Усмехнувшись, Геральт подвигается к нему, садясь рядом, и приобнимает за талию.
– Сейчас, – сипло произносит он, – Есть тут у тебя какое тряпьё?
На роль тряпья из всей комнаты подходит только тонкая наволочка, которую под возмущения Региса приходится стянуть с одной из подушек. И не думая его слушать, Геральт стирает белые следы с его щёк, уголков рта и подбородка. Странная, даже забавная выходит забота; ещё и от того, что Регис фыркает от непрошеной щекотки. По человечески просто, почти трогательно.
Так, что Геральт всё-таки находит губами его губы. Правда, сперва отбросив наволочку и сняв наконец осточертевший дублет. В одной рубашке дышится легче, и, не теряя времени, он обнимает вампира, покрепче прижимая к себе. Отмечая, что чувствует, какие горячие у Региса сейчас губы, и от одной мысли о том, почему именно, под кожей скребётся тёплая дрожь.
– Что же, – бормочет тот в поцелуй, – Я в полной мере… доказал чистоту своих помыслов? Хотя, честно говоря, в понимании морали их едва ли можно назвать чистыми, но…
– Ни хрена подобного, – с ухмылкой бросает Геральт и рывком подтаскивает вампира к себе на колени.
И сразу же получает достойный ответ. Регис углубляет поцелуй первым, вторгаясь языком ему в рот, нагло и влажно – и как, в самом деле, льстит знать его таким. Срывать все тщательно надетые покровы сдержанности. Возбуждение возвращается, отзываясь почти с болью по коже; острое и терпкое, как запах Регисова парфюма, и Геральт находит губами его шею, вдыхая аромат глубже.
– Пахнешь, – бубнит он неловко, – Невероятно. Откуда…
–…Благодарю, но… Кажется, мои усилия и в самом деле не окупились, раз у тебя ещё… остаются силы на разговоры.
Он и пикнуть не успевает, как его целуют снова; и вот теперь до него доходит, что Регис дрожит от того, с каким трудом сдерживается. Ладонями Геральт находит его живот, размазывая липкое пятно смазки – и проходится пальцами по члену, оглаживая горячую кожу. Бледные бёдра внезапно вздрагивают, и, не сдержавшись, Регис стонет – громко и отрывисто, изо всех сил сжимая пальцами шею Геральта.
Так громко, что за стеной вдруг слышатся шорохи, взволнованные голоса и чьи-то смешки.
– З-зараза, – невольно фыркает Геральт, – Давай-ка… потише. Дома будешь…
–…Ох, прости. В самом деле, нам стоит… Мм-м…
Чёрт, как не хочется заглушать Регисовы стоны, каждый из которых бьёт волной жара под кожей; но тогда сплетен не избежать, и неизвестно, во благо ли. Приходится впиться в него поцелуем, долгим, не позволяющим оторваться – на всякий случай, пока Геральт ещё раз проникает в него пальцами. Даже неясно, что лучше: когда вампир сам проявляет настойчивость – или когда вот так млеет в его руках, дрожащей, зависимой от касаний марионеткой. Масло течёт по ладоням, сияя в тусклом свете золотом, и Геральт щедро размазывает его по бёдрам и по собственному члену.
Нет смысла жалеть, сколько бы его ни осталось в фиале. Особенно для того, что ждёт их теперь.
– Го… тов, dragul meu?
– Кажется, тебе… пришлись по душе вопросы с двойным дном? Я… согласился бы, Геральт, но… хочется уточнить, к чему именно.
Ох, он бы ответил, покрепче и поязвительнее, но раз Регису и дальше вздумалось играть,пусть получает их излюбленную игру.
– Мы не закончили… с доказательствами, – низко урчит Геральт, гладя бледный живот, – Скажешь, нет?
– Предлагаешь мне таким образом постоять за себя? Ну и ну, Геральт, – лукаво дёргает уголком рта вампир, – Признаюсь, у меня начинают появляться некоторые… сомнения.
На мгновение отвлекаясь, он отбрасывает назад волосы, и Геральт оглаживает его вспотевший лоб, убирая влажные прядки.
– Это насчёт чего?
– Понимания тобой… концепции чести, dragul meu, – хрипло отзывается Регис, – Особенно с учётом того, что ты имеешь рыцарское звание. Тем интереснее твоя трактовка… остальных добродетелей. Скажем, щедрости?
