— А мне-то какое дело? — фыркнула бабка.

— Сейчас, старая вошь, — Ламберт шагнул вперед и наклонился к старухе. Та немедленно вжалась в лежанку. Девчонки пискнули в один голос. — Сейчас скажу, какое тебе дело. Либо ты немедленно скажешь, где Ния, либо я вытряхну твою жалкую душу их этого дряхлого тела.

— Пошел вон! — зашипела старуха. — Вон, выродок!

Ламберт шагнул ближе и она засопела, источая злобу и страх. Он ждал, уставившись на нее взглядом, который, он знал, выглядит в темноте впечатляюще. Как у всех ведьмаков.

— В сарае она, — выплюнула старуха, с ненавистью глядя на него, — мутант херов. Прочь отсюда, прочь, осквернитель очага.

Ламберт скривился, глядя на «очаг», сложенный на манер походного костра.

— Тут уже ни один осквернитель хуже не сделает, — процедил он, сплюнул на земляной пол и едва увернулся от брошенной в него мокрой тряпки. Даже думать не хотелось, в чем эта тряпка была вымочена, но запах шел отменный.

Ламберт выскользнул за дверь и прошел за хижину. Там, где обычно располагался полный сена сарай, прямо под открытым небом стояли четыре стены. На какой-то тоненькой подстилке лежала девушка, на вид ровесница Альды. Она тяжело дышала, изредка вздрагивая и замирая.

— Ния? — позвал Ламберт, наклонившись к ее лицу.

Веки девушки дрогнули, но не открылись. Он приподнял покрывало, под которым она лежала, и резко выдохнул — в нос ударил запах свежей крови, подол домотканого платья вымок и облепил ноги.

— Ния? — снова позвал Ламберт, осторожно тряхнув ее за плечо. Тащить куда-то, возможно, постороннюю девушку он не собирался, а старухе не доверял.

Она приоткрыла глаза, в зрачках блеснул лунный луч.

— Ты — Ния? — спросил он шепотом, чтобы не напугать ее.

Девушка приоткрыла пересохшие губы, но не издала ни звука. Ламберт стиснул зубы. Он хорошо относился к деревенским травницам и знахаркам, не раз искал у них помощи и чаще всего получал, но всегда находились вот такие — криворукие, губящие женщин бабки. Возможно, мало кто хотел браться за эту работу, Ламберт не интересовался этим вопросом, но не раз видел девушек, умерших от неаккуратно проведенной манипуляции. И если женщин, живущих в деревнях, понять было можно — на много миль вокруг не было больниц и хороших целителей, то Нию, живущую в городе, понять было сложно.

Он вспомнил, как Альда отказалась сказать об участии в побеге Нии. Что ж, должно быть, Ния боялась своей семьи еще сильнее, если предпочла полубезумную старуху опытному врачу. В памяти всплыла другая семья, давно почившая не без его помощи. Родись у него сестра, кто знает, что пришлось пережить бы ей. Ламберт ненавидел ухоженные домики кметов, за стенами которых калечили детей и жен, насиловали дочерей, изгалялись над слабыми. Весемир как-то сказал ему, что не все таковы, но он не верил. Он не видел других. Он помнил дом своего отца, такой же ухоженный, пока матери еще хватало сил приводить его в порядок, и не верил, что бывает по-другому. И жалость в глазах Весемира приводила его в бешенство. Он давно вышел из возраста, когда нуждался в ней.

Ламберт тряхнул головой, прогоняя непрошеные мысли, и наклонился ниже, стараясь уловить хоть один звук, увидеть малейшее движение.

— Я отнесу тебя домой, — сказал он. — Тебе нужна помощь.

Ния, Ламберт все же надеялся, что это она, слабо кивнула. Он снова завернул ее в дырявое покрывало и приподнял. Пальцы тут же заскользили по мокрой ткани, запах крови усилился. Стараясь не обращать на него внимания, Ламберт понес Нию к воротам. Он опасался идти быстро, чтобы не сделать ей хуже, но и медлить боялся, чтобы она не истекла кровью у него на руках. Несмотря на заявление глашатая, он сильно сомневался, что ему заплатят сто оренов за труп. Скорее всего, он окажется за решеткой вместе с незнакомым ведьмаком.

Стражник у ворот все так же спал, тихо посапывая.

— Эй, — Ламберт толкнул его плечом, едва не сбив с ног. Человек сонно заморгал, осматриваясь.

— Ты кто? — он подхватил алебарду и нахмурился, как ему, наверное, казалось, грозно.

