Время текло. Порой Коннору казалось, что с каждым новым днём он строит из себя совсем не того человека, каким бы хотел себя видеть в обществе ассасинов. Как-то раз, патрулируя окрестности клана, он случайно наткнулся на противостояние орла и змеи. Вроде бы, ничего особенного в этом не было. Дети природы боролись каждый за своё место в пищевой цепи, но мальчику тогда виделось в их борьбе нечто более высокое, нежели просто законы леса. Коннор подумал, что он как находящаяся в явном невыгодном положении змея, у которой было мало шансов на спасение. Птица диктовала ей свои права на основе своего преимущества в силе. И мальчик представил, что он тоже, как эта змея, должен бороться за своё место в клане, иначе так и останется простым рядовым без чувств, мыслей и собственного мнения. Просто станет машиной для убийств, которую «съедят» более сильные особи, как орёл, побеждающий змею. Ему подобного развития никак не хотелось. Так, неизбежная картина жизни леса подвигла парня к самосовершенствованию. С тех пор он стал с предвкушением видеть будущее и себя в нём. В его жизни не стало больше положительных моментов, он не перестал чувствовать себя одиноким, депрессия по-прежнему посещала его, а тренировки оставляли ещё больше ран, чем прежде, но теперь ему было, куда стремиться. Коннор пришёл к примирению с самим собой. Парню нужно было двигаться дальше, чтобы увидеть, каким он может стать, если приложит больше усилий.

Время всё преобразовывало. Давние раны Коннора в виде ожогов на теле проходили и сглаживались. С самого начала их было не то чтобы много, однако не заметить их наличие не составляло труда. Лекарь тогда ему сказала, что различимые рубцы останутся с ним на всю жизнь, и он всегда будет их видеть. Такие заявления первое время беспокоили неокрепший ум мальчика, но вскоре сошли на нет. Он смирился и с этим. Зачем было грустить из-за подобного, ведь собственное тело никак не переделаешь и не зашьёшь все нити в прежнее состояние. Парень только понял для себя, что эти шрамы будут вечным напоминанием для него, что ему пришлось пережить и что за этим последовало: пустота и осознание дыры в сердце.

В этот день Коннору ничего не было поручено. Связано это с тем, что периодически младшим давали небольшую разгрузку или же с тем, что в клане бывали серьёзные подвижки, когда глава требовал к себе больше старших ассасинов для выполнения каких-то важных дел, молодой ассасин не знал. Да и пока что было не так важно знать об этом. Ему даже нравилось, что целый день он может посвятить себе и своим мыслям. Отрезвление ума и передышка мышц просто творила с ним чудеса: после такого дня он вставал чуть ли не раньше других младших и спешил на разминку. Голова была чиста, а энергия била ключом, что вот-вот, и он просто взорвётся от переполняющего его энтузиазма. Хотя он старался не показывать своих эмоций лишний раз, и делал это достаточно умело. Никто не спорил, что общество ассасинов требует определённого отношения к жизни. В клане не принято открыто выражать свои эмоции, особенно, когда ты чем-то сильно рад. Ассасин должен быть хладнокровным, практически безэмоциональным и всегда сосредоточенным, несмотря на любые обстоятельства. Младшим подобные перепады зачастую прощались, но чем больше они учились и находились в клане, тем требования становились жёстче. Коннор не мог не заметить, как наставник менял силу удара на тренировке, если что-то долго не выходило. То же было и с завышенным энтузиазмом. Энергии должно быть много, но на лице – камень. В этом и состояла суть истинного ассасина, как говорили все старшие. Как понял парень, это словосочетание являлось важной частью в жизни клана и ассасина в частности. Только истинные ассасины совершенно точно могли стать старшими и, более важно, почитаемыми не только рядовыми, но даже и старейшинами. А получить расположение последних – дело не из лёгких. Всё в клане ассасинов нужно было доказывать. Не тебя учат всему, а ты сам должен показать, что из себя представляешь, и насколько можешь быть предан своим братьям, ведь в этом проявляется твоя полезность для общества.

