— Ты серьезно? — недоверчиво взглянул на него Ламберт. — Собираешься мстить им за убийство Эмраса, если это сделали они? — Он просто не мог поверить в такую перемену. Еще вчера утром рядом с ним был лирически настроенный философ, а сейчас его место занял самый настоящий психованный Кот, готовый вырезать деревню. Ламберт надеялся, что ошибается.

— Посмотрим, — повторил Айден. Его эмоции напоминали серый вязкий туман, беспокойно колеблющийся и таящий под собой что-то неведомое, угрожающее. Но никакого четко выраженного чувства Ламберт не уловил.

— Как ты это делаешь? — недовольно спросил он. — Научился подавлять эмоции?

— Удобно, правда? — криво усмехнулся Айден. — А я думал, это умение никогда мне не пригодится. Все-таки Школа дала и много полезного.

— Это не честно, — проворчал Ламберт. — Я-то от тебя ничего не могу скрыть.

— Мир полон несправедливости. — Айден не смотрел на него. Чем ближе они подъезжали к заветной поляне, тем напряженнее он становился. Тем сильнее сгущался туман внутри него, наполняясь смятением, предвещающим бурю.

Солнце задело сверкающим краем верхушки высоких сосен. Следовало поторопиться, если они хотели найти место убийства до сумерек. Несмотря на особенности ведьмачьего зрения, неожиданные мелкие детали, важные для понимания произошедшего, вполне могли ускользнуть, украденные надвигающейся ночью.

Сосны стояли плотно, будто намеренно отделяя лощину от большой вытянутой прогалины. Айден остановился примерно в десяти ярдах, спешился и привязал лошадь к первому попавшемуся дереву. Ламберту оставалось только идти за ним.

— Есть представление, что мы ищем? — поинтересовался он, оглядываясь на поляне, покрытой ковром утоптанного вереска. Некогда пушистые лиловые соцветия были изломаны и беспомощно распростерлись на сосновых иглах. Либо здесь кто-то кругами разъезжал на коне, либо следы оставила далеко не пара всадников.

— Все, что угодно, — Айден шел по краю поляны, внимательно осматривая рыхлую кору сосен. Совсем как в той деревне, где они подцепили чертово заклятье. — Все, что поможет восстановить картину произошедшего.

— Тут словно табун проскакал, — заметил Ламберт, опускаясь на одно колено и внимательно рассматривая землю. Он провел рукой по немногим уцелевшим головкам вереска, выглядевшим как минимум жалко среди общего разорения, и приступил к поискам.

Это оказалось утомительным. Дюйм за дюймом он просматривал землю, скрывающуюся за лиловым покровом, перебирал случайные ветви, вглядывался в переплетение игл. Скоро в глазах уже рябило от мха, шишек и цветов. Занятие было нудным, раздражающим и на первый взгляд бессмысленным. Как можно искать неизвестно что? В любом заказе он примерно представлял, на что ориентироваться, где смотреть. Но движение вслепую вызывало уныние и усталость.

Следы. Он должен искать следы. Но кроме лошадиных копыт ничего не попадалось. На плотных иглах и цветах не могло остаться внятных следов. Ламберт потер затекшую шею, взглянул на темнеющее небо. Если они не успеют обследовать поляну до наступления темноты, придется заночевать здесь. Он бросил взгляд на Айдена и увидел, как тот сосредоточенно переходит от одних деревьев к другим, а иногда возвращается, чтобы что-то перепроверить. Судя по выражению лица, у него появилась какая-то мысль. Хотелось спросить какая, но Ламберт молчал. Айден вел себя в последнее время непривычно и лишний раз разговаривать не хотелось.

Ламберт попытался понять, зачем вообще поехал с ним. Зачем остался в корчме, дожидаясь просветления его рассудка, замутненного горем, алкоголем, и, как потом выяснилось, наркотиком. Казалось, так просто развернуться и уехать на поиски очередного чародея, оставить позади чужую безумную жажду мести, которую он ощущал каждое мгновение рядом с Айденом. Но что-то не пускало, что-то держало его, будто помимо психологической связи заклятие соединяло их и физически.

Ламберт мельком взглянул на Айдена и заметил, что тот аккуратно обходит невысокий холмик. Вздох едва удалось подавить. После услышанного казалось, что он сам был знаком с Эмрасом и потому частично разделял горечь Айдена. Он опасался того момента, когда их работа завершится, и настанет время взглянуть на могилу.

