И все же сейчас он поступал глупее их всех вместе взятых, потому что незнакомый ведьмак был ему именно что незнаком. На такое был способен только Весемир, который бы точно вмешался при виде соратника. От этой мысли стало тошно. Должно быть, он тоже стареет, если обращает внимание на всех страждущих.

Их просто мало, поразила его простая по своей сути мысль. Так мало, что каждая жизнь на счету. Ламберт вдруг осознал, что в любом случае попытался бы спасти ведьмака. Не потому, что тот невиновен, или его самого поразил приступ добросердечия. А потому что это был ведьмак. Один из последних. Потому что был схвачен людьми, которых так ненавидел Ламберт. Потому что готовился стать жертвой из-за чужой глупости, человеческой, надо сказать.

Ламберт снова глубоко вздохнул. Он точно не расскажет про этот случай в Каэр Морхене, и про свои мысли — тоже. Залпом допив пиво, он со стуком поставил кружку на потрескавшийся стол.

— Могла бы и сама всем рассказать, за плату, — попробовал он минимизировать затраты уйти от решения.

— Ты что?! — Альда воззрилась на него с испугом. — Если узнают, что я в этом участвовала…

— А ты участвовала? — Ламберт приподнял бровь.

— Ну… — Альда замялась. — Да. Я помогала Нии выбраться из города.

— Да? Как? — ему могли пригодиться все подробности.

— Отвлекала стражника, пока она убегала, — смущенно сообщила Альда.

— Как меня в переулке? — ухмыльнулся Ламберт.

Альда обиженно взглянула на него и промолчала, а Ламберт вдруг вспомнил о сотне оренов, обещанных за Нию. На такую сумму легко можно купить коня.

— У тебя все? — бросил он.

— Все, — она быстро кивнула, собрала со стола посуду и собралась уходить.

— Где дом Нии? — окликнул ее Ламберт.

— На улице Ремесленников, за мастерской горшечника, — отозвалась Альда. — Увидишь, там большая вывеска с изображением козла.

— Козла? — удивился Ламберт. — Он скорняк что ли?

— Нет, — прыснула Альда. — Игрушки глиняные делает.

Она вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Ламберт погасил свечу и прислушался к звукам в корчме. Люди гуляли уже как-то вяло, гомон стихал. За окном наступила глубокая ночь, освещаемая только светом огромной белой луны. На полу комнаты лежала длинная светлая полоска. С ближайшей улицы доносились мерные шаги стражника.

Ламберт поморщился, вспомнив, что идти придется через ворота, где тоже стоят стражники. Если он потащит через них девчонку, его тут же задержат. Снова всколыхнулось раздражение. Ему следовало заплатить дочери корчмаря, чтобы она рассказала все своему отцу, а не бегать по городу в поисках взбалмошной бабы. Стражника она отвлекала! А ему кто поможет?

Поразмыслив, он понял, что осел только помешает. Придется справляться своими силами. Да и пронести девушку мимо стражника тоже вряд ли выйдет. Оставалось надеяться, что она хотя бы будет в сознании и сможет говорить. А еще он очень надеялся, что освобожденный ведьмак заплатит не только Альде, но и ему, потому что чем дольше он думал, тем жальче ему было потерянных десять оренов. А обещанная сотня была пока слишком эфемерна. Черт его дернул слушать эту шантажистку! Шел бы завтра дальше, без всяких приключений и спасений посторонних ведьмаков.

При мысли о пешем пути снова заныли ноги. Нет, все же не зря он взялся за это дело. В ближайшей деревне, даже если там и будет заказ, ему столько не заплатят. А здесь он получает сразу несколько выгодных исходов — живого должника и коня в перспективе. Ламберт прикрыл глаза и погрузился в полудрему, ожидая удобного часа.

***Тишина подкралась незаметно. Она проползла по корчме, разгоняя людей, усыпляя их в комнатах, забралась в конюшню, а потом накрыла своей сетью и корчмаря с семьей. Сонное бормотание, скрип кровати под ворочавшимся телом, едва слышный вздох. Ламберт открыл глаза ровно в тот момент, когда утих последний звук. Корчма спала.

Он бесшумно поднялся и застегнул перевязь, удовлетворенно ощутил привычную тяжесть оружия на спине. Бросил взгляд в окно и отказался от Кошки — луна прекрасно освещала улицы.

