— Херня какая-то, — буркнул Ламберт, не зная даже как объяснить то, что его беспокоило всю зиму.

— Согласен. — Айден направил лошадь на едва заметную во тьме тропинку, сворачивая с наезженного пути. — Эмоции и сны. Чужие. Помнишь, когда это началось?

— Зимой, — Ламберт попытался вспомнить более точно, но не смог. — Заметил я только зимой. А что?

— Мне показалось, раньше, — Айден не оборачивался, и Ламберт, ехавший следом, не видел его лица. — После той проклятой деревни. Помнишь?

— Как такое забудешь! — Ламберт поморщился от неприятных воспоминаний. — Думаешь, все это как-то связано?

— Легко проверить, — Айден пожал плечами. — Эмоции эфемерны, но сны ты должен помнить. Незнакомые места и люди. Будто смотришь чужие воспоминания. Похоже?

— Более чем, — Ламберт ощутил тревогу непонимания. В памяти вновь всплыли рассказы Весемира и полные ужаса сновидения. — Долго еще ехать?

— Уже приехали.

Айден спешился, ослабил подпругу лошади, забрал глухаря и устроился на поваленном бревне. Ламберт последовал его примеру, занялся костром, изредка бросая взгляд на Айдена, ловко ощипывающего тушку. Он долго не решался продолжить разговор, но надежда, что все, происходившее зимой, лишь действие магии, весьма вдохновляла — заклятие можно было снять.

Костер вспыхнул веселым, уютным светом, прогоняя тьму и холод. Ламберт достал обе бутылки, рассудив, что ночь их ждет длинная и холодная.

— Так что тебе снилось? — спросил он, когда глухарь отправился запекаться в самое сердце пламени. Разговор отвлекал от голодных спазмов и успокаивал тревогу, накопившуюся за долгие месяцы сражения с самим собой.

— Начать с плохого? — поинтересовался Айден и подозрительно поморщился, открыв бутылку. — Что здесь?

— Самогон, — Ламберт мельком взглянул на его лицо и усмехнулся. — У нас зимой можно спастись только им. Пей, я сам его гнал. Так что там со снами?

— Видишь ли, — Айден слегка запнулся, — я не уверен, что это именно воспоминания… Вернее, что это не ложные воспоминания, навеянные твоими словами.

— Это какими? — Ламберт вскинул бровь.

— Помнишь тот случай, в шахтах? — Айден дождался его кивка и продолжил: — Ты рассказывал о циклопе в пещерах у Каэр Морхена. Зимой мне приснилось что-то похожее. Только там еще были мальчики. Совсем юные. Они пробирались по пещере, стараясь не разбудить чудовище.

— И чем дело закончилось? — Ламберт отвернулся, чувствуя, как в животе стягивается тугой болезненный узел ненависти, ярости и скорби. Как всегда при воспоминании о Старом Гроте.

— Оно проснулось, — голос Айдена звучал напряженно.

Ламберт некоторое время молчал, глядя в огонь. В голове было пусто — страх мгновенно стер эмоции и чувства. Кто-то чужой, посторонний, знал, что творится в его сознании. Мог видеть его сны. Возможно, испытывать его эмоции. От осознания масштабов бедствия он похолодел.

— Ты тоже что-то видел? — тихо спросил Айден.

— Вряд ли ты захочешь услышать подробности, — с трудом выдавил Ламберт. Дышать было неимоверно трудно. Принять происходящее — еще труднее. Он глотнул из бутылки, стараясь прийти в себя, и наконец посмотрел на бледное лицо Айдена. — Нужно ехать в Гелибол. Как можно скорее.

========== 12. Огонь в лесу ==========

В костре треснула ветка. Пламя на миг вспыхнуло, рассыпая по маленькой прогалине золотые искры, и снова запылало ровным желтым светом. Холод весенней ночи отступал, изгнанный теплом огня, сытной едой и крепкой выпивкой. Ламберт наблюдал, как мерцают, переливаясь красными сполохами, угли и время от времени прикладывался к горлышку бутылки, в которой плескались остатки выпивки. Приятный шум в голове заставил умолкнуть тревожные мысли, а шерстяной плащ и сидящий вплотную Айден надежно не позволяли подступиться ночной прохладе.

Как только глухарь оказался над огнем, Ламберт схватился за бутылку. Чужое присутствие внутри порождало непривычную неловкость и скованность, а выпивка, по его мнению, всегда была лучшим выходом из неловкостей. Алкоголь не подводил никогда. Сейчас, когда глухарь был съеден, опьянение дополнилось тяжелой сытостью.