Нужно вернуться. Что-то привлекло его увлеченное раздумьями внимание. Ламберт еще раз прошелся по оставленному участку. Где-то здесь, серое, чуждое лесу пятно. Он осторожно вынул кусочек металла и стер с него налипшие иглы. Узкая прямоугольная полоска с гравировкой и двумя круглыми отверстиями под крепление. «Госпиталь Святого Вильмериуса».

— Кажется, что-то есть, — крикнул Ламберт.

— И у меня, — эхом отозвался Айден с другого конца поляны. — Смотри. — Он подождал, когда Ламберт приблизится, и указал на дерево. — Видишь?

В извилинах пятнистой сосновой коры сложно было разглядеть закономерность чего-то необычного. Потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, о чем говорит Айден. Узкая полоса, перерубающая плавный узор дерева, и два тонких отверстия по краям.

— Кинжал? — хмуро спросил Ламберт.

— Точно, — кивнул Айден. — Такие отметины еще на трех стволах. Метательный кинжал. На одном дереве след от меча, но там сложно будет что-либо выяснить. — Он достал свой кинжал, измерил расстояние между отверстиями и ширину лезвия. А потом вдруг принялся расковыривать древесную рану.

— Что ты делаешь? — полюбопытствовал Ламберт.

— Если повезет, можно кое-что найти. Лезвие было тонким… — Айден что-то поддел кинжалом, и на ладонь ему выпал крохотный серебристый кусочек. Обломок острия. — У хорошего кузнеца или алхимика можно будет попробовать что-нибудь выяснить. Или у чародея. Лучше чем ничего. А у тебя?

Ламберт показал металлический значок, и на губах Айдена появилась тонкая улыбка. Нехорошая улыбка. Это была надежная ниточка. Ламберт отдал ему пластину, которая вместе с обломком оказалась завернута в обрывок тряпицы. Айден спрятал находки к себе в карман и на мгновение замер. Ламберт ощутил пронзительную печаль, пробившуюся из-под туманного покрова. Айден лгал. Он не мог подавить эмоции. Не все.

Не сговариваясь, они оглянулись на одинокий холмик у подножия единственной по-настоящему старой сосны. Черным нарывом он возвышался над лиловым ковром. Иглы еще не успели его надежно укутать, а цветы не имели сил украсить. Он выглядел странным, уродливым шрамом искалеченной земли, который должен был со временем рассосаться. Айден стоял неподвижно, но Ламберт чувствовал, как мечется внутри него не находящая выхода тоска. Тоска, которую уже ничто не сможет заглушить. А он опять не знал, чем помочь. Он был хорошим мечником, но совсем никаким целителем.

Ламберт попытался представить себе того, кто лежал под черным дерном, но Айден никогда не описывал его. Он слышал о характере Эмраса, о его жизни, но не мог себе представить живого ведьмака. Для Ламберта он существовал только в Айдене. Понимание поразило своей прозрачностью и неожиданностью. Вот почему он не смог уехать. Эмрас был для него лишь частью Айдена, частью, которую кто-то уничтожил. Поэтому было так больно, поэтому его терзал страх. Страх потерять друга. И страх этот усиливался щемящей скорбью Айдена, нарастающей с каждой молчаливой минутой, отчаянной, удушающей.

— Пойдем, — услышал он тихий голос. — Здесь больше нечего делать.

Айден, не оборачиваясь, направился к лошадям. Повинуясь внезапному порыву, Ламберт схватил его за плечо. Сейчас жизненно важно было увидеть Айдена, которого он знал, почувствовать его рядом. Страх действовал быстрее рассудка. Коснуться скулы, заставить повернуться. Золотистый взгляд, жесткий блик… лишь отблеск закатного солнца? Сведенные в линию брови мучительно изломились, резкий выдох, дрожь ресниц. Ламберт жадно вглядывался в лицо Айдена, вслушивался в его чувства.

— Пожалуйста… — голос Айдена пресекся. Глоток воздуха. Ресницы снова дрогнули. Ламберт не двинулся. Айден опустил голову и прижался лбом к его плечу. Крепко, отчаянно. Ламберт слышал его напряженное, рваное дыхание и ждал. Наверное, можно было обнять его, но он не знал, какой будет реакция.