— Я смотрю, из вас сразу готовили наемных убийц, — нахмурился Ламберт. — В вашей Школе вообще рассказывали, для чего нужны ведьмаки?

— Ты абсолютно прав, — горько усмехнулся Айден и оглянулся вокруг. — Жаль, что не захватили вина.

Ламберт был с ним полностью согласен. С выпивкой такие темы проходили легче. Но он промолчал, ожидая продолжения.

— Я долго слушал увещевания Эмраса. Несколько раз пытался его убить. Один раз пробовал сбежать, но оказался слишком слаб. Эмрас пригрозил, что привяжет меня к кровати, и я затаился, выжидая момента поудобнее, — Айден рассказывал тихо, размеренно, будто сам себе. — Эмрас говорил много, но без особого толку. Надеялся донести до меня истину, которая была чужда мне. Но он не сдавался.

— А потом ты увидел… — вспомнил Ламберт.

— Услышал, — в голос Айдена снова вернулось тепло. — Услышал их разговоры. Другие. Я достаточно окреп, чтобы вернулось острое зрение и слух. Но реакции все еще оставались замедленными. Слишком долго я провел в постели, почти без движения. От скуки прислушивался к происходящему в доме и тогда начал понимать, что ошибся. Эмрас оказался не телохранителем Безарта, а его возлюбленным. У меня не было и шанса выполнить задание.

Айден усмехнулся чему-то. Ламберт молча ждал, неотрывно глядя на него. В вышине пронеслась на широких крыльях быстрая птица. Оборвавшийся писк мыши во тьме подсказал, что охотник настиг цель.

— Я слушал их разговоры каждый вечер, — тихий голос Айдена слился с дуновеним ветра. — И не мог понять, как люди могут стать настолько близки. Они были единым целым. Даже разногласия их не разделяли, всегда находилась точка соприкосновения. Тогда для меня это выглядело дико. Странно. Они делили все — расстройства, сомнения, счастье. И любовь. Последнее было не просто дико, это было… — Айден запнулся, подбирая слово, — невероятно.

— Почему? — Ламберт неожиданно для себя затаил дыхание. — Вроде, это считается нормальными человеческими чувствами.

— Ты не понимаешь, — Айден покачал головой. — Мы знали страсть, желание обладать, но здесь я увидел что-то другое. Замечал это неведомое чувство, упоминание которого в Школе вызывало смех, в лице Эмраса, в его глазах, в каждом жесте. Оно не покидало его даже когда Безарт находился далеко. Передо мной будто оживала сказка. Глупая, но невыразимо манящая.

Айден снова прикрыл глаза. Ламберт слушал, как его тепло перерождалось в забытый восторг, в сверкающую радость и сам невольно заражался ею.

— Тогда я и понял, что есть другие пути, — продолжил Айден. — Не только полные ненависти и смерти, боли и страха. Стал прислушиваться к словам Эмраса, и с каждым разом его речь уже не казалась чем-то странным. Я хотел с ним спорить, но не мог, потому что боялся разбить волшебную иллюзию.

— Все же иллюзию? — вырвалось у Ламберта, зачарованного необычными ощущениями, в которые так органично вплеталась чуть возвышенная речь собеседника.

— Так мне тогда казалось, — кивнул Айден. — Позже мы начали разговаривать откровенно. Потому что мне требовалась новая почва под ногами. Я хотел прийти в новый мир, где есть это странное чувство, которое раньше жгло язык своей нелепостью.

— А что с заказчиком? — вдруг вспомнил Ламберт.

— Ничего, — Айден пожал плечами, взглянул на него. — Как и вы, мы не брали деньги до выполнения заказа. Он потом нанимал других убийц, но у Безарта был хороший телохранитель. Лучший из возможных.

— И это все? — немного удивился Ламберт.

— А чего ты еще хотел? — насмешливо вскинул бровь Айден. — Трагического испытания, после которого я бы громогласно отрекся от Школы? Так бывает только в сказках. Если говорить о некоем «потом», то я уехал своей дорогой, а Безарт и Эмрас занимались своими делами. Иногда наши пути пересекались, но это бывало очень редко. Эмраса я не видел больше двух лет.

— Они и сейчас вместе? — осторожно спросил Ламберт, боясь разрушить тепло момента. Стрекотание сверчков вдали и россыпь светлячков между деревьями придавало разговору какое-то неземное очарование.

