— И тогда вы все считались братьями? — уточнил Айден.

— Ну… да, — Ламберт нахмурился, не понимая, к чему клонит Айден. — А у вас было по-другому?

— Точно так же, — Айден улыбнулся уголком рта. — Но только для тех, кто поддерживал Школу. Так должно было быть. Но если ты меня слушал раньше, то уже знаешь, что мои отношения со Школой сложнее.

— Да, но Ваан говорил с тобой вполне по дружески, — заметил Ламберт. — Даже сообщил тебе какую-то важную весть.

— Он сделал это скорее по старой памяти, — Айден задумчиво взглянул в маленький огонек, еще танцевавший на углях, но уже доживающий последние минуты. Ламберт уловил что-то похожее на легкое сожаление. — Ваан не плохой человек, но… жизнь в Школе Кота непроста. Ты, должно быть, уже понял. Там не приветствуется слабость. Вернее то, что принято считать слабостью.

— А что они считают таковой? — заинтересовался Ламберт, примерно представляя ответ.

— Милосердие. Дружелюбие. Привязанность, — Айден пожал плечами. — Много чего.

— Кое с чем можно согласиться, — Ламберт невольно вспомнил Геральта с болезненной привязанностью к Цири и Йеннифэр, которая толкала его в лапы опасности.

— Только если не знать, как именно они трактуют эти вещи, — качнул головой Айден. — Знаешь, что они противопоставляют им? Никакой пощады, никогда и никому. Руководство выгодой. Во всем. И в отношениях тоже. Самое страшное, что это возводится в абсолют и подается как единственно возможный образ мысли.

— Но выходя на большак, вы же видели, что все бывает иначе, — нахмурился Ламберт.

— Не видели, — светлые брови Айдена сошлись на переносице. — Мы ничего не замечали, потому что все, кроме нас самих, были лишь объектами, которые должны служить нашему обогащению. Или комфорту. На них не распространялись законы братства.

— Но законы все же были? — ухватился за слово Ламберт.

— Естественно, — Айден пожал плечами. — Но, например, взаимопомощь в них не входила.

— И когда ты поменял свою точку зрения, — осторожно попробовал подытожить Ламберт, — ты перестал быть их братом, так?

— Не знаю, — Айден с силой потер лицо. — Скажем так, меня обходят стороной. Я тоже не стремлюсь к близкому общению.

— А Ваан? — Ламберт напомнил первоначальную тему.

— Мы с Вааном, можно сказать, выросли вместе, хотя он закончил обучение чуть раньше. — Айден откинул голову, взглянул на раскидистую крону над головой. Листья еще блестели от весеннего сока, светло-зеленые, тонкие, трепещущие от самого легкого дуновения ветерка. — Во время обучения… Наверное, мы были друзьями. По крайней мере, так считалось. Он действительно неплохой человек. И тоже когда-то не любил насилие. Но Школа меняет людей.

— Тем не менее, он что-то сообщил тебе, — не унимался Ламберт. — Что-то важное.

Айден вздохнул, на некоторое время прикрыл глаза. Ламберту оставалось только прислушиваться к его чувствам, выхватывать все ту же непреходящую тревогу, отзвук далекой боли и тоски. Ветер поиграл листьями деревьев, ласково перебирая их, тронул гибкие ветви, спустился и коснулся волос Айдена, тенями пробежал по его лицу. Ламберт с досадой отвел взгляд, поняв, что ему не собираются отвечать. Ну конечно, он-то точно ни с какого бока не был братом Коту!

Всколыхнулось привычное раздражение. Ламберт не понимал, почему оно не уходит окончательно, когда, казалось, он уже несколько дней как смирился с рухнувшими планами и надеждами. Снова пришла мысль, что он поступил глупо, потащившись за Айденом. Уж лучше бы занимался своим заклятием в одиночку, чем был бессмысленным приложением к другому ведьмаку, который занят своими делами и не обращает на него внимания.

— Он сказал, что у одного человека есть вести об Эмрасе, — тихо проговорил Айден, не открывая глаз. — Плохие вести. Ваан не знал, в чем дело, но сообщил, что этот человек пробудет в Кринфриде еще неделю.

— Тогда мы обгоняем сроки, — Ламберт почувствовал невольный прилив благодарности за ответ. Его охватило тепло, с которым ничего нельзя было поделать. Он понадеялся, что Айден слишком поглощен своими переживаниями, чтобы прислушиваться к нему.

— Поэтому мы отдыхаем здесь, а не скачем во весь опор, — улыбнулся тот.

Ламберт помолчал, пытаясь уловить грань, до которой распространялась откровенность Айдена, но не смог. Он никогда не был силен в близком общении, никогда не мог понять, как далеко можно зайти. Правда, раньше это не мешало. Он остро пожалел об отсутствии хорошей крепкой выпивки, которая позволяла не думать о таких тонкостях.

— Слушай, а этот Эмрас действительно переубедил тебя одними разговорами? — настороженно спросил Ламберт, опасаясь нового молчания.

Айден опять открыл глаза, посмотрел на него. Серьезно и задумчиво. Скорее даже сквозь него, в далекое прошлое, в котором явно проступала фигура его учителя.

— Не совсем, — покачал он головой. — Если вдаваться в подробности, история получится длинной.

Ламберт вскинул бровь. Впереди была целая ночь. Айден так же задумчиво улыбнулся, правильно поняв его выражение, но решительно заявил:

— Только после ужина.

Ламберт не собирался спорить, тем более что глухарь уже должен был приготовиться. Они разгребли угли, достали блюдо и раскололи глиняную корку. Поплыл густой аромат мяса, пропитанного собственным соком, и какое-то время ведьмаки жадно поглощали ужин. Предыдущий путь с редкими остановками не давал возможности спокойно наслаждаться хорошо приготовленной пищей.

Все это время Ламберт чувствовал растерянность Айдена. Будто тот не знал с чего начать или как рассказать о прошлом. Или чего-то опасался. Ламберт надеялся, что он не передумает, но вопросов больше не задавал. Айден начал сам.

— Безарт был не бедным горожанином Понт Ваниса. Сыном купца, — он отложил последнюю обглоданную кость и снова откинулся на ствол дерева. — Как ты понимаешь, у богатого человека всегда найдутся недруги, особенно если в дело вступает прямая выгода.

— Ну, хоть этим они расплачиваются за свое положение, — проворчал Ламберт.

— Если хочешь, можно сказать и так, — согласился Айден. — Меня наняли убить его. Не то чтобы обычный конкурент. Двоюродный брат Безарта.

— А, так дело было в наследстве, — догадался Ламберт, догрызая лопатку, источавшую прозрачный сок.

— Верно, — кивнул Айден. — Плата оказалась более чем хорошей, так что я без колебаний полез к нему в дом.

— Зачем же в дом? — удивился Ламберт. — Разве не проще убивать на улице?

— Если речь идет о простолюдинах или преступниках — ты прав, — Айден отвел взгляд, у его губ легла глубокая складка. — Но приходится действовать иначе, если целью является дворянин или человек с благосостоянием. Рядом с ними всегда много спутников: прихлебатели, слуги, родственники. Самое простое — проникнуть ночью в спальню. Там можно застать жену или любовницу, но это мелочи.

Ламберт почувствовал легкий укол его стыда. Айдену было неприятно вспоминать, но он продолжил:

— Отец Безарта давно умер, и все состояние перешло к нему. Ни жены, ни наследников у него не было, поэтому план сложился сам собой. Я забрался на второй этаж, вскрыл окно и оказался в спальне.

— А откуда ты узнал, где его спальня? — поинтересовался Ламберт.

— Наблюдал. Выслеживал. Это не сложно, — Айден помолчал, вздохнул чуть слышно. — Безарт оказался не один, чего я не предполагал. Я не замечал его. Все время не спуская глаз с дома, я его не замечал. Он был тенью. И бился куда искуснее меня.

— Эмрас? — уточнил Ламберт.

— Он самый, — кивнул Айден. В его голос пробрались теплые нотки. — В схватке выиграл не я. В общем, очнулся в кровати, едва понимая, что вокруг происходит, и валялся там четыре месяца.

— Неплохо, — присвистнул Ламберт.

— На мне живого места не было, — согласился Айден. — И сразу начались странности — меня стали выхаживать. Без использования эликсиров. Позже я понял почему. Лишенный зелий, я не мог творить знаки, а значит, частично был обезврежен. Безарт приходил только в самом начале, когда я не мог даже двигаться. И предлагал меня убить. Эмрас не соглашался. Я иногда слышал, как они спорили за дверью. Думал, что Эмрас телохранитель Безарта или вроде того, и удивлялся тому, как свободно он высказывал свое мнение. Нас учили беспрекословно подчиняться заказчику, степень подчинения определялась только суммой.