— И ты решил своим примером изменить расстановку сил? — проницательно замечает Мэй.
— Можно и так сказать. Просто я мог… Могу сделать хоть что-то, понимаешь? Не оглядываясь на то, какой расы или социального статуса человек передо мной, — Масамунэ очень хочется, чтобы Мэй поняла. Кажется, она понимает, потому что кивает с той же мягкой улыбкой. — Скажешь, что я безнадежен?
— Скажу, что ты романтик, и это вовсе не плохо, — она дарит ему понимающую улыбку, — превосходно, когда есть четкая цель. Это помогает не сбиться с пути.
— Что помогает не сбиться тебе? — она уже демонстрировала, что не так проста и поверхностна, как можно предположить.
— Искусство. Танцы. Я следую за своей звездой с четырех лет и пока ни разу не сбилась. Поэтому мне и нужно время днем — я тренируюсь.
***
После ужина Масамунэ предлагает прогуляться, и Мэй, к его удовольствию, соглашается. Она берет его под руку, хотя явно не нуждается в поддержке, настолько легко ступает, несмотря на узкое платье и высокие каблуки.
Идущие навстречу мужчины непроизвольно поворачивают голову ей вслед, и Мэй благосклонно улыбается каждому знаку внимания.
— Наверное, ты уже привыкла, что перед тобой готовы расстилать красную дорожку? — спрашивает Масамунэ, и Мэй звонко смеется.
— Я стриптизерша, Масамунэ, — она крепче сжимает пальцы на его локте, — делать так, чтобы мужчины смотрели только на меня — моя работа. Женщины, впрочем, тоже: я лояльна ко многим вещам.
— И тебе совсем не страшно от такого… Повышенного внимания?
— А чего мне бояться? — Мэй пожимает плечами, — я иду под руку с бравым офицером полиции, а в клубе есть Граут. Несколько раз мне приходилось просить его о помощи; поверь, он действует очень эффективно. Хотя его методы наверняка не придутся тебе по нраву.
Слова Мэй настолько похожи на слова Такао, что это больно режет по ушам.
— Как насчет методов Кассия Флавия? — наугад бросает он, раздраженный воспоминанием о недавнем споре.
— Считаю ли я их эффективными? Да. — Мэй останавливается и заглядывает Масамунэ в глаза, — считаю ли я их зачастую излишними? Тоже да. Ответ на какой вопрос интересует тебя больше, офицер Араи?
— Почему ты работаешь на Флавия? — вопрос вырывается раньше, чем Масамунэ успевает себя остановить, — Я допускаю, что ты не знала о том, кто он такой. Но когда узнала — почему не ушла?
— Потому что у меня другие цели, — Мэй на секунду с силой зажмуривается, но тут же вновь открывает глаза, — а еще потому что уйти от Флавия не так просто, как это звучит в тенистом парке после прекрасного ужина.
Они продолжают неторопливо шагать, рука Мэй остается такой же расслабленной на локте Масамунэ, но он чувствует, как между ними очень быстро растет невидимая ледяная стена, появление которой он сам же и спровоцировал. Дурак.
— Прости меня, Мэй, — просит он, — когда я приглашал тебя поужинать, я вовсе не рассчитывал на твою откровенность в подобных вопросах. Иногда мне трудно переключиться с рабочего на личное. Я сожалею.
— Не стоит, — Мэй смягчается, — я не сказала ничего, о чем могу пожалеть.
Умная и осторожная, умело пользующаяся своей красотой. Масамунэ чувствует, как мельчайшими, продуманными или нет, действиями, Мэй привязывает его к себе невидимыми путами, оплетая, как лисица-кицунэ магией.
Они доходят до края парка. По пути Мэй делится наблюдениями за прохожими, рассказывает о прекрасной книге про русский балет и никак, ни одним словом не упоминает свою или его работу. Наверняка она что-то знает про Флавия, но сейчас Масамунэ совсем не хочется об этом думать, и он с усилием прогоняет из головы даже обрывки мыслей о деле.
Прощаясь и собираясь махнуть рукой, чтобы вызвать такси, Мэй делает шаг к Масамунэ и оказывается вдруг очень близко. Так близко, что он может рассмотреть янтарные крапинки в ее темных глазах.
— Это был удивительный вечер, Масамунэ, — она произносит его имя выверенно-правильно, с придыханием, и от одного только звучания он чувствует, как по коже разбегаются мурашки, — я редко позволяю себе подобные выходы, и это делает нашу встречу еще ценнее. Спасибо.