— Девушка, пропавшая сегодня, — напомнил Ламберт. — Ей нужен хороший врач. А мне — сто оренов за ее доставку домой.

Стражник растерянно посмотрел на них, сморщился от отвращения. Ламберт не хотел знать, что он там увидел.

— Рин! — крикнул человек. — Замени!

Похоже, в отличие от стражника, Рин не спал. Он появился почти следом за зовом. Молча оглядел троицу и кивнул, вставая у ворот.

— Ее дом там, — стражник-провожатый махнул рукой.

— Ей нужен врач, — сквозь зубы повторил Ламберт. — Ты же видишь.

Стражник снова растерянно посмотрел на него и почти побежал вперед, указывая дорогу. Время снова будто замерло, отсчитывая мгновения с мучительной медлительностью. Ламберт чувствовал, как по рукам струится кровь, как стекает к локтям, мочит рубаху. Кровотечение было слишком сильным, чтобы Ния могла выжить. Страх перед отцом, скорее всего, будет стоить ей жизни.

Быстрые шаги стражника гулко раздавались в ночи, отражаясь от стен домов. Краем глаза Ламберт поглядывал по сторонам, запоминая путь. Он еще ни разу не был в больнице Элландера. Пару раз его заносило в храм Мелитэле, где травы стоили куда дешевле, чем на городском рынке, но к лекарям он не попадал. Пришла мысль, что храм мог стать выходом в сложившейся ситуации, но он находился слишком далеко для умирающей девушки.

Ее дыхание стало поверхностным, едва различимым. Ламберт ускорил шаг.

— Здесь, — стражник застыл перед дверями, выкрашенными белым. В свете луны они казались почти серебристыми.

Ламберт выжидающе взглянул на него, и стражник, будто опомнившись, громко постучал. Дверь открылась не сразу, но изнутри послышались торопливые шаги. На пороге появилась молодая женщина. Она быстрым взглядом окинула пришедших и тут же посторонилась.

— Что с ней? — ее грудной голос звучал умиротворяющее. Вероятно, истекающие кровью люди не были здесь чем-то удивительным.

Стражник вопросительно взглянул на Ламберта.

— От ребенка избавлялась, — хмуро сообщил тот. — Куда ее?

— Сюда, — женщина указала на широкий стол недалеко от дверей. — Ждите. — Она быстро скрылась в длинном коридоре, уходящем вглубь здания.

Ламберт осторожно опустил Нию на стол и взглянул на нее при свете лучин. Трепещущие тени углубили морщины страдания на ее лице, сделав похожей на старуху, обтянутую кожей. Она никак не отреагировала, почувствовав под собой стол, и Ламберт положил ладонь ей на шею, выслушивая слабый, едва различимый пульс. Ния еще жила.

Стражник бессмысленно топтался рядом.

— Может, сказать кому? — неуверенно предложил он.

— Отцу скажи, — Ламберт снова ощутил вспыхнувшую ярость. — Пусть поторопится, успеет полюбоваться на свои дела. — Он не услышал ответа, взглянул на замершего стражника и зло усмехнулся. — Иди, он же ее искал.

Стражник неуверенно взглянул на него и вышел на улицу. Ламберт остался ждать. Нужно было, чтобы ее осмотрел лекарь, который сможет позже подтвердить, что именно он принес ее сюда, и принес живую. А еще Ламберт не собирался уходить, пока не наступит рассвет и не будет оповещен городской совет — терять сотню оренов не хотелось.

Он оглянулся, ища какую-нибудь тряпицу, чтобы вытереть руки, но ничего не нашлось. Тогда Ламберт вытер их чистым краем покрывала, в которое раньше завернул Нию, и опустился на лавку у дальней стены. Пустое помещение было неприютным, в воздухе витал запах спирта, каких-то настоев. Ламберту очень хотелось увидеть отца Нии, хотелось запомнить его лицо и лицемерные слова сожаления, которые тот приберег для мертвой дочери. Он знал, что слова найдутся — самые правильные, полные отчаяния и лжи. Они всегда находились.

Ламберт ждал.

***— Полагаю, я обязан тебе?

Голос почти не нарушил утреннюю тишину пустой корчмы, удобно вплетясь в нее спокойной интонацией. Наконец-то. Ламберт поставил кружку на стол и обернулся. Ведьмак действительно был ему незнаком. Он был, похоже, старше Ламберта. Светлые волосы, едва заметная из-за своего цвета двухдневная щетина, чистое, без шрамов, лицо говорило о том, что ему везло в бою.