Артемисия прислушалась к его дыханию. Кажется, он еще не заснул…

— А ты был… ну… спал с женщинами? — решилась спросить она, преодолевая неловкость.

— Конечно, — возмущенно буркнул он, чувствуя, как краска приливает к лицу.

— И как это?

— Почему ты спрашиваешь?

— Не знаю…

Телемах поморщился. Дурацкий вопрос. Как на него ответить?

— Это приятно, — сказал он наконец.

— А целовался?

— Разумеется!

“Странная женская логика, — поразился он. — Как можно спать с женщиной и при этом не целоваться с ней?”

— А целоваться приятно?

— Приятно.

“Что за детские вопросы?” — скривился Телемах

— Я целовалась с Киниской, — призналась вдруг Артемисия. — Хотела понять, каково это. Но ничего не ощутила. Просто касаешься губами другого, и всё. Как-то это глупо.

Телемах задумался на секунду и вдруг с удивлением осознал, что Артемисия права. Он вспомнил, как ЭТО было у него… Иеродулы в храме Афродиты просто лежали, уставившись в потолок, и ждали, пока он закончит, целоваться с ними даже не приходило ему в голову. Да и им было не до поцелуев после долгой службы во славу богини. Жена булочника? Да, она торопливо скользнула своими губами по его губам, а потом чмокнула его в щеку. Но она так спешила, что времени на поцелуи не оставалось. И вообще, ее интересовало другое… Вот гетера. С ней было интереснее всего. Он целовался с ней, хотя вспоминалось всё очень смутно… Гетера прильнула к его губам, что-то жарко прошептала ему на ухо и опустилась на колени… По телу Телемаха прошла сладкая дрожь от вспыхнувшего воспоминания. О да! Он знает, какие бывают женские поцелуи!

— Спи давай! — проворчал Телемах, убрал ее руку со своего плеча и повернулся набок, спиной к Артемисии. Он ощутил, что и она отвернулась к стене. Наконец-то этот дурацкий допрос закончен.

Он лежал, прислушивась к уханью совы за стеной. Почему-то никак не удавалось уснуть.

— Поцелуй меня, — неожиданно прошептала Артемисия. — Я хочу почувствовать, как это…

Почему-то от этой наивной просьбы Телемаха бросило в жар. Он сел и посмотрел на нее, силясь разглядеть девушку в непроглядной темноте. Она продолжала неподвижно лежать спиной к нему, уткнувшись лицом в стену. Может, ему просто послышалось?

С трудом проглотив вставший в горле комок, Телемах положил руку ей на плечо. Она всё так же неподвижно лежала, свернувшись калачиком, не поворачивая к нему головы. И как ее поцеловать, если она отвернулась?

Неловко перегнувшись через ее плечо, он склонился над девушкой и коснулся губами ее щеки.

— Ты колючий! — возмущенно фыркнула она, зарываясь в подушку.

Телемах опешил. Никогда ему не понять женщин. Так нужно целовать или нет?!

Он вздохнул и коснулся ладонью ее лица, ощутив, как она прижимается щекой к его руке. Кажется, целовать всё же нужно…

Телемах опять склонился над ней, вдохнул запах ее волос, коснулся губами щеки… У него вдруг закружилась голова от какого-то сладостного предчувствия. Он решительно обхватил ладонями ее голову, повернул к себе и прильнул к губам Артемисии.

Прошла секунда, другая… Его губы плотно прижимались к ее губам, но больше ничего не происходило. Телемах вдруг понял, что он что-то делает не так. Наконец он оторвался от нее и сел.

Артемисия не шевелилась. Они молчали. Телемах испытал какую-то злость, смешанную с досадой. Все эти поцелуи — дурацкая трата времени! Девичья забава. Проку от них никакого.

— Я думала, что это по-другому… — призналась Артемисия и вздохнула.

Телемаху стало неловко. Словно он провалил ответственное поручение, не оправдал возложенных на него надежд. Может, попробовать еще раз?

Он опять склонился над девушкой, пытаясь понять, в чем же его ошибка. Может, губы слишком сухие? Он коснулся ее щеки, скользнул по тонкой шее, поцеловал вздернутый нос, дрожащие веки и наконец снова прильнул к ней. Неловко извернувшись, он чуть шире открыл свои губы, и его язык невольно скользнул по ее губам. Артемисия вздрогнула. Телемаха словно пронзило молнией. Так вот в чем дело! Ему и в голову не приходило, что при ЭТОМ нужно использовать язык!

