— Посмотри подшивку ответов за шестое число.

Аспирант кивнул:

— Спасибо, госпожа!

И все-таки было странно, как много слов и понятий с запретного языка постепенно перекочевывало в греческий. Термины, названия, даже пословицы… Тем не менее, даже зная значения слов, понять фразу на запретном языке зачастую было очень сложно. Многие вещи мог объяснить лишь человек, способный не просто говорить, а думать на нем. А таких людей в мире было совсем мало.

…

Вдалеке послышались шаги и гул голосов. Артемисия узнала низкий бас отца. Она выпрямила спину, подняла голову, критическим взглядом окинула столешницу, заваленную бумагами. Торопливо собрала их в аккуратную стопку и опустила руки на стол, замерев, словно прилежная ученица.

Очередь из аспирантов дрогнула и рассыпалась. Переводчики торопливо вернулись к своим столам.

Распахнулась дверь, и под высокими сводами появился отец. Позади него шла госпожа Пандора, держа под руку стратега Алексиуса. Отец самодовольно улыбался.

— А здесь у нас самое главное место! — громко произнес он, сделав величественный жест.

Десяток притихших аспирантов разом повернули головы в сторону высоких гостей.

— Молодые ученые переводят книги и учебники по своей специальности. А если с переводом возникают сложности, они обращаются к дежурному переводчику.

Стратег с любопытством осмотрел помещение и одобрительно кивнул «молодому ученому», с восхищением глядевшим на него.

— Как солнечная подсветка? Нормально? Или темновато? — обратился стратег к ближайшему аспиранту.

— Очень хорошо, господин Алексиус! Теперь света хватает. Единственное неудобство — солнце быстро уходит. Приходится постоянно поправлять зеркала.

Алексиус понимающе кивнул:

— Да… Не очень удобно. Постараемся что-нибудь придумать…

— Но все равно так гораздо лучше и удобнее, чем в старом здании, — торопливо сказал Метон, увлекая гостей к столу в центре зала.

Подойдя к Артемисии, госпожа Пандора расплылась в улыбке:

— Девочка моя! Как я рада тебя видеть!

Запретный язык в ее устах звучал удивительно мягко.

Артемисия встала из-за стола и улыбнулась.

— Всемогущий Зевс! Как ты похорошела! — продолжала восхищаться Пандора, обнимая девушку.

Алексиус поддакнул и добавил:

— Смотри-ка, наша малышка уже выше тебя!

Почему-то Артемисия ощутила растерянность и неловкость. Неужели она действительно так выросла? И госпожа Пандора, на которую она всегда смотрела снизу вверх, теперь казалась равной ей, как обычная подружка.

— …Ты уже совсем взрослая, — заметила Пандора, подливая масло в огонь отчаяния девушки.

Она уже взрослая! А беззаботная юность, милое детство… куда и когда они исчезли? Давно ли она сидела у Пандоры на руках, слушая, как господин Алексиус читает вслух удивительные сказки? И где же все это? Осталась лишь темница, заваленная пахучими дагерротипами и тяжелыми книгами…

— Я тебе кое-что привезла! — воскликнула Пандора и протянула девушке небольшую сумочку. — Это теперь очень модный ак…акас… — она запнулась, пытаясь выговорить сложное слово — все-таки запретный язык даже ей давался нелегко.

— Аксессуар, — деликатно подсказал Алексиус. — Да, очень популярная вещица. Все девушки в Византии сейчас ходят с такими.

— Туда можно косметичку положить, гребень и зеркальце, — продолжала рассказывать Пандора.

Артемисия с интересом взяла сумочку, сделанную из мягкой телячьей кожи. Повертела в руках, разглядывая изящное тиснение. Сжала пальцами бронзовую защелку и заглянула внутрь. Между голубыми ситцевыми стенками белел конверт. Артемисия вытащила его и с любопытством посмотрела на Пандору.

— Алиса для тебя картинку нарисовала…

У Артемисии потеплело в груди.

— Спасибо, — улыбнулась она.

Раскрыв конверт, Артемисия увидела неказистый рисунок, под которым прыгающими буквами было написано ее имя. Вокруг теснились раскрашенные сердечки.