Итак, сегодня Коннор мог ни о чём не думать и просто наслаждаться сегодняшней свободой от ответственностей. Невзирая на то, что он всего один год в клане, выходить за его пределы, как выяснилось, уже было позволено. Не зря же он ходил за Аррани тренироваться на стенах. Прогуливаясь по родному лесу, он решает заглянуть в соседнее княжество – Накинию. Ему и раньше приходилось быть в городах, но изучить их подробнее – никогда. И сейчас парень мог совершенно не спеша пройти каждую улицу города, каждую закоулочку и каждый трактир. Словом, побывать в каждом заведении и на каждом шагу, однако, не забывая постоянные наставления старших: даже если ты оказался на глазах у толпы, не позволяй никому сосредоточить на себе внимание. От общества никуда не деться, это понимали все. Когда ассасин на задании или выслеживает своего человека в городе, то должен быть предельно осторожен и последователен. Необходимо передвигаться среди люда так, чтобы никто даже и не заметил, что ты вообще ходишь где-то рядом. Это будто быть тенью или обыкновенно невидимым, неощутимым. Молодой ассасин следовал наставлениями, поэтому старался делать всё максимально по-ассасински. Так, заходя в общественные места, он сразу снимал свой большой капюшон и таким образом снимал с себя возможные подозрения, потому что нарочно не скрывал лица. Заказ делал преимущественно короткими фразами, без лишних слов. Заканчивал допивать или есть в кратчайшие сроки, словно спешил куда-то. И это, как ни странно, работало. По крайней мере, никто из встретившихся ему не обратил на него внимания и не спросил, кто он такой. Всем было не до этого, поэтому Коннор справлялся отлично. Это значило, что его не запомнят, хотя и видят лицо.

Коннор гулял по городу не только ради развлечений, но и для души. Ему нравилось прыгать между крышами в каком-нибудь безлюдном районе или просто проходить по главной площади прогулочной походкой с края, чтобы не светиться в центре. Особенно завораживающе было, когда наступал закат. В такие моменты он находил самое высокое здание в городе и забирался на самый его верх. В этот раз это была мечеть с острым возвышением, куда сейчас и взбирался молодой ассасин. Наконец, оказавшись наверху, он нашёл более-менее плоскую поверхность и присел на неё, свесив ноги вниз. Вид открывался просто невероятный. Уходящее солнце и тянущиеся за ним розовые оттенки радовали глаз. Коннор порой думал, что ему не хватает какого-нибудь музыкального инструмента, на котором он бы хотел научиться играть, сидя на вершине и наблюдая закат, который сообщал об окончании очередного дня. С наступлением полной темноты огни города зажигались очень быстро и освещали всё пространство не менее красивыми оттенками. Активность народа вечером не угасала, а иногда только прибавлялась. Были слышны разные звуки: крики, смех, обычные разговоры, шум торговцев, завывания и музыка. Всё это лилось с разных сторон. Коннор слушал переплетение городских голосов, и в его душе на какое-то время наступал покой. Длился он всегда недолго, потому что ассасину нужно было возвращаться в клан рано или поздно. Так он сделал и в этот раз. Мальчик поспешил спрыгнуть на землю, когда до ровной поверхности оставалось всего пару метров, тем самым сократив время спуска. Переведя дыхание, он пошёл в сторону Янцынии, обратно к клану. Побродив так по городу ещё какое-то время, он подмечает у выхода телегу с соломой. Накатившая усталость и сонливость буквально принуждают парня забраться в транспортное средство и слегка вздремнуть. Как он потом подумает, именно из-за таких случаев ассасинов и учат контролировать свой сон. А пока эти времена не наступили, Саксонский забирается в телегу, укладывается на приятное спальное место и благополучно забывается.

****

Повозка направляется в сторону Асонии и, преодолев её территории, останавливается рядом с княжеством Саксония. Пробуждение становится для парня приятным: он за это время хорошенько высыпается, потому что не будит себя по обыкновению собственными силами. Коннор открывает глаза, и ему сразу же кажется, что обстановка вокруг немного другая, нежели несколько часов назад. Осознав, что уже занимается рассвет, он собирается быстро вернуться в клан, но, пройдя пару сотен метров, понимает, что нелёгкая занесла его далеко за пределы родного княжества. Теперь ему ничего не оставалось, кроме как выяснить у местного люда, где он находится в данный момент. Ассасин останавливает первого попавшегося на глаза старика и спрашивает: