— Ну я и идиот, — из него вырвался тихий нервный смех, — фу-ух. Чем я занимаюсь, господи.
Внезапно прямо над головой появилась мужская рука, слепо шарящая за баром и вцепившаяся в первое же попавшееся горлышко бутылки с чем-то горячительным. Рикс, затаивший дыхание, руку не признал, но за запястье схватил, пресекая воровство.
— Эй!
Голос тоже незнакомый; его обладатель перегнулся через стойку и тут же дёрнулся назад, когда Рикс поднялся на ноги.
— Ой, — парень усмехнулся, смерив выросшую из ниоткуда помеху, — не одному мне неуютно в этом гигантском доме. Я Хотч.
Выпустив всё же его руку, которая уже не собиралась забирать бутылку и отпустила её, Рикс протянул вторую ладонь для приветственного рукопожатия.
— Рикс.
— А-а, помощник Афия, да? Слыхал-слыхал, — что именно он слыхал, Рикс решил не уточнять.
— А ты фотограф?
— Ты это по камере на моей шее понял? — нежно погладив фотоаппарат, Хотч упёрся локтем на барную стойку, поднял камеру на уровень своего лица во второй руке, смотря прямо в объектив, и наигранно вздохнул. — Разрешит ли нам помощник свадебного распорядителя закинуться стопкой дорогого коньяка для рывка?
Развернув камеру объективом к Риксу, он заговорил высоким голосом:
— Разреши, пожалуйста, иначе не будет ни одной нормальной фотографии!
Рикс поморгал, переводя удивлённый взгляд с «говорящего» фотоаппарата на Хотча и обратно.
— Э-э, но… а как же… этика там какая-нибудь? Разве можно пить на работе?
— Дорогой мой Рикс, — Хотч легко обогнул бар и панибратски закинул левую руку на плечи своему новому другу, проводя правой ладонью перед лицом, будто рисовал радугу, — иногда — просто необходимо.
— Да? В каких это случаях?
— Когда разбито мужское сердце, — ещё один горестный вздох, его рука соскользнула с чужих плеч. — Ну что, всего одна стопочка? Пока ещё особо нет гостей?
Сложив ладони вместе перед собой, Хотч умоляюще взглянул на оторопевшего Рикса. В нормальной ситуации он бы, конечно, ничего подобного не допустил, но… но ведь ему надо испортить свадьбу, и если фотограф хочет напиться, то это только его решение и его ответственность, разве нет? Сомневающийся взгляд, скошенный на бутылку коньяка, не остался незамеченным, Хотч расплылся в хитрой улыбке:
— Я знал, что мы найдём общий язык.
Загребущие ручки уже отвинчивали крышку, когда Рикс предпринял жалкую попытку остановить их:
— Там же утро невесты…
— А, — Хотч небрежно отмахнулся, — Сторция справится. Сторция у-умница.
Последнее слово прозвучало с оттенком неприязни, и Рикс подумал, что вероятно именно она и причина «разбитого мужского сердца», но слушать о чьём-то расставании не планировал — своего достаточно. В нос ударил яркий запах алкоголя: Хотч помотал перед его лицом стаканом, вовсе не подходящим для коньяка.
— Пить одному — это алкоголизм. М-м?
— Нет, — Рикс решительно отодвинул от себя предложенное, нервно сглотнул, потому что нервы его были на пределе, и расслабиться хотелось. Ой как хотелось.
Словно почувствовав сомнение, Хотч не спешил сдаваться:
— Уверен? Выглядишь напряжённым, да и вообще…
— Ладно, давай, — не желая слышать ни слова про себя, Рикс выхватил стакан и сделал глоток, тут же ощутил разливающееся по телу тепло.
Хотч не отставал, тоже пригубил коньяк и счастливо глубоко вздохнул.
— Шика-арно.
Моментальное сожаление застучало в висках, и Рикс поморщился, брякнул стаканом о стойку, отодвигая коньяк подальше.
— Ладно, я пойду.
— Ага. Ещё увидимся, — Хотч проводил его ленивым взглядом вплоть до выхода из ресторана и подлил себе щедрой рукой ещё, так как следить за «одной стопкой» было больше некому, а сердце, бессердечная сука, фантомно болело.
Слабая доза алкоголя умудрилась всколыхнуть в Риксе и стыд за всё содеянное, и тревогу из-за потенциального разоблачения; он уже не чувствовал себя уверенным в своих действиях и остановился у дверей во двор, разглядывая стройно выстроенные стулья в белых чехлах перед свадебной аркой с лампочками и бахромой, как хотела Присцилла. Выглядело ужасно, Рикс даже не знал, как это можно испортить ещё больше. Из разбитого состояния вывел писк пришедшего уведомления:
«Первый этаж, гостевая комната в левом крыле. Зайдёшь? :)»
Вспыхнув от непрошеного смущения, Рикс чуть не выронил телефон. От него наверняка несло алкоголем, надо было хоть что-то съесть, поэтому перед посещением жениха он заглянул на приветственный фуршет, удобно расположенный рядом с выходом во двор, и стащил оттуда парочку мясных канапе на шпажках. Одну было решено презентовать Лабелю, мало ли, голодный приехал.
В выделенной гостевой комнате жених оказался в одиночестве, чему Рикс мысленно порадовался, и лежал на кровати, задрав руки вверх, чтобы удобнее было листать соцсети. Лабель не спешил переодеваться — костюм, занесённый, скорее всего, Афием накануне, лежал в чехле нетронутый на кресле, у ножек которого также стояли ботинки — и Рикс заметил, что на нём та же серая шёлковая рубашка, что и в день знакомства, шедшая ему, казалось, даже больше свадебного образа целиком.
При скрипе открывшейся двери он приподнялся на локтях и тепло улыбнулся, от чего Риксу почему-то тоже стало тепло. И сразу неловко от своей реакции.
— Привет, о, это мне?
— Привет, — Рикс закрыл за собой дверь и перевёл взгляд на сжатый в пальцах презент, на который Лабель смотрел, едва не истекая слюной. — А-а, да.
— Спасибо, — еда была уничтожена мгновенно, даже шпажка облизана, хотя не стоило — всё-таки деревянная.
Сунув руки в карманы брюк (в отличие от жениха некоторые уже сменили треники с толстовкой на костюм с выпускного), Рикс прислонился плечом к колонне кровати и не знал, что сказать, зато знал Лабель:
— Отлично выглядишь, кстати. И, — обведя пустой шпажкой круг в воздухе, он хмыкнул, — отличная работа. Я ожидал обычные лилии, но тигровые это даже жёстче.
— Жёстче? — брови Рикса поползли вверх.
— Присцилла считает, что белая тигровая лилия выглядит так, будто кто-то с туберкулезом чихнул на цветок. У неё всегда эти ассоциации. Что-нибудь говорила?
— Я… я не знаю, я и саму её не видел. Был занят.
— М-м, — грациозно поднявшись на ноги и поведя плечами, Лабель подошёл к туалетному столику, на который бросил шпажку. — Хотел бы увидеть её реакцию.
Рикс обернулся в его сторону. Он мучился и не смог смолчать:
— Я всё-таки не понимаю, зачем всё это? Свадьба ведь состоится, несмотря на… недочёты.
— Да, — просто ответил Лабель, подкрадываясь ближе. — Это называется брак по расчёту. И отсутствие какого-либо интереса друг к другу, порой граничащее с неприязнью. А ты что, так ничего и не понял?
— Не понял?
— Жёлтую прессу не читаешь?
Оторопев, Рикс не нашёлся с ответом, даже когда ладони, показавшиеся раскалёнными, легли на шею и большие пальцы мазнули по щекам, а в следующую секунду губы Лабеля накрыли собственные. От неожиданности он открыл рот, ответив тем самым на поцелуй и позволяя чужому языку скользнуть внутрь, и если бы Лабель открыл глаза, то увидел бы неподдельный шок в расширившихся до размера блюдцев перед собой.
Из-за чего переживать в первую очередь Рикс не знал, а вариантов была масса: первый поцелуй с парнем или в принципе поцелуй с таким, как Лабель или поцелуй с женихом перед его свадьбой, с которой Рикс, вообще-то, вызвался помочь другу. Мысли не собирались в кучу, слабые намерения прекратить забивались в угол пинком резко вспыхнувшего желания; руки сами осторожно легли на узкую талию, будто прося разрешения, от чего пальцы на шее сжались в нетерпении и его совсем повело от происходящего.
И он бы навсегда сохранил в памяти этот момент своей слабости, о котором и не расскажешь никому — не поверят — если бы не посторонний шум, а именно открывшаяся дверь. У Рикса кровь в жилах застыла при звуке знакомого голоса, инстинкт отпрянуть был задушен крепко державшими руками; Лабель лениво повернул голову с читаемой угрозой в глазах к свидетелю. Хотя никакой это был не свидетель, а ведущий:
