— Джарван! — крикнула Шивана, но он даже не обернулся. Это разозлило ее еще больше. Она отбросила кинжал и пошла за ним, не замечая, как лица демасийцев передернуло от такой фамильярности. А если бы и заметила — ей было бы наплевать.

Догнать его Шивана смогла только в самом конце аллеи. Снова позвала по имени, но Джарван только коротко обернулся через плечо и молча прибавил шаг. На несколько секунд их глаза встретились, и Шивана узнала этот взгляд, она видела его раньше, в Ренуолле, так Джарван смотрел на солдата, пытавшегося не пустить их в крепость.

Он тоже злился, и злился на нее.

Все еще сохраняя гневное молчание они поднялись по лестнице, отделявшей Цитадель Рассвета от верхнего города, пересекли площадь, вошли во дворец. Шивана мельком отметила изумление на лицах гвардейцев, стоявших у входа: то ли им непривычно было видеть принца в таком состоянии, то ли они удивлялись, увидев ее живой — Шивана даже не сомневалась, что слухи о дуэли мгновенно разлетелись по всему полку.

Остановился Джарван только когда за ними захлопнулась дверь его личных покоев. Он резко развернулся, собираясь что-то сказать, но Шивана его опередила:

— Что ты себе позволяешь?

— Что я себе позволяю? — Джарван, кажется, даже растерялся от неожиданности. — Я тебя спас, если ты не заметила.

— Я не просила тебя вмешиваться!

— Если бы я не вмешался, Барроу бы тебя убил.

— Ты так в этом уверен? — Шивана сложила руки на груди, прижалась спиной к стене, гордо вздернула подбородок. — Я убила дракона, что я, с человеком не справлюсь?

Джарван отступил на шаг назад, окинул ее внимательным взглядом и очень спокойным голосом спросил:

— Сколько уроков успела дать тебе Фиора Лоран? Пять?

— Три, — ответила Шивана.

— Три! Дестин Барроу учился фехтованию у ее отца с пяти лет, и, поверь мне, прошлый глава дома Лоран был отличным учителем. Барроу — хороший фехтовальщик, один из лучших в гвардии, тебе вообще не стоило с ним связываться.

Шивана выдохнула сквозь зубы. Он был прав, но это только разозлило ее еще сильнее. Джарван отвернулся к рабочему столу, упер ладони в столешницу, будто разложенные на ней бумаги занимали сейчас все его внимание. Дверь за его спиной была приоткрыта, за ней виднелся кусочек спальни и неубранная постель.

Его разбудили, поняла Шивана. Кто-то разбудил его, рассказал про дуэль, и он помчался меня спасать, даже плащ не надел.

От этого открытия — и от чувства собственной неблагодарности — ей сделалось тошно, но она не могла остановиться.

— Все равно, — упрямо сказала Шивана. — У меня был шанс ним справиться. Я должна была разобраться с этим сама.

— Каким образом?

Шивана пожала плечами, прекрасно зная, что Джарван сейчас не может этого видеть.

— Плюнула бы в него пламенем? — продолжал он. — В дракона бы превратилась?

— Да хоть бы и так!

— Тогда бы тебя все равно убили. Не Барроу — так кто-то другой, весь город ополчился бы на тебя.

— Ну да, это же Демасия. Как я могла забыть, что здесь не любят чудовищ?

— Ты не чудовище! — Джарван оказался рядом в одно мгновение. Еще секунду назад он стоял у стола, и вот уже нависал над Шиваной, глядя на нее сверху вниз. — Но я не могу объяснить это каждому из них. И я не хочу, чтобы тебя убили, на дуэли или потому что ты — это ты.

Он прижался лбом к ее лбу и повторил:

— Я не хочу чтобы тебя убили.

— Почему? — спросила Шивана, но Джарван молчал. — Почему тебе это так важно?

Давай же, ответь, подумала она. Ответь мне.

И он ответил.

Шивана много раз видела, как люди целуются, но никогда не думала, что одного лишь прикосновения чьих-то губ может быть достаточно, чтобы выбить почву у нее из-под ног. Ей казалось, что она падает, и одновременно — что сейчас взлетит, без всяких крыльев, просто потому, что стала легче самого воздуха. Только ладони Джарвана, скользившие по ее телу, напоминали, что она еще здесь, что она еще существует — его прикосновения одновременно удерживали Шивану в реальности и выбивали из нее.

