Рикс просматривает бумаги и чувствует, как от затылка вниз по спине сбегает холодок. Перед глазами мелькают колонки цифр, которых вообще не должно быть на бумаге. Все их перевозки, все партии мексиканского кокаина, который поставлял Монте-Флорес… Рикс пытается представить, что будет с Кассием, когда он об этом узнает, и не может. Старика хватит удар.

— Что с тобой? — в кабинет заглядывает Хотч и хмурится, заметив его выражение лица, — все в порядке? Ты побледнел. Давление упало?

Рикс медленно поднимает на него глаза.

— Чья это сумка, Хотч? — он указывает на портфель, из которого и вытащил бумаги.

— Эта? Понятия не имею, — Хотч демонстративно закатывает глаза, — хочешь приобрести такую же? Понравился дизайн? По вопросам моды лучше обращаться к…

— Хотч, соберись, — с нажимом повторяет Рикс, — чья это сумка?

— Да не знаю я! — Хотч наконец-то становится серьезнее, — но правда, спроси у Августы, она такие вещи отлично замечает.

Рикс невольно морщится. Связываться со старшей дочерью Кассия у него нет ни малейшего желания. Она относилась к нему, как к грязи под ногтями, когда он только появился в семье, а уж когда Кассий стал отмечать его заслуги и приблизил к себе, и вовсе сменила презрение на ненависть. В какой-то степени Риксу ее даже жаль — Августа никогда не признается, но наверняка и сама рассчитывала занять место отца, когда стало понятно, что Лабель максимально далек от дел семьи и вопросов бизнеса. Кассий оказался жутким консерватором, уверенным, что наследовать ему должен именно сын, которого он и обрел в лице Рикса. Августа осталась не у дел и с того момента не упускает случая насолить ему.

Но сейчас информация важнее, чем их личные взаимоотношения, поэтому Рикс сжимает зубы и выходит из кабинета, подхватив портфель и оставляя позади недоумевающего Хотча.

Августа выглядит прекрасно, как и всегда. Но ее красота и лоск — это блестящая шкурка ядовитой змеи, которая сияет под солнечными лучами и отвлекает внимание от острых клыков. Рикс показательно стучится в приоткрытую дверь, прежде чем зайти внутрь.

— Привет, красавица, мне нужна твоя помощь.

— Да неужели! — Августа патетично вскидывает руки, — сам золотой мальчик снизошел до меня, простой смертной…

Рикс морщится. Наигранность портит всю ее привлекательность, которую станет отрицать разве что мертвый.

— Достаточно, — Рикс бесцеремонно прерывает ее, — это правда важно, Августа. Скажи, ты знаешь, чья это сумка?

Августа несколько секунд рассматривает вещь в его руках, после чего откидывается обратно на подушки.

— Допустим, знаю. Вопрос в том, зачем это знать тебе?

Рикс чувствует, что начинает закипать, несмотря на все усилия. До в хлам обдолбанного Лабеля достучаться проще, чем до этой гадюки.

— Хочу вернуть ее владельцу. Так и будешь выебываться, или мы сможем разобраться без того, чтобы беспокоить отца? — это удар ниже пояса, и Рикс об этом знает. Августа ожидаемо белеет от ярости и шипит в ответ, усиливая сходство со змеей.

— Думаешь, я не вижу тебя насквозь, выродок? — она повышает голос, не заботясь о том, что их могут услышать, — отец тебе доверяет больше, чем родным детям, но я знаю, что внутри тебя — гниль!

Рикс в пару широких шагов приближается к ней и хватает ее за горло. В нос ударяет стойкий запах алкоголя.

— Опять накачалась? Ждешь папочкиного одобрения, а сама бухаешь? — шипит он ей в лицо, — о, он точно оценит, что дочь идет по той же дорожке, что и младший сын.

— Пошел нахуй, — Августа не может сдержать злые слезы, — что ты понимаешь?

— Я понимаю, что одобрение нужно заслужить поступками и верностью, Августа Флавий. Ты позоришь свою фамилию, маленькая стерва. Еще раз спрашиваю, чья это сумка? — Рикс отпускает ее, не в силах больше дышать перегаром, и делает шаг назад.

— Того мальчишки из отцовской дрочильни, — она яростно вытирает слезы, размазывая тушь по щекам, — я вызывала его сюда, чтобы он станцевал для меня.