Вниз, во тьму зала, осторожно, чтобы не скрипнула ни одна половица. На улице его встретил легкий ветерок и незатихающие шаги стражника. Ламберт замер на миг, прислушиваясь. Никого. Только где-то вдали еще гуляли припозднившиеся посетители «Серебряной Лошади». Он не любил эту корчму, там вечер традиционно кончался поножовщиной, хотя с виду завсегдатаи выглядели куда приличнее, чем в «Синем Селезне».

Дождавшись, когда шаги стражника стихнут, Ламберт двинулся к южным воротам, держась ближе к стене, чтобы его не увидели случайные полуночники. Тенью он неслышно скользил по брусчатке, провожаемый лишь журчанием стоков и редким кошачьим вскриком. Город спал крепко.

Южный вход встретил его нависающей громадой башни. Распахнутые ворота, как и Северные не запиравшиеся даже на ночь, открывали непроглядную тьму за укромными стенами. В проеме виднелась неподвижная фигура стражника. Ламберт задумался, огляделся, ища возможности пройти незамеченным. Время замедлило ход. Стражник не шевелился, вызывая настороженные подозрения.

Ламберт подобрался ближе и услышал размеренное дыхание. Этого стражника не нужно было отвлекать — он спал, опершись о стену и прислонив алебарду рядом. Ламберт насмешливо скривил губы. Неудивительно, что двум девчонкам удалось так легко выбраться ночью из города. Будь городская стража внимательнее, никто не получил бы проблем. Он тихо пробрался мимо дремлющего и сразу свернул налево, как объясняла Альда.

Тропа вела между редкими разбросанными домиками, темными и тихими в ночную пору. Вся жизнь города концентрировалась внутри стен, и за их пределами мало кто селился – кметы собирались в близлежащих деревнях, у людей просто не было необходимости строить дома там, где их не защищали ни стража, ни община. Дворы молчали. Там не возился скот, не шуршала птица. Хозяйство на этих рассеянных пяточках было явно скудное.

Все дома походили друг на друга так, будто строились одним человеком — приземистые, без резьбы и даже простых украшений, которые обязательно помещались даже на бедных домах в деревне, с соломенными крышами, которые уже давно не менялись, с упавшими оградами. Ламберт оглядывал их, пытаясь понять, не пропустил ли избушку травницы.

Не пропустил. На отшибе, в окружении редких молодых деревьев, стояла совсем старая хижина, которая вот-вот грозила развалиться. У нее даже крыльца не осталось. Видимо, состоятельных клиентов у травницы не наблюдалось. Зато выбор Нии становился понятен — никто не стал бы искать ее здесь.

Ламберт остановился у двери и наклонил голову, прислушиваясь к звукам внутри. Вздох. Тяжелый, болезненный. Ворчание. Он различил двоих, как и предполагал. Сонный всхлип. Трое. Ламберт постучал негромко, но отчетливо, чтобы стук не приняли за случайный звук ночи. Старая, рассохшаяся дверь задребезжала. В избушке все стихло. Ламберт ждал, но никто не собирался открывать. Он постучал снова, сильнее, решив на третий раз просто войти. Вряд ли хлипкие доски окажут серьезное сопротивление. Тишина была единственным ответом.

Ламберт толкнул дверь и понял, что стучал зря — она не запиралась.

— Кто там? — хриплый, старческий голос донесся из дальнего угла.

— Ния здесь? — сразу приступил к делу Ламберт. Ему хотелось как можно скорее вернуться в корчму.

— А тебе что за дело до нее? — бабка не собиралась так просто отдавать девчонку. В ее голосе послышались требовательные нотки. — Ты кто таков?

— Ее ищет отец, — Ламберт почувствовал острую неприязнь к обитателям дома, подогреваемую вонью гнили и старости, но постарался не выдавать ее. Иногда старухи поднимали такой вой, что на него сбегалась вся деревня. Он, конечно, не думал, что в соседних домиках среагируют на крик, но проверять не хотел.

— Вот и пускай дальше ищет, — отрезала старуха. — А Ния сама придет, когда захочет. Так ему и передай.

— Из-за нее могут повесить невиновного, — Ламберт тщательно контролировал тон, стараясь не выдать бешенства. Он окинул взглядом комнату, но увидел лишь двух девчонок лет десяти.