Щедрость, повторяет в голове Геральт, ну, будет тебе щедрость. Обхватив Региса за поясницу, он с нажимом давит вниз – и выдыхает сквозь зубы, чувствуя, как погружается в шёлковое нутро. Чёрт, надо бы собраться как следует: план-то, в самом деле, только начинает работать.
В ту самую секунду, когда Геральт шепчет в бледную грудь:
– Сейчас узнаем, – туда, где слишком быстро бьётся нечеловеческое сердце.
Рывок, и он проникает внутрь Региса до основания, с силой закусывая губу. Вздрогнув, вампир сдавленно стонет – и как же трудно сдержать стон в ответ, стоит ощутить, как его обхватывает дурманящий жар. Ладонями Геральт находит бледные бёдра, и, опираясь на его колени, Регис отклоняется назад. Растворяясь в ощущениях так, что хочется просто чувствовать его в ответ, всего его.
На мгновение они замирают, оба тяжело, отрывисто дыша. Руки неторопливо оглаживают Регисовы бока, и в ответ касаниям тот прикрывает от удовольствия веки.
– Хорошо… сидится?
– О, более… чем. Ты что-то имеешь… против, мой дорогой?
Дьявол, а ведь это правда так. Потому что, как бы ни хотелось дальше им наслаждаться, Региса всё ещё ждёт его, Геральта, задумка. Ладонями он поднимается выше и берётся за концы шейного платка, развернув их к себе навстречу.
В очень удобном захвате, от которого Регис тут же улыбается – широко и, холера, соблазнительно.
– Какой сюрприз, – изгибает он бровь, – Полагаю, с его помощью мне и нужно… опровергнуть твои претензии?
– Нашёлся догадливый, – урчит Геральт, – А теперь прекращай болтать.
И повторять не приходится. Приподнявшись, вампир в самом деле задаёт неторопливый, томительный ритм. Раскрасневшийся, на удивление сосредоточенный Регис скользит на его члене, поднимаясь и опускаясь медленными движениями бёдер. Правда, только по воле тяги платка, всё больше напоминающего ошейник.
Воле его личной, Геральта, власти. Что-то глубоко внутри ворочается – вязкое, тёмное… Хочется внезапно спросить, а были ли у вампиров традиции рабства по своей воле. Владением не людьми, но…
…Ровно до тех пор, пока странное чувство не развеивается к чертям, потому что Регис легко перехватывает контроль. Окончательно, когда замирает, почти его выпустив – и вдруг красиво ведёт бёдрами по кругу, медленно насаживаясь до конца.
– Это что ещё… такое, – изумлённый, выдыхает Геральт, – Где… научился? Уж не в Нови…
– Прошу, не стоит вдаваться в… О-ох, – тихо стонет в ответ Регис, – Перечисление всех… посещённых тобой публичных домов. В любом… случае я надеюсь, что тебе…
– Охренеть, как… нравится. Ну же, давай е…
Ещё случается мгновенно, выбивая остатки мыслей из головы. Явственными движениями бёдра выписывают восьмёрку, и Регис опускается снова. Теперь ещё и мягко сжимаясь мышцами внутри, и Геральт рвано выдыхает в ответ.
– Твою же…
–…Боюсь, это вовсе не заслуга… моей матушки, – ехидничает в ответ вампир, на что получает резкую хватку руки на талии.
Пламя свечей плывёт перед глазами, смазывая тени. Одну тень, его, Геральта, и неясно, кто из них сейчас более похож на иллюзию. Рывком платка он тянет Региса к себе и находит его губы в поцелуе; вдруг ощущая, что всё ещё одет в чёртовы штаны, в отличие от обнажённого вампира – и от этой мелочи всё начинает казаться иным.
Словно они и не знают друг друга многие годы. Словно сейчас он, Геральт, обзавёлся дьявольски притягательным тайным любовником. Полу-призраком, полу-мечтой, легко ускользавшим от него в прошлом.
Теперь принадлежащим одному ему.
– Ре… гис, – выдыхает он, утыкаясь лбом в бледное плечо, – Я… О-ох…
Хочу, чтобы ты и не думал никуда исчезать, мечется в голове. Больше никуда. Ни в своё прошлое, ни в мои страхи, ни в что-то иное. Просто был здесь. Со мной. Каким угодно.
И неожиданно – ни сказав ни слова, он получает на то ответ. Выгнувшись дугой, Регис ускоряет ритм, вцепившись ему в плечи – и вжимается в него, сильно, отчаянно, в почти безумном порыве. Будто хочет врасти в него, во всей своей любви. Дикой, необузданной любви того, кто прячется за человеческой личиной.