— Дети тебя часто вспоминают. Очень ждут в гости. Особенно Алиса, — Пандора повернулась к Метону. — Я как раз хотела тебя спросить, не отпустишь девочку с нами в Византий? Мне кажется, она давно не была в городе. Пусть отдохнет, развеется… Все-таки праздник.

Артемисия затаила дыхание и с надеждой посмотрела на отца.

— В город? — озабоченно переспросил Метон. — Думаю, не стоит. Не нужно ей голову забивать всякой ерундой и от занятий отвлекаться. Тем более… — ректор кивнул на Алексиуса, — срочная работа появилась. Ты согласна со мной, дочка? — отец испытующе посмотрел на Артемисию.

Конечно, она была не согласна, но у нее не хватило духу противиться воле отца на глазах у стратега. Девушка лишь тяжело вздохнула и опустила голову.

Пандора с сомнением взглянула на мужа, но Алексиус ничего не сказал.

— Дорогая, пошли покажем гостям гелиолабораторию, — Метон обнял Артемисию и повернулся к гостям. — Вам понравится!

…

Они поднялись по крутой спиральной лестнице и вышли на открытую площадку. Отсюда весь остров был виден как на ладони. Вокруг высились стройные кипарисы и высокие пирамидальные тополя.

— Очень красиво! — восхищенно воскликнула Пандора. — Как здесь уютно, и дышится легко!

Алексиус кивнул:

— Да… Не то что в городе. Духота и шум. Хорошо здесь жить.

Но Артемисия лишь поморщилась. Как по ней, так здесь слишком воняло реактивами и химикатами. Она тяжело вздохнула. Вся эта красота настолько ей надоела, что восторги гостей казались наигранными и пустыми. Она равнодушно поддакнула и, даже не глядя по сторонам, пошла к камере гелиографии.

Как раз в этот момент два стражника навалились на рычаги. Раздался скрип, и сооружение немного повернулась.

— Хорош!

Большая деревянная кабина со сдвинутой стеклянной крышей дрогнула и замерла. Открылась дверь, и гелиограф выглянул наружу. Увидев гостей, он приветливо улыбнулся и вопросительно посмотрел на Метона.

— Продолжай работу. На нас не обращай внимание. Мы просто посмотрим.

Гелиограф кивнул и принял из рук помощника снаряженную кассету.

Метон пояснил:

— Перед съемкой пластинку покрывают раствором, и у гелиографа есть всего несколько минут, чтобы сделать снимок, пока пластина не высохнет. Потом изображение сразу нужно проявить и закрепить.

Алексиус уважительно покачал головой:

— Я вижу, ты полностью погрузился в процесс.

— А как иначе? Мы уже много чего перепробовали. Мне каждый раз приходится вникать в процесс, чтобы все делать быстро и эффективно. Без этого никуда. Вот, например, сначала лабораторию сделали этажом ниже, но при мокром процессе мастер не успевал обрабатывать снимки и готовить новые пластины. Пришлось перенести…

Алексиус с любопытством обошел кабину гелиографа кругом, провел пальцем по дощатой стене.

— Мне кажется, в проекте была немного иная конструкция… — он вопросительно посмотрел на Метона.

— Да, когда начали собирать, поняли, что кабина получается слишком тяжелой и громоздкой. Чуть изменили размер и переделали сдвигающий крышу механизм.

Алексиус одобрительно кивнул.

— А почему камера черная? — с интересом спросила Пандора.

— Чтобы не бликовала, — ответил Метон.

Они подошли к открытой двери и заглянули внутрь. У залитой солнцем стены камеры, на большом столе стояла вертикально закрепленная скрижаль, от которой к солнечным пластинам тянулись провода. У противоположной стены стояла гелиографический аппарат, возле которого суетился гелиограф.

Пандора с любопытством следила за его действиями, а Алексиус ей объяснял:

— Видишь, рядом со скрижалью закреплен листок, покрытый заштрихованными квадратиками? А рядом столбик. Столбик отбрасывает на листок тень. Гелиограф выбирает квадрат, чья штриховка наиболее близка к густоте тени, которую отбрасывает столбик. Под каждым квадратом подписано время выдержки в секундах. Гелиограф открывает аппарат и засекает время на песочных часах. Вот сейчас… — Алексус шагнул к столу и вытянул шею. — Ага. Сейчас выдержка пять секунд.