Артемисия затрепетала. Из ее груди вырвался тяжелый вздох. Телемах продолжал целовать все сильнее и настойчивее, всё глубже проникая языком в глубину ее рта. У нее загрохотало в висках. Изнывающая пустота в животе заставила крепко сжать бедра. Она не выдержала и оттолкнула его.

Грудь девушки тяжело вздымалась. Она не могла отдышаться. Слова застряли в горле. Ей вдруг стало не по себе от осознания того, что могло произойти.

— Не делай так больше! — с трудом выдохнула Артемисия, закрыв лицо ладонями.

Она съежилась, прижала колени к животу и зажмурилась,

Телемах отодвинулся от нее и лег на спину, сунув руки под голову. Он неподвижно лежал, прислушиваясь к бешеным ударам своего сердца.

— Знаешь… — хрипло прошептал он неожиданно для самого себя. — ТАК я еще ни с кем не целовался. Никогда…

В ответ он услышал лишь тяжелый судорожный вздох.

Повернувшись набок, он закрыл глаза и постарался уснуть.

1

Эрасинид третий раз перечитывал последнее донесение с Херсонеса. Он никак не мог взять в толк, как это стало возможным. Один из лучших капитанов Византийского флота не подчинился приказу! Более того, ввязался в какую-то авантюру! Великие боги! Что происходит с людьми? Очень не хотелось сообщать об этом стратегу, но другого выхода не было.

Адмирал подошел к тактической карте и отыскал Танаис, затем нашел Ро. Четыреста стадий! Это безумие! Он присмотрелся внимательнее. Кажется, там все-таки есть пара небольших речек. Может, все-таки удастся часть пути преодолеть по ним? Хотя нет, стоп! О чем он вообще думает? Нужно срочно отправить приказ остановить эту самоубийственную авантюру! Или всё же сначала доложить стратегу?

— Хайре!

Эрасинид обернулся и обнаружил стоящего за спиной Евкрата. Начальник византийских шпионов всегда подкрадывался незаметно, впрочем, как и его подчиненные.

Адмирал кивнул:

— Да хранят тебя боги!

— Как дела на флоте?

— Всё хорошо.

Евкрат заинтересованно покосился на листок с донесением, который Эрасинид продолжал держать в руке.

— Плохие новости?

Адмирал неопределенно развел руками:

— Сам не могу понять.

— Расскажи, уважаемый. Может, я смогу помочь?

— Один капитан проявляет чрезмерное рвение.

— И каким же образом?

— Его послали с простым заданием — переправить боевой отряд в Колхиду. А он раньше срока вскрыл секретный приказ и самовольно принял решение переправить корабль на Каспий.

— Что? — изумился Евкрат. — Разве это возможно?

— Вот и узнаем, — невесело усмехнулся адмирал.

— Но как?

— В этом месте… — Эрасинид провел пальцем по карте, — Ро от Танаиса отделяют четыре сотни стадий.

— Протащить боевую триеру четыреста стадий по дремучим лесам?!

— Посейдон свидетель, Алкон, конечно, обезумел, но не до такой степени. Он хочет оставить триеру в устье Танаиса и с командой транитов реквизировать судно поменьше, где-нибудь среди наших поселений в Тавриде. Точнее… — Эрасинид покосился на календарь. — Думаю, он уже там. У него слова не расходятся с делом.

— А боевой отряд? Это тот, который отправлен выручать девчонку?

— Да. Спартанцы прошли Колхиду и движутся к берегу Каспия.

Евкрат склонился над картой и одобрительно кивнул.

— В этом есть своя логика. Если у отряда на Каспии будет такая поддержка, шансы на успех миссии многократно возрастут.

— Не знаю… — пожал плечами адмирал. — Может, и возрастут, но они действуют вопреки приказу.

— Но сама идея хороша! — восхитился Евкрат. — На совещании нам подобное даже в голову не пришло! Если твой капитан сможет пройти этим путем… — у Евкрата загорелись глаза.

В зале совещаний появилась супруга стратега. Евкрат осекся и почтительно поклонился. Эрасинид также опустил голову.