Масамунэ очень хочет наклониться к ней и поцеловать на прощание, но не решается. Настолько яркая, настолько чувственная и притягательная, что она подумает, если он сделает этот шаг? Что очередной мужчина упал к ее ногам?
Мэй замечает его колебания, негромко вздыхает и сжимает пальцы на воротнике его рубашки, заставляя наклониться.
— Иногда лучше не думать, а сразу действовать, офицер, — шепчет она прямо в его губы, прежде чем прижаться к ним в поцелуе.
Вторгаясь языком в ее жаркий рот буквально минутой позже, Масамунэ готов послать к чертям все свои принципы и нормы приличия, вызвать такси для них двоих и увезти Мэй к себе домой, чтобы продолжить этот вечер в более приватной обстановке. Но тогда утром он не сможет смотреть в ее красивое лицо без чувства стыда, поэтому Масамунэ нехотя отстраняется и замечает короткую вспышку сожаления в ее глазах.
— Благородный самурай до самого конца, — она усмехается припухшими губами, и теперь Масамунэ требуется гораздо больше усилий, чтобы сдержаться.
Такси останавливается рядом с ними почти мгновенно, и Мэй лукаво улыбается на прощание.
— Спасибо за волшебный вечер, Мэй, — говорит Масамунэ, открывая перед ней дверь такси, — я очень надеюсь, что нам удастся его повторить.
— Без сомнения. Номер телефона у тебя есть.
***
Такао задумчиво смотрит на Азуми. Уже поздний вечер, и Мэй сегодня выступает — Такао звонил в клуб и узнавал. Дернуть ее в рабочую смену было бы забавно просто ради того, чтобы посмотреть на гнев в ее глазах, но Такао решает не рисковать — он явно не так важен, как танцы. По крайней мере, пока.
Зато Азуми бросает короткое “жди” и приезжает буквально через пятнадцать минут, что, несомненно, очень удобно. Живой интерес к ней Такао перестал испытывать примерно через неделю после знакомства, которое состоялось больше пяти лет назад, но Азуми верная и услужливая, и этим нельзя не пользоваться время от времени.
Она одета в короткое платье, и некстати возникает мысль, что на Мэй, с ее-то ногами, это платье смотрелось бы намного лучше.
— Раздевайся, — бросает Такао, и Азуми с готовностью расстегивает молнию.
Такая покорность навевает скуку, но Азуми отлично сложена и хороша собой, этого вполне достаточно, чтобы завестись.
Такао проверяет ее пальцами — уже влажная, и разворачивает спиной к себе. Азуми прогибается и трется ягодицами о ткань его штанов. Хмыкнув, Такао достает презерватив и расстегивает ширинку.
Двигаясь в ней, Такао думает о том, что нужно съездить на склад и проверить последнюю поставку из Мексики — в Тихуане у него давно работает надежный человек, но и его могли обмануть; латиносов лучше проверять дважды, а то и трижды. Или можно отправить Кадзу, он все равно в курсе всех дел.
Азуми постанывает, но это не отвлекает от размышлений. Если грузовики уже приехали, то ребята начнут фасовать рано утром, значит ехать нужно сегодня ночью.
Такао ускоряет движения и кончает с рваным выдохом.
— Но я не успела, — Азуми хмурится, обернувшись через плечо.
— Прости, милая, помоги себе сама, — Такао застегивает штаны и идет выбросить презерватив.
— Ты мудак, Такао Наито, — шипит Азуми, но Такао ее уже не слушает, набирая номер Кадзу.
— Ты рядом? Нужно съездить в Альта-Монте. Прямо сейчас, вдвоем, — он накидывает куртку и оборачивается к Азуми, — когда закончишь, вызови себе такси.
Азуми швыряет в него свою туфлю, от которой Такао успешно уворачивается; он захлопывает дверь и спускается на улицу.
========== Глава 10 ==========
***
Кассий выдыхает струю дыма и прижимает пальцы к виску. Он совсем сдал в последнее время, и Рикс размышляет, как бы уговорить его обследоваться. Старик всегда был раздражительным, но сейчас к этому добавилась и рассеянность.
Подчиненные этого пока не замечают, но чего будет стоить их верность, если они почуют слабину в своем крестном отце? Рикс и сам хорош, конечно, следил вполглаза за всеми и вовремя вычищал недовольных, но пропустил личное — не озаботился тем, чтобы обратить внимание, кого таскает в дом Августа. Тот мальчишка, молоденький индус, не вызывал никаких подозрений, но ниточки ведут от него к японцам, а значит, к Такао Наито. Вопрос нужно решать быстро, а Рикс не может найти подходящие слова, чтобы сказать Кассию о том, что крыса забралась дальше, чем можно было ожидать.