— Умойся и вспомни, чью фамилию носишь, — просит Рикс, и Августа показывает ему в ответ средний палец.

В своей комнате Рикс снова вытаскивает бумаги из портфеля. Просматривать их заново смысла нет, но нужно стереть отпечатки. Того танцора Рикс помнит, ничего особенного, он даже не успел поработать толком. Но Рикс знает и то, чего не знает Августа: парнишку убили, и его делом безуспешно занимаются вот уже которую неделю. Он не мог добыть такие документы, побывав в доме Флавиев всего раз. Или мог?.. Августа не врет, ее ложь Рикс давно научился отличать; значит, сумка и правда принадлежит пацану. Но сложил ли он документы? Или их подбросили позже? Крысу вычислили после ее смерти, но что если крыса была не одна? Рикс зажмуривается, чувствуя, как начинает болеть голова.

***

Когда заканчивается ночь, сил Сатоши хватает только на то, чтобы стереть грим енота, и в такси он садится, даже не отстегнув полосатый хвост. Смена вышла более чем удачной — меньше полтинника в его штаны сегодня не попадало. Такси в шесть утра приезжает буквально через две минуты, и Сатоши падает на заднее сиденье, даже не удосужившись отпустить привычную шутку водителю. Впрочем, кажется, конкретно этот парнишка везет его не в первый раз, поэтому лишь понимающе ухмыляется и спрашивает адрес.

— Домой, братишка, домой, — выдыхает Сатоши и прикрывает глаза, все же назвав дом и улицу.

Дом, как и всегда, встречает шумом воды в ванной и запахом свежесваренного кофе. Сатоши счастливо улыбается, вдыхая родные запахи.

— Это ты, милый? — кричит Хонг из дальней части дома.

— Нет, это грабитель, пришел за самой большой ценностью в этом штате! — отзывается Сатоши, расстегивая ремень штанов и стягивая майку.

— Ты придурок, я скоро выйду, — Сатоши не может перестать улыбаться, пока слушает их стандартный пароль-отзыв.

Он ныряет в мягкий халат и идет на кухню, чтобы включить духовку — Хонг обожает круассаны с кофе, а в их морозилке как раз валяется только-только открытая пачка с полуфабрикатами.

Сатоши садится за стол и опускает голову на руки. Ночь выдалась более тяжелой, чем обычно, как, впрочем, и всегда, когда не выступает их лисичка. Тори справилась более чем достойно, но без Мэй все равно труднее — у той есть целая армия личных поклонников, которые не раз и не два обеспечивали им отличные сборы за ночь.

Когда на плечо ложится теплая, слегка влажная после душа рука, Сатоши понимает, что задремал прямо за столом.

— Доброе утро, будущая гроза всех судов, — бормочет Сатоши, протирая глаза.

— Почему сразу не пошел спать? — Хонг хмурится, но Сатоши видит в его глазах искреннее беспокойство, и за это, кажется, любит его еще сильнее.

— Не стал мыться в клубе, очень хотел домой, — честно признается он и тянется, чтобы украсть первый утренний поцелуй.

В таком режиме они существуют вот уже три года, за исключением редких совместных выходных. Сатоши работает ночью, Хонг учится днем, видятся они чаще всего лишь по утрам. Утешает только то, что это — не навсегда. У них есть цель, и ради этой цели можно на какое-то время отложить уютные совместные вечера в обнимку друг с другом, отличным сериалом и пиццей от “папы Педро”.

Хонг быстро отпивает, обжигаясь, горячий кофе и тянет Сатоши к себе.

— Пойдем, мой маленький енот, — усмехается он, — будем тебя отмывать.

В ванной Хонг включает горячую воду и закрыв слив, стягивает с Сатоши халат.

— Позволь о тебе позаботиться, — негромко говорит он, помогая Сатоши опуститься в воду.

Хонга видно плохо из-за клубов пара, а еще из-за того, что у Сатоши слипаются глаза.

По поверхности воды тут же расползаются потеки серой и черной краски, смыть которую сил уже не было. Сатоши откидывает голову на край ванны и блаженно выдыхает.

— Расскажешь, как прошла смена? — спрашивает Хонг, опуская руки на его плечи.

— Скучно, — бормочет Сатоши, чувствуя, как мышцы расслабляются в горячей воде, — меня даже никто не облапал. Тори танцевала без наркоты и нервничала, но, думаю, справится.