— Безарт умер несколько лет назад, — печально покачал головой Айден. — Ничего такого, просто он дошел до своего предела. Эмрас знал, что рано или поздно это произойдет. Ведьмаки всегда переживают своих друзей и любимых.

— Мне жаль, — обронил Ламберт, чувствуя искреннюю горечь, будто и сам знал этого Безарта.

— Мне тоже, — кивнул Айден. — Он оказался приятным человеком. Веселым. И чуточку безумным. Наверное, только такой и мог привязаться к ведьмаку.

Они позволили тишине разлиться по поляне. Их объединяли общие чувства, общее настроение. И общая дорога, на которой маячило что-то неопределенное, размытое. Но Ламберта беспокоило еще кое-что.

— Ты потом испытывал что-то подобное? — решился он, с отчаянием чувствуя, как по-детски прозвучал вопрос.

Но Айден был открыт, так что момент оказался подходящим. Он неловко усмехнулся, потер лоб.

— Были моменты, когда думал, что испытывал, — медленно проговорил он. — Не знаю, Ламберт. Может, я просто очень сильно этого хотел. Ты же понимаешь… — он не договорил, оборвал себя.

Но Ламберт понимал. Понимал, что у ведьмака было исчезающее мало шансов сойтись с кем-то действительно близко. Что ведьмак был изгоем, в глазах окружающих лишенным эмоций. Что впереди не было ничего, кроме безысходного одиночества. Эмрасу просто повезло. Как и Геральту. Хотя Ламберту и не нравилась Йеннифэр, он слегка завидовал другу, который знал и имел что-то большее, нежели он.

Молчание окутывало их покрывалом весенней ночи, в которой витали запахи цветов и приглушенные отзвуки спящего леса. Ламберт подумал, что несмотря на грядущее, нынешний миг был прекрасен. Именно потому, что ничего лучше их уже не ждало. Что бы там ни говорил Эмрас. И Ламберт напитывался этим мгновением, явственно чувствуя отклик Айдена.

========== 16. Беллетэйн ==========

— Можно было и до Кринфрида подождать, — проворчал Ламберт, выбираясь из лесной речушки, где в самом глубоком месте вода покрывала грудь.

— Ну уж нет, — усмехнулся Айден. Он развалился на траве, одетый только в штаны. С волос сбегали прозрачные капли, усеивая плечи россыпью искр, золотившихся в свете заходящего солнца. — От меня воняло как от козла.

— Это нормально после нескольких дней в седле, — фыркнул Ламберт, стоя на берегу в ожидании, когда тело немного обсохнет. Несмотря на уверенное весеннее тепло, ходить в мокрой одежде не хотелось.

— Не в ночь Беллетэйн, — Айден качнул головой, прислушиваясь к чему-то. — Слышишь? Они уже сложили костры.

— Они их с утра сложили, — сообщил Ламберт. — И весь день набирались в ожидании вечера. А теперь будут всю ночь трахаться.

— Мне кажется или я слышу в твоем голосе осуждение? — Айден насмешливо вскинул бровь. — С чего такая неприязнь? На этом празднике жизни места хватит всем.

— Не в Редании, — Ламберт хмуро взглянул на солнце, почти скрывшееся за верхушками елок. Он ощутил, как внутри шевельнулось уже привычное возбуждение, не находившее выхода, и на миг стиснул зубы, успокаиваясь. На всякий случай начал надевать штаны. — Слишком близко к жрецам Вечного Огня. Здесь повсюду ненависть. Будто сам не чувствуешь.

— Сегодня Беллетэйн, — напомнил Айден. — В такие ночи ненависть стихает.

— Сам-то веришь в это? — покосился на него Ламберт, застегивая ремень. Он помедлил и решил одеться полностью. Без одежды, да еще при наличии чертовой магии, он словно был слишком открыт.

— Ты настроен слишком пессимистично, — Айден едва уловимо нахмурился. Он сел, чтобы накинуть рубаху.

Ламберту хотелось заметить, что Айден и сам не слишком оптимистичен в последние дни — его тревога никогда не стихала до конца и ощущалась очень явственно. Но он промолчал. Не стоило попусту бередить раны.

Он плюхнулся на траву рядом с Айденом и прислушался к доносящимся звукам. На полях весело трещали костры, сопровождая крики, гомон, пение деревенского люда, оставившего дома и собравшегося здесь, чтобы как следует приветствовать начало урожайного цикла, отдав себя безумной ночи.