении дома, полного уюта, где хочется самому быть мягче и проще. Дома, в котором его принимают любым, и где можно пробовать что угодно.

Н-да, с такими мыслями и неясно, кто из них двоих ещё хуже Лютика.

– Геральт?

Поднимает взгляд он мгновенно, видя, как Регис осторожно берёт ленты в свои руки. Тонкие пальцы скользят по сиреневому шёлку, и неожиданно в голове стукает осознание: а ему же чертовски подходят все эти оттенки. Естественные цвета одной из его форм.

– Нравится?

– Безусловно, – моргнув, отзывается вампир, – Я удивлён, что тебе удалось обнаружить шёлк подобного качества. И, признаться, несколько обескуражен. Позволь узнать, ты выбирал этот цвет… с определённой целью?

И – ох, мать твою – легко обвязывает лентой запястье сам. Красивым, затейливым узлом, сразу перебираясь на второе запястье. Надо бы попросить его научить Геральта самого вязать подобное, прежде чем… Стоп, стоп, стоп.

Какого, спрашивается, беса Регис так легко его раскусил? В чтении мыслей Геральт давно сомневаться перестал, но – иногда нет-нет, да и думается о подобном.

– Подожди, – с трудом соображает он, – Ты что… делаешь? Я ещё не…

И задыхается, потому что неожиданно Регис резко садится ему на колени, затыкая все оправдания долгим, глубоким поцелуем. В висках жжёт на грани с зудом головной боли; тонкие пальцы пробегают по его шее, царапая когтями кожу, и он сам находит ладонями бёдра вампира. Так, чтобы прижать ближе, ближе… Толкнуться навстречу, скользя членами друг о друга в томительном, сладком движении.

– Ре…

– Я… поясню, – выдыхает Регис, целуя край его челюсти, – По крайней мере, своё понимание… твоих намерений. Видишь ли, символика сиреневого цвета отчасти сводится… к исполнению желаний, Геральт. Желаний, в которых, очевидно… сходимся мы… оба… О-ох…

Чёртов же ты всезнайка, мелькает в мыслях довольное – и сразу вылетает из головы. Думается уже о другом: о близости тонких губ и тяжёлом, рваном дыхании совсем рядом. Руки окончательно забираются под Регисову рубашку – и стягивают её в один миг. Так, чтобы в следующий впиться поцелуями в изгиб шеи, ключиц, ниже…

– Твоя… взяла, – бормочет Геральт, проводя языком по треугольнику родинок, – Но это ещё… не всё.

– О, я прекрасно помню про… вторую часть твоего обещания. Тем любопытнее, что… Мм-м, мой дорогой…

Сердце колотится в груди обезумевшей птицей, полное нетерпения. Что ж, так и должны оканчиваться любые из выходных, да и любых других дней. Исполнением желаний – всех до единого, что будит в нём Регис; начиная с простого порыва толкнуть его на подушки и прижать к матрасу в новом, жадном поцелуе.

Быстро перерастающем во влажную, неистовую борьбу двух языков. Вздох, и вампир с силой обхватывает его лицо ладонями, оглаживая языком нёбо; привычный – но до сих пор сводящий с ума жест. С силой Геральт сжимает его бедро, закидывая себе на талию длинную ногу, и чувствует, как та гладит ступнёй внутреннюю сторону его колена.

– Расскажу… попозже, – урчит он и скользит ладонями выше, к поясу домашних брюк.

Миг, и тряпка летит далеко за кровать, сменяясь касанием пальцев. Кожу колет эманациями, и не без довольства Геральт гладит вампира – повсюду, где только способен. Получая в ответ попытки отозваться не менее пылкой взаимностью, правда, сейчас не слишком нужной. В конце концов, у него впереди план, а он не добрался и до первого пункта.