Она отстранилась на миг, чтобы глотнуть воздуха, и не почувствовала привычной уже скованности.

— Что ты делаешь?

— Расстегиваю твой проклятый мундир. Ты против?

— Нет.

Пока Джарван возился с застежками и пуговицами, Шивана снова поцеловала его — в этот раз ощущение собственной нереальности было не таким сильным, зато она полностью и осознанно наслаждалась им. Она положила руки Джарвану на плечи, легко, осторожно, будто не в силах до конца поверить, что вправе его касаться. Но ладони Джарвана под ее рубашкой, и его губы, медленно, чуть прихватывая кожу, скользившие по ее шее, словно бы говорили: ты имеешь на меня право.

Шивана опустила руки, позволяя стащить с себя мундир, но когда с этим было покончено, Джарван замер и отстранился.

— Ты ранена, — сказал он, осторожно касаясь пальцами прорезанного рукава рубахи. Пятно запекшейся крови было совсем небольшим, но этого оказалось достаточно, чтобы его отрезвить. — Прости, я не заметил этого раньше.

— Это просто царапина.

— Просто царапина, — передразнил Джарван. — Если бы я не знал, кто ты на самом деле, подумал бы, что ты коренная демасийка. Отруби голову любому из нас, и он успеет прохрипеть, что это просто царапина, прежде, чем умрет.

Шивана рассмеялась и одним движением оторвала рукав, обнажая рану.

— К счастью, я дракон, а мы не такие хрупкие, как люди, — сказала она. — Смотри, почти затянулось.

Шивана преувеличивала: рана даже не начала заживать, но кровь уже запеклась на ней плотной корочкой — порез и правда был неглубокий.

— И не болит?

— Не болит, — солгала Шивана. Конечно, плечо болело — но это было последнее, что ее волновало прямо сейчас. — Так что не бойся, что я испачкаю кровью твою постель.

— Мою… постель, — повторил Джарван. Его скулы закаменели, и Шивана на миг испугалась, что все испортила своей прямотой.

— Что, слишком прямолинейно?

— Да нет, — Джарван рассмеялся, как ей показалось — даже с облегчением. — В самый раз.

Когда они избавились от одежды (правый сапог долго не хотел сниматься, и Шиване пришлось разорвать шнурок, чтобы стащить его с ноги), она почувствовала, что к ее желанию примешивается смятение. Шивана знала, чего хочет, но все ее инстинкты, все порывы были драконьими — вряд ли кровавая схватка с обязательным применением когтей и зубов входила в человеческие ритуалы. Шивана не хотела сделать что-то не так.

Поэтому она сделала то, что казалось ей единственно верным: доверилась Джарвану и последовала за ним — как было уже много раз. Они никогда не были так близки, но ее тело знало его тело — по десяткам тренировок, за которые они научились чувствовать и предугадывать движения друг друга, мысли друг друга. Желания друг друга. Но то, что происходило сейчас было прекраснее и гораздо приятнее любых тренировок.

Все было знакомо, и вместе с тем совершенно по-новому. Губы и руки, прикосновения и движения, запредельный уровень близости. Мелькнула сумасшедшая мысль — что будет, если она потеряет над собой контроль? И Шивана потеряла его — но ничего страшного не случилось. Джарван был рядом, был с ней, был в ней, и новое, ни на что не похожее чувство разгоралось внутри нее, сильнее чем драконье пламя, ярче, чем солнце — но Шивана не боялась сгореть.

Когда все закончилось, когда они расцепились, откатились друг от друга — мокрые, тяжело дышащие, все еще немного шокированные тем, что случилось — тем, что это все-таки, наконец, произошло, Шивана рассмеялась — легко и радостно, просто от того, что была счастлива в эту секунду.

Джарван поймал ее руку, поднес к губам, поцеловал запястье — и Шивана засмеялась снова, от того, что его щетина щекотала ей кожу.

— Побрейся, твое высочество, — сказала она. — Тебе же нельзя показываться подданным в неподобающем виде.

Джарван отпустил ее руку, приподнялся на локте.

— Ты ужасно фамильярна, — нарочито строго сказал он. — Даже хуже, чем в той деревне.