— Думал, нет ничего хуже проклятой зимы, — Ламберт почувствовал, что говорит не очень четко, но разум был относительно ясен, а значит, следовало пить дальше. — Но реданцы оказались еще хуже. Какая муха их укусила?

— Ты будто в первый раз здесь, — усмехнулся Айден. — Они всегда такие.

— Ни хрена, — отозвался Ламберт. — Еще в прошлом году я спокойно заезжал в местные трактиры. И никто не пытался застрелить меня на лесной дороге.

— А, ты встретил людей Энгина, — кивнул Айден. — Не обращай внимания, на него иногда находит.

— На кого? — не понял Ламберт, сосредоточенно глянув в лицо Айдена. Оно оказалось слишком близко и ему пришлось отвернуться, глотнув теплого дыхания с примесью алкоголя. Внутри шевельнулось какое-то смутное воспоминание, немедленно скрывшееся в потоке других мыслей.

— Энгин, местный барон, — пояснил Айден. — Обычно здесь спокойно, не хуже чем в других местах. Но временами в нем просыпается ревнитель веры, и он идет искоренять ересь. Тебе не повезло — накануне приезжали жрецы какого-то очередного культа. Все бы ничего, не пытайся они проповедовать. Тут Энгина и понесло. Сейчас устроит зачистку и успокоится. Поэтому местные и отнеслись к тебе так настороженно. Никому не хочется связываться с бароном и доказывать верность Вечному Огню. — Он сделал глоток из бутылки, заставляя Ламберта сожалеть о столь малом количестве бутылок, хотя крепкий самогон брал не хуже бочонка хорошего вина. В следующий раз следует захватить больше.

— Вечный Огонь, — проворчал Ламберт. — Верят в эту чушь они, а отдуваться приходиться нам. Вот скажи мне, на кой черт им эти обряды? Хоть раз они кому-то помогали?

— Они верят, что помогают, — Ламберт почувствовал, как Айден пожал плечами. — Им просто нужно во что-то верить.

— Им нужно убивать, — не согласился Ламберт. — Во имя своих богов или другой светлой идеи. Очень удобное прикрытие. И главное — законное.

— Может, и так, — Айден не стал спорить. — Но некоторым просто хочется, чтобы кто-то их защитил. В этом нет ничего плохого. Куда проще жить, зная, что где-то сидят благие боги, которые могут снизойти до их бед в обмен на курицу.

— Или на человека, — хмыкнул Ламберт. — Но я согласен, что людям приятно наделять глупые действия высокими смыслами.

— Не только людям, — в голосе Айдена послышалась улыбка. — Эльфы поклонялись своим богам. Краснолюды — своим.

— Хорошо, убедил, — кивнул Ламберт. — Идиоты находятся среди любого народа.

— Ты слишком горячо нападаешь на их веру, — заметил Айден.

— А ты слишком горячо ее защищаешь, — фыркнул Ламберт. — Не говори, что тоже веришь во все это дерьмо.

— Я только пытаюсь объяснить. — Айден откинулся на широкий ствол дерева за их спинами, и Ламберт, почувствовав дуновение прохлады открытым боком, последовал его примеру, завозился, устраиваясь удобнее и защищаясь от ветра.

— Плевал я на объяснения. Пусть верят себе во что хотят, только не сжигают никого на кострах. А то по твоей логике получается, что им это тоже нужно для спокойствия. — Ламберт покачал бутылку, прислушался к слабому всплеску и горестно вздохнул. — Надо было брать больше.

— Я говорил о тех, кто никого не сжигает на кострах, — пояснил свою мысль Айден. — О кметах. Ремесленниках. Да большинство людей и не стремятся уничтожить инакомыслящих.

— Зато с упоением наблюдают за их уничтожением, — проворчал Ламберт. — Брось, Айден, меня уже тошнит от этого разговора. Я не хочу искать объяснений убийствам невинных. А ты, я смотрю, любишь кого-нибудь оправдывать и тешишь себя мыслью, что не все вокруг плохие.

— Но это правда.

Ламберт искоса взглянул на него и увидел, что Айден смотрит куда-то вверх, сквозь голую крону, на редкие искры звезд, и едва заметно улыбается.

— Тебе просто хочется, чтобы так было, — не согласился он. Внутри вдруг снова проснулась тянущая тоска. — На самом деле, все они одинаковые.