— Упс, кажись, дверью ошибся, — даже не обернувшись на Орвона, Рикс как перед собой видел его плотоядную ухмылку сразу после удивлённой вытянутой морды, поэтому сосредоточил взгляд на блестящих от их смешавшейся слюны губах Лабеля, всё ещё не до конца веря, что поцелуй был.

Потом отстранённо подумал о том, что Лабель испуганным не выглядел.

— С другой стороны закрой, — равнодушно произнесли призывно блестящие губы, а когда приказ был выполнен, Рикса снова утянули в поцелуй, но в этот раз сознание не спешило расслабляться, поэтому он вцепился в тонкие запястья, пытаясь отодрать — безуспешно.

Сквозь пелену доносилась коридорная возня, вскрики и ругань, и уже через пару секунд дверь снова отворилась, точнее отлетела, оставшись на месте лишь благодаря жалобно скрипнувшим петлям. Рикс вздрогнул, поняв, что Лабель отпустил его, открыл глаза, чтобы увидеть в проёме разъярённую Присциллу, выглядевшую, словно невеста восстала прямиком из Ада. Сжимая рукой в кружевной перчатке подол платья, она переводила пылающий гневом взгляд с жениха на будущий труп. За её спиной угадывались макушки Афия и Орвона, не отстающих от скандала.

— Что здесь происходит?!

— А что здесь происходит? — невинно уточнил Лабель, складывая руки на груди, и Рикс с ужасом понял, что немая сцена до вопроса, кажется, входила в его планы. — Прекрасное платье, решила всё-таки испортить первое впечатление?

Её образ полностью отличался от того, что был на ней в день примерки: видимо, Присцилла потребовала всё перекроить. От его насмешливых слов она сузила глаза и прикрыла второй рукой верх платья, будто что-то могла бы спрятать.

— Какая уже к чертям разница? Ты зато испортил мою свадьбу!

— Нашу, ты хотела сказать?

В уголках глаз небесного цвета собралась дождевая влага, пухлые губы дрогнули то ли от гнева, то ли от отчаяния.

— Урод, я ведь… я ведь… старалась! Тебе что, мало?!

Лабель перехватил обрушившиеся на его грудь сжатые кулачки и тряхнул Присциллу, заглядывая в злые глаза, склонился, негромко шипя:

— Старалась так, что трахаешься с организатором в день свадьбы? А что не у алтаря? — подняв голову, Лабель поймал растерянный взгляд Афия, стоявшего у двери, но явно желающего быть отсюда подальше, и хотел сказать что-то и ему, но Присцилла не отставала.

— А сам-то? Ничем не лучше! Заставить всё ебучими лилиями твоя идея?!

— Так это ты? — удивлённый голос Афия заставил Рикса выйти из оцепенения, когда он понял, что обращаются к нему; он отступил к окнам подальше от входа в комнату. — Ну конечно, Тори же…

— А ну свали! — Орвона и его длинный нос толкнули в сторону, в проёме показались знакомые Риксу люди, заставившие сделать ещё несколько шагов назад. — Это ты виноват! Зачем ты дал ему пить?!

Жёсткой рукой Сторции в центр комнаты чуть не полетел Хотч, но Афий перехватил его и закинул чужую руку себе на плечо, так как на своих двоих фотограф стоял едва ли. Лицо у организатора было совсем бледное при виде состояния людей, от которых зависела свадьба, хотя, состоится ли она вообще — вопрос, которым он боялся даже задаваться.

— Что это за хрен?!

— Мой помощник…

— Он мне ещё и камеру разбил!..

— Не могу поверить, что ты попросил любовника всё мне перепортить!

— Он не мой любовник!

— Я видела!

— Заткнись! Как насчёт твоего?!

— Вот это у меня поводов для шуток на банкете будет, — хихикал рядом Орвон, к которому ни у кого претензий не было.

Накал всеобщей взвинченности достиг апогея: Присцилла попыталась вновь вцепиться в Лабеля и порвать его, видимо, на куски, чтобы конкурсом для гостей стало собрать его обратно; Сторция, не выдержавшая убожества своего бывшего, угрожающе попёрла на Рикса, который, окончательно сдавшись стрессу, открыл окно и выпрыгнул на улицу. Первый этаж позволил почти безболезненно приземлиться в кусты прямиком в сыр, выкинутый им же накануне. Он вскочил на ноги, тут же сталкиваясь с взглядом огромных глаз официантки, обнаружившей пропажу пары подносов для фуршета. По правую руку стоял широкоплечий мужчина, как раз отчитывающий её за подобный произвол и непозволительный саботаж работы кейтеринга.

— Это не я, это он! — её вытянутый палец ткнул виновнику почти в грудь, мужик обернулся на него с выражением искреннего недоумения и Рикс признал в нём Гарса — менеджера кейтеринга, за спиной которого были пересолены все блюда.

— Ты?

— Он! — крикнула разъярённая Сторция, перевешиваясь из окна, будто хищница, почуявшая кровь.

Не вступая в разговор и не разбирая дороги, Рикс побежал. Куда бежать, представления не было, и он понёсся через весь задний двор, лавируя между пугающимися официантами и меланхоличными грузчиками, полными еды тележками, редкими недоумевающими гостями, безвкусными украшениями, фуршетом, столами, стульями, слыша, как в спину летят проклятья преследователей. Он то и дело оборачивался, выцепляя взглядом то трясущую кулаком Сторцию, то что-то кричащего Лабеля, то похожего на быка Гарса, то заламывающего руки Афия и припускал быстрее.

— Стой!

— Да стой же ты!

Сердце колотилось в горле, мешая дышать; Рикс сдался в плен адреналину, позволил тому захватить его разум, сам не смог бы себе объяснить, зачем решил убежать, если это изначально было глупой идеей. Он просто устал, этот месяц доконал его, обострение болезни Дареи доконало его, что-то кому-то портить доконало его, поддаваться на манипуляции зажравшихся богачей доконало его, — хотелось скрыться.

— Обрыв!

— РИКС, ОБРЫВ!

С трудом разбирая вопли сквозь шум в ушах, Рикс ещё раз обернулся на своих мучителей — они все махали руками и на что-то показывали, но на скорости он не успел осознать жесты, посмотрел вновь вперёд и, поняв слишком поздно, успел только сделать резкий вдох.

От столкновения из головы разом выбило все мысли, а тело загорелось огнём. Шок не позволял ощутить боль, вообще ничего не ощущалось — только то, как остановилось время. Наконец-то.

«Наверное, я умер», — пронеслось в сознании, но сильный порыв ветра ударил в лицо, заставляя почувствовать себя живым, и Рикс медленно разлепил веки, закашлялся, тут же морщась из-за стойкого сладкого запаха, окутавшего его со всех сторон. Поднёс к лицу плохо слушающуюся руку и коснулся щеки, измазанной чем-то вязким и липким.

Солнце скрылось за чей-то головой, Рикс перевёл мутный взгляд, пытаясь распознать лицо.

— Ну вот, а я хотел его попробовать, — усмехнулся Лабель и протянул ладонь, чтобы помочь подняться; Рикс, всё ещё дезориентированный, уставился на неё, как на выставленное против него оружие. — Давай же. Ты не сможешь лежать в груде торта весь день.

— Я что, в торт упал? — тупо повторил Рикс, встречаясь взглядами с Лабелем, который едва сдержал насмешливую улыбку.

— А ты думал куда? В пропасть? Технически ты его собой сбил.

Взявшись за его руку своей (специально не вытер от крема, чтобы измазать и чистюлю Лабеля), Рикс с кряхтением смог встать и обернулся на свой силуэт в размазанном об землю главном свадебном десерте. Всё-таки красный бархат. Стоявшие рядом сотрудники кондитерской Граута, перевозившие торт, выглядели как прокажённые и не знали, за что хвататься первым: за погнутую тележку с отвалившимся колёсиком или за ошмётки разлетевшегося бисквита.

— Я говорил, надо коробкой накрыть было, — пробубнил один.

— Это бы его не спасло, — с сожалением отметил второй.

— Что спасёт теперь нас…

— Только божий промысел. Давай, помоги поднять тележку.

Рикс, у которого в голове всё перемешалось и теперь не отличалось от каши на земле перед ним, растерянно шумно вздохнул, осмотрел собравшихся вокруг него, обеспокоенных его состоянием, но не забывших о своих претензиях. Среди них не было Присциллы, чьё длинное сияющее белизной платье не позволяло ей до церемонии выходить за пределы дома.

— Так… — начал Рикс предательски дрогнувшим голосом, когда его вдруг закрыл Лабель, смело встречающий взгляды